Черное зеркало - Волузнев Юрий - Страница 6

Высокий не ответил. Цепким взглядом окинул комнату, стены. Задержался на картинах. Прошел в другую комнату. Побродил там и проследовал на кухню.

— Эй! — Сержант расхлябанно подошел к Игорю, постучал дубинкой по плечу. — Как самочувствие? — Обратился к врачу: — Его бы в вытрезвитель. Самый что ни на есть наш клиент.

— Я дома, — угрюмо проговорил Игорь. — И общественный порядок не нарушаю.

— Гляди-ка! — сыронизировал врач. — Голос прорезался. Шоковая терапия сработала.

— Со страха небось надрался. Думал, сразу на нары, — хмыкнул сержант, плюхаясь в кресло.

— Им, сволочам, и без всякого страха… Лишь бы повод найти. А бабы бедные — мучайся из-за них! — зло проворчала медсестра. — Жена мертвая лежит, а у самого ни слезинки! Взял да шары залил! — Отвернулась и уселась на стул, сложив руки на коленях.

— Ну, давайте беседовать, — сказал капитан, входя в комнату. Подошел к Игорю: — Во-первых, документы. Ваши и жены.

Игорь, покачиваясь, встал. Выдвинул ящик письменного стола. Порылся в нем и вытащил из вороха бумаг паспорт Ларисы. Из кармана куртки вынул свой. Затем нагнулся, подобрал то, что валялось на полу, и положил на стол. Капитан полистал паспорт Игоря, внимательно посмотрел в лицо.

— Вот еще документик, — сказал врач, протягивая удостоверение.

Капитан стрельнул взглядом. Усмехнулся:

— Журналист? Знаком с этой публикой… Ладно, тут вроде все правильно. — Бросил документы на стол. Подошел к Ларисе. Наклонился, сличил фотографию на паспорте. — Вроде она… Она? — обратился он к Игорю.

— Кто ж еще?

— Липская Лариса Михайловна… Что ж она, осталась на своей фамилии?

— Осталась.

— Как я понимаю, этот паспорт выдан взамен утраченного. Верно?

— Да, в прошлом году. В троллейбусе сумку срезали. Надеялись, что хоть документы подбросят. Хрен!

— Ясно. Бывает…

Капитан повернулся к врачу:

— Как, по-вашему, доктор, это цианид?

— Похоже на то. Видите, губы посинели.

— Да… А когда умерла приблизительно?

— Ну, если плюс-минус… то часов десять-двенадцать назад. Или, иначе выражаясь, смерть наступила где-то с часу до трех дня. Но сами понимаете, это только на глаз.

Врач отвернулся, словно потеряв интерес к происходящему, и занялся созерцанием интерьера.

— Понятно. А вы где были в это время? — обратился капитан к Игорю.

— Пахал. Можете проверить.

— Да уж не без того…

— Пахарь! — фыркнула медсестра.

— Борис Александрович, — следователь повернулся к фотографу, — вы тут пощелкайте ее в разных видах.

— Сейчас, Коленька, сделаем.

Серенький пиджачок засуетился вокруг Ларисы.

Капитан заглянул в угол. Нагнулся и вытянул из-за дивана бутылку «Амаретто», в которой плескалось еще немного ликера.

— Вместе пили?

— Нет, — удивленно ответил Игорь. — Я ее и не заметил…

— А если б заметил, то ее бы уже не было, — осклабился сержант, из глубины кресла наблюдая за происходящим.

— Что ж я, совсем того? — обиделся Игорь. — Это ж улика.

— А вы откуда знаете, что улика? — подозрительно прищурился следователь. Посмотрел бутылку на свет. — Ясненько… — Потом осторожно понюхал и показал врачу.

Тот тоже понюхал. Пожал плечами. И, бросив: «Миндаль, он и есть миндаль», — отвернулся к картинам.

— Опохмелиться не желаете? — Капитан протянул бутылку Игорю.

— А что, вправду можно? Давайте… — Он привстал со стула.

Сержант хохотнул. Следователь быстро убрал руку с бутылкой.

— Шутка, — сухо сказал он. — Бутылку я с собой на экспертизу заберу. Так что с опохмелкой повремените.

— Шуточки у вас… — обиделся Игорь.

«Ясно, — зло подумал он. — Реакцию проверяли. Не я ли отравил… А выпить бы на самом деле не помешало…»

Следователь взял со стола письмо:

— Это тоже со мной… И это… А это спрячьте.

