Дело принципа - Макбейн Эд - Страница 50

На второй день слушаний Хэнк пригласил Энтони Апосто занять место свидетеля. Когда подростка приводили к присяге, в зале воцарилась мертвая тишина. По случаю суда на Апосто был строгий темно-синий костюм, белая рубашка и темный галстук. Он занял место свидетеля, Хэнк подошел к нему и, помедлив самую малость, сказал:

— Прошу вас назвать суду свое полное имя.

— Энтони Апосто.

— Вы также известны многим как Бэтмен?

— Да.

— Кто вам дал такое прозвище?

— Я сам его выбрал.

— Почему?

— Почему Бэтмен? — не понял свидетель.

— Да.

— Не знаю.

— Вы не знаете, почему выбрали для себя такое прозвище?

— Это из комиксов — Бэтмен.

— Да, я знаю. Вам нравится читать комиксы?

— Я люблю смотреть в них картинки.

— У вас проблемы с чтением?

— Ага, небольшие.

— Но вам все-таки нравится читать комиксы, верно?

— Ага.

— А почему вам нравятся комиксы про Бэтмена?

— Он храбрый. И у него есть красивый черный костюм. И еще у него есть друг Робин, который живет вместе с ним. Они почти как братья.

— А у вас есть братья?

— Нет.

— А вам бы хотелось, чтобы они у вас были?

— Не знаю… Наверное, было бы неплохо.

— А кем вам хотелось бы быть, Бэтменом или Робином?

— Протестую! — раздался голос одного из адвокатов.

— В чем дело, мистер Рэндолф?

— Ваша честь, на мой взгляд, литературные пристрастия этого молодого человека не имеют непосредственного отношения к делу.

— Они являются составной частью его характера, а так как мы пытаемся установить причастность или непричастность к убийству данного подростка, то вопрос задан по существу. Протест отклоняется. Свидетель, ответьте на вопрос.

— А какой был вопрос-то? — спросил Апосто.

— Пожалуйста, зачитайте последний вопрос, — попросил Сэмелсон.

— «А кем вам хотелось бы быть, Бэтменом или Робином?» — прочитала стенографистка.

— Бэтменом, конечно.

— Почему? — спросил Хэнк.

— Потому что он сильнее и храбрее. И еще он носит красивый черный костюм. А Робин, честно говоря, немножко смахивает на девчонку.

— Энтони, а вам нравится в училище?

— Нет, не очень.

— А на кого вы учитесь?

— На авиамеханика.

— Вы учитесь хорошо?

— Нет, не очень.

— А работа авиамеханика вас привлекает?

— Работа как работа. Говорят, за нее хорошо платят.

— Да, но она вам нравится?

— Наверное…

— Так да или нет?

— Ну… нет. Не очень.

— А кем бы вам хотелось стать?

— Не знаю…

— А вы подумайте. Если бы у вас был выбор, если бы вы могли выбрать для себя любую изо всех профессий, какие только существуют на свете, то что бы вы выбрали?

— Не знаю…

— А вы подумайте.

— Ну, мне хотелось бы стать профессиональным боксером и выступать на ринге.

— Почему?

— Потому что я люблю драться. И у меня это здорово получается. Кого угодно спросите, и все вам подтвердят.

— Вы хотели бы выступать на ринге, потому что за это хорошо платят?

— Нет, не только из-за этого. Просто мне нравится драться, и все. И я хорошо дерусь. Можете спросить кого угодно.

— Энтони, а если суд вас оправдает, то как вы поступите со своей жизнью?

— Протестую!

— Протест отклоняется. Продолжайте.

— С моей жизнью?

— Да.

— Ну, это… типа… не знаю.

— Представьте, что вас сегодня освободили, что бы вы тогда стали делать?

— Ну… не знаю.

— Пошли бы в кино? Или на бейсбол? Чем бы занялись?

— Ну, наверное, для начала вернулся бы домой. И все. Да, сначала пошел бы домой.

— А завтра?

— Завтра? В том смысле, что я стал бы делать завтра?

— Да.

— Ну… не знаю. — Он пожал плечами. — А мне обязательно знать, что делать завтра?

— Свидетель, отвечайте на вопрос, — сказал Сэмелсон.

— Завтра? Ну… — Апосто сосредоточенно нахмурился. Видимо, вопрос оказался для него неподъемным. — Завтра? — Он вытер выступившую у него на лбу испарину. Долгих три минуты Бэтмен молча сидел на свидетельском месте и напряженно соображал. И в конце концов сказал:

— Я не знаю, что стал бы делать завтра.

Хэнк отошел от подростка.

— Свидетель ваш, есть ли у вас к нему вопросы? — сказал он, обращаясь к адвокатам защиты.

Один из адвокатов Апосто поднялся со своего места:

— У нас нет вопросов к свидетелю, ваша честь.

— Очень хорошо, свидетель свободен. Пригласите следующего свидетеля.

— Вызывается Чарльз Эддисон. — Чарльз Эддисон, займите место свидетеля. Эддисон, высокий, худощавый человек в сером костюме, прошел к трибуне и был приведен к присяге. Хэнк подошел к своему столу и взял папку, которая была тут же передана секретарю суда.

— Прошу приобщить это к делу в качестве вещественного доказательства, — сказал он.

— Что это? — спросил Сэмелсон.

— Отчет из психиатрического отделения больницы Беллвью о результатах психологической экспертизы обвиняемого Энтони Апосто.

— Разрешите взглянуть, — сказал Сэмелсон. Быстро просмотрев содержимое папки, он передал ее секретарю. — Приобщите к делу как вещественное доказательство номер один со стороны обвинения.

— Благодарю вас, ваша честь, — сказал Хэнк, после чего обратился к Эддисону:

— Назовите суду ваше полное имя, сэр.

— Чарльз Эд… — Эддисон откашлялся. — Чарльз Эддисон.

— Кто вы по профессии, мистер Эддисон?

— Я — психолог.

— Это означает, что вы врач?

— Нет. Я имею ученую степень магистра психологии.

— Я понимаю. Где вы работаете, мистер Эддисон?

— В больнице Беллвью.

— И чем вы там занимаетесь?

— Я штатный психолог в отделении PQ-5.

— Что такое «отделение PQ-5»?

— Это отделение, работающее с подростками.

— А как долго вы состоите на службе в психиатрическом отделении Беллвью?

— Двенадцать лет.

— И за это время вам приходилось часто проводить психологическую экспертизу?

— Да. Довольно часто.

— Можете сказать точнее? Сколько раз?

— Точно сказать не могу. По долгу службы я провожу тестирование каждый день.

— Значит, можно сказать, что проведенные вами за все это время тесты исчисляются сотнями?

— Гораздо больше.

— Значит, тысячами?

— Да, можно так сказать.

— Это правда, что вы провели несколько психологических тестов с Энтони Апосто, когда он был направлен в Беллвью для освидетельствования?

— Да, это правда.

— Когда это было, мистер Эддисон?

— Я тестировал его двадцать восьмого июля.

— И вы подготовили отчет, который был затем подписан вашим непосредственным начальником, доктором Дережо, верно?

— Да, верно.

— Взгляните, пожалуйста, вот на это. — С этими словами Хэнк передал Эддисону вещественное доказательство номер один. — Этот документ был подготовлен вами?

Эддисон быстро пролистал отчет:

— Да, это мой отчет.

— Итак, текст данного документа содержит много психологических терминов, и смысл многих из них мне не совсем понятен. Не могли бы вы поподробнее разъяснить нам значение некоторых из них?

— Постараюсь.

— В своем отчете вы пишете о том, что ответы Апосто указывают на его неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Что это означает применительно к подростку, подозреваемому в убийстве своего сверстника?

— Это означает, что убийство для этого мальчика не имеет связи с реальностью. Например, кто-нибудь мог сказать ему: «Если ударить этого парня ножом, то будет очень весело». В таком случае Апосто мог зациклиться на том, что это будет весело. Или же он мог превратно понять чье-либо замечание, и его понимание не имело бы ничего общего с высказывавшейся идеей. Короче говоря, не исключено, что мотивация его поступка не имела ничего общего с реальными обстоятельствами конкретной ситуации. А это и означает неспособность к адекватному восприятию и объективной оценке реальности. Причины, побудившие его ударить ножом другого подростка, могли оказаться самыми нереальными и спровоцированными неким внутренним конфликтом.