Часовые свободы - Макбейн Эд - Страница 19

— Теперь — вы. Не хотите ли сесть, Эймос? — И Гарри повернулся к Эймосу, который перевернул бочки вверх дном и придирчиво осматривал их.

— Они грязные, — констатировал Эймос. — Эти бочки все в масле.

— Ах ты Господи! — театрально воскликнул Гарри. — Мы не хотим испачкаться, верно? О нет, Господи, ни в коем случае!

— Лучше делайте, как он сказал, — прошептала Сельма.

— Вы чертовски правы, леди, это было бы гораздо лучше, — согласился Гарри.

— Скажите какой крутой парень! — не унимался Танненбаум, и Гарри вдруг соскочил с верстака, пересек комнату и приблизился к старику и Бобби, сидящим рядом с носом установленного на опоре катера.

— Думаю, я вас уже достаточно терпел, — взорвался Гарри. — А теперь постарайтесь держать рот на замке.

— Перед вами не робкая женщина! — Танненбаум грозно потряс пальцем у него перед носом.

— Опустите руку, — приказал Гарри.

— Вы — бандит! — запальчиво выкрикнул Танненбаум.

— Черт возьми, я не просто бандит! — Гарри отбил в сторону руку Танненбаума, развернулся на пятках и зашагал назад, к верстаку, где с винтовкой на коленях сидел Клайд. Там он обернулся на Танненбаума: — Я не просто бандит!

Он кивнул в подтверждение своих слов, как бы довольный их звучанием, и затем, вместо того чтобы вернуться к верстаку, начал мерить громадными шагами прямоугольное пространство. Расхаживая, он поочередно взглядывал на каждого пленника: Марвина и Рэчел, сидящих на скамье без спинки у дверей на длинной стороне малярной; Люка и Саманту, пристроившихся на перевернутых ящиках вблизи кормы моторки; дрожащего от злости доктора Танненбаума, почти прижавшегося к боку Бобби Колмора у носа моторки, и Эймоса с Седьмой Танненбаум у третьей стены прямоугольника, которым пришлось выполнить приказание Гарри и сесть на бочки из-под горючего, перетащенные сюда Эймосом. Клайд с винтовкой на коленях замыкал прямоугольник с четвертой стороны.

— О'кей, я считаю, что мы уже довольно повеселились, — подвел итог Гарри, ни перед кем не останавливаясь. — Это был настоящий разгул веселья, но с этим покончено. Больше я этого не желаю. И требую, чтобы вы все вели себя тихо и смирно, понятно? Через некоторое время мы принесем для вас из ресторана что-нибудь поесть и попить, так что не торопитесь заявлять мне, что вы проголодались, и нечего задавать мне вопросы, что вам делать в случае сердечного приступа или чего-нибудь в этом роде. Я не хочу этого слышать. От вас требуется только соблюдение полной тишины и порядка, вот и все.

Он вернулся к верстаку.

— Клайд! — позвал он. — Стреляй в первого, кто шевельнется.

— Сейчас или чуть позже? — усмехнувшись, спросил Клайд, и от этой его шутки у Люка возникло сосущее ощущение реальной опасности.

Три машины, в которых размещалось семнадцать человек, выехали из Ки-Уэст с пятиминутным интервалом, начиная с восьми утра. В машине Толстяка находