Дело принципа - Макбейн Эд - Страница 8

Дедушка попытался разобраться в ситуации.

— Почему, — спросил он по-итальянски, — ты встречаешься с ирландкой?

— Потому что я люблю ее, дедушка, — с юношеским максимализмом отвечал Хэнк.

Любя ее, он открывал для себя все новые и новые достоинства Мэри — и любил ее еще сильнее. В конце концов она стала частью его планов. Когда он уедет из Гарлема, Мэри О'Брайен уедет с ним. Он возьмет ее на руки и унесет отсюда, она будет смеяться, и ее рыжие волосы будут развеваться на ветру.

В 1941 году японцы напали на Перл-Харбор. Хэнка, которому в то время исполнился двадцать один год и который учился на старшем курсе Нью-йоркского университета, сразу призвали в армию. В доме дедушки в честь него устроили вечеринку. И пока гости ели лазанью — коронное блюдо его матери — и пили красное вино, дедушка отвел его в сторону, положил ему на плечи свои узловатые руки и на корявом английском спросил:

— Ты станешь летать на аэроплане?

— Да, дедушка, — ответил он.

Старик кивнул. К шестидесяти восьми годам волосы деда стали белыми как снег. Карие глаза прятались за толстыми стеклами очков, что неудивительно для портного, который всю жизнь внимательно следил за своими стежками.

— Ты будешь бомбить Италию? — с грустью во взгляде поинтересовался он.

— Если придется, — честно ответил Хэнк. Старик снова кивнул и заглянул Хэнку в глаза:

— Они будут в тебя стрелять, Энрико?

— Да.

Его руки крепче сжали плечи Хэнка, и с большим трудом он произнес:

— Тогда ты выстрелишь в ответ, — и кивнул. — Ты выстрелишь в ответ, — повторил он и вновь кивнул, потом снял очки и потер глаза. — Саго mio, — пробормотал он, — будь осторожен. Возвращайся живым.

В тот вечер Хэнк отправился на свидание с Мэри, которой исполнилось уже девятнадцать, и она превратилась в женщину с великолепной фигурой. Они шли вдоль набережной Ист-Ривер, и огни моста отражались в темной воде. Он поцеловал ее:

— Ты будешь ждать меня, Мэри?

— Не знаю. Я еще слишком молода, Хэнк. А ты уезжаешь очень надолго. Не знаю.

— Дождись меня, Мэри. Дождись меня, — просил он. Никто из них его не дождался. Через год он получил письмо от Мэри. А шесть месяцев спустя умер дедушка. Его не отпустили на похороны. Он всегда сожалел, что белоголовый старик с подслеповатыми глазами и добрыми руками не успел познакомиться с Кэрин. Он интуитивно чувствовал, что эти двое образовали бы свой собственный союз, ничуть не похожий на зловещий союз Гитлера и Муссолини.

Паром подошел к доку. Капитан легко и грациозно причалил к берегу. С парома перекинули трап, Хэнк спустился по деревянному настилу и быстрым шагом направился к зданию, где содержали под стражей Дэнни Дипаче.

В кабинете, куда пришел Хэнк, постоянно звонил телефон. Человек, с которым он разговаривал, без конца отвечал на звонки. На его столе стояли три аппарата, они звонили с ужасающей частотой. Хэнку едва удавалось вставить несколько слов между треньканьем телефонов.

— Видите, что творится, — жаловался мистер Уолш. — Сплошные заморочки. Мы стараемся не отставать от мальчиков и девочек, вверенных нам судом по делам несовершеннолетних, но это все равно что копать песок во время прилива. У нас слишком большая нагрузка, мистер Белл. Слишком! Знаете, что бы мы хотели здесь сделать? Знаете, что бы мы могли здесь сделать, если бы у нас было достаточно персонала? — Он со страдальческим видом покачал головой и бросил испуганный взгляд на телефон.

— А чем вы конкретно занимаетесь, мистер Уолш? — спросил Хэнк.

— Мы стараемся выяснить, чем живут эти ребята. Мы копаем. Но сколько вы сможете откопать, если вам не хватает лопат?

— К вам раньше попадали члены какой-нибудь из этих двух банд, мистер Уолш?.

— Да.

— И что?

— Мы проводили тестирование. Мы всегда пытаемся определить, какие черты характера нашего подопечного влияют…

— Пытаетесь? — переспросил Хэнк.

— Да, пытаемся. Но не всегда добиваемся успеха. Господи, мистер Белл, мы же просто завалены… Зазвонил телефон. Уолш снял трубку.

— Алло. Да, это мистер Уолш. Кто? А, привет, как дела? — Он замолчал. — Да, у меня есть отчет по нему. Подожди минутку. — Он закрыл рукой трубку:

— Извините, мистер Белл. Это ненадолго. — Он открыл папку, лежавшую на столе, и снова заговорил в трубку:

— Ты слушаешь? Да, мы подтверждаем. Отец — алкоголик. Нет, никаких сомнений, отчет лежит здесь, прямо передо… Да, хорошо, спасибо за звонок. — Он повесил трубку и глубоко вздохнул. — Антисоциальные семьи. К нам поступает чертовски много детей из антисоциальных семей…

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Хэнк.

— Ну, вы же наверняка знакомы с проводившимися исследованиями. — Уолш в удивлении воззрился на Хэнка.

— Боюсь, что нет.

— Их так много, даже не знаю, с чего начать. — Лицо Уолша по-прежнему выражало удивление. — Ну, например, тест Глюков. Их таблица прогнозирования основана на четырех основных факторах: дисциплина со стороны отца, контроль со стороны матери, любовь обоих родителей к ребенку и сплоченность семьи. Было подсчитано, что если эти факторы неблагоприятны, то вероятность совершения преступления составляет девяносто восемь целых и одну десятую из ста. Довольно высокий показатель, не правда ли?

— Если исследования проведены точно, то да.

— Нет оснований полагать обратное, — возразил Уолш. — Все, кто работает в этой области, знают, что большинство наших преступников выходят из антисоциальных семей.

— Я так и не понял, что вы подразумеваете под антисоциальными семьями.

— Неполные семьи, криминальные семьи, семьи, в которых отсутствует мораль, семьи с культурным конфликтом — что характерно для семей некоторых членов пуэрто-риканской группировки. Здесь таких много.

— Дэнни Дипаче когда-нибудь прежде попадал к вам?

— Нет. Но Рейрдон здесь бывал.

— И что же произошло?

— Вы хотите знать, что мы выяснили о нем? Мы считаем, что он — необычайно агрессивный подросток с излишне покладистой матерью и слишком строгим отцом. По нашему определению он — агрессивный невротик.

— Боюсь, я не совсем вас понимаю, мистер Уолш.

— Проще говоря, его преступное поведение происходит от резкого неприятия отца, который его подавляет, и желания вызвать эмоциональный отклик у матери, всепрощение которой кажется ему подозрительным.

— Понятно, — кивнул Хэнк, ничего, впрочем, не понимая. — Почему Рейрдон оказался здесь в первый раз?

— О, из-за какого-то уличного инцидента. Я сейчас уже не помню. Это было несколько лет назад.

— И чем все закончилось?

— Вы имеете в виду, какое решение вынес суд?

— Да.

— Его условно освободили с испытательным сроком.

— Даже несмотря на то, что согласно вашим исследованиям он… как бы это сказать… потенциально опасен?

— Нам повезло, что мы вообще провели эти исследования, мистер Белл. У нас один работник ведет дела семидесяти пяти мальчиков. Неплохая нагрузка, верно?

— Пожалуй. Что произошло с Рейрдоном во время испытательного срока?

— Офицеры, надзирающие за условно освобожденными, находятся практически в том же положении, что и мы. У каждого из них такая же нагрузка, как и у нас. У них не остается времени для индивидуального подхода к каждому подростку. А происходит то, что большой процент условно освобожденных снова совершают преступления.

— Как Рейрдон?

— Да, если хотите использовать его в качестве примера. Хотя он один из сотен других. — Уолш ненадолго замолчал, потом продолжил:

— Мы могли бы проделать такую работу, мистер Белл, если бы у нас были деньги и достаточно людей. Такую работу…

Хэнк кивнул:

— А вам не кажется, что вы все несколько упрощаете? То есть я хочу сказать, прячетесь за всеми этими психологическими…

— Прячемся?

— Ну, может быть, я не совсем точно выразился. Но неужели вы думаете, что объяснение преступности можно свести к таким вот простым психологическим уравнениям?