Он сунул Игорю золотой браслет, снятый с Ларисиной руки, малахитовые серьги и обручальное кольцо. Затем нагнулся, положил на ковер чистый лист бумаги и пинцетом осторожно начал собирать осколки.

— Здесь потом пропылесосьте хорошенько, чтобы на стекло не напороться. И замойте как следует…

Все происходящее уже порядком надоело Игорю. Более того, осточертело до глубины души.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Раздражало все. И шныряющие по его квартире и бесцеремонно в ней распоряжающиеся посторонние люди. И бесконечные идиотские вопросы. И стреляющие в упор враждебные взгляды. И откровенное подозрение.

Бесил пренебрежительный тон обращаемых к нему фраз. Презрение и насмешка, которыми было пропитано каждое слово, брошенное в его адрес. Бесило то, что каждый из этих придурков, пользуясь ситуацией, старается то на что-то указать, то что-то приказать. А в принципе, как можно глубже втоптать в дерьмо человека, случайно оказавшегося в хреновом положении.

И лишь потому, что он напился.

Да, пьяный. Но у себя дома. И заметьте, на вполне законном основании… Интересно, как бы они сами выглядели, обнаружив у себя дома подобный сюрприз!

Косятся и злятся только за то, что их оторвали от лежанки в служебной каптерке, нарушив ночной покой. За то, что их заставили исполнять свои прямые обязанности.

А на то, что у мужика жена умерла, — так им трижды плевать!

Тем более что появилась лишняя возможность своеобразно самоутвердиться, покуражиться над пьяным, подавленным и беспомощным человеком, всем своим видом нагнетая такую атмосферу, в которой волей-неволей начинаешь ощущать себя причиной всех бед и несчастий. А в данном случае — преступником. Убийцей.

В конце концов, пошли они все к чертовой матери!

Заодно Игорь разозлился и на Ларису. Если бы не ее идиотская выходка, то он всю эту шоблу и на порог бы не пустил!

Следователь вышел в прихожую, позвонил куда-то. Затем вернулся в комнату, уселся за обеденный стол, достал лист бумаги и, держа перед глазами раскрытый Ларисин паспорт, стал списывать его данные. Не оборачиваясь, спросил:

— Работала где-нибудь?

— Сейчас нет, — угрюмо ответил Игорь. — Раньше в медучилище латынь преподавала. Потом ушла. Экстрасенсорикой занималась. Собиралась свою практику открыть.

— Ясно. Нынче у нас колдунов и экстрасенсов всяких развелось больше, чем врачей. Значит, и она туда же?..

Игорь не ответил. Врач стоял у книжного шкафа и листал какой-то журнал. Услышав слова капитана, поднял голову и презрительно усмехнулся.

— Ну а сами-то вы чем объясняете ее поступок? — повернулся капитан к Игорю. — Что, ссорились часто?

— Нет. Спокойно жили, — не вдаваясь в подробности, ответил он.

— Спокойно! — взорвалась медсестра. — Жеребец! Довел девку! Небось сам и угробил!

Игорю захотелось уложить ее рядом с Ларисой…

— Клавдия Михайловна! — оборвал ее врач недовольным голосом. — Уймитесь, пожалуйста. Не отвлекайте людей.

— Да уж, — согласился следователь, не поднимая головы и быстро, почти механически, заполняя лист бумаги черными строчками. — Я бы тоже попросил повременить с выводами.

— Мы вам еще нужны? — блеснул очками врач, отложив журнал. — И так уж задержались сверх всякой меры.

— Сейчас, доктор. В протоколе распишетесь и можете ехать.

— Тогда позвоню пока.

Он вышел в прихожую, защелкал кнопками телефона.

— Алло! Леночка? — Это Плоткин… Ничего страшного. Так, тривиальный суицид… Ну… Народ развлекается как умеет… Куда?.. Записываю. Выезжаем.

Врач вернулся в комнату, внимательно прочитал протянутый ему протокол и расписался в нем.

— Спокойной ночи! — бросил он, закрывая за собой входную дверь.

Когда медики удалились, капитан достал пачку сигарет, закурил одну. Предложил Игорю.

— Ну что, Игорь Анатольевич, — он окинул взглядом комнату, — сейчас машина приедет, уже с нашими специалистами. И поскольку смерть вашей жены вызывает немало сомнений и вопросов, то ее в судебный морг отвезут… А к вам у меня вот какая просьба. Найдите что-нибудь такое, с чем можно было бы почерк сличить. На всякий случай. Понимаете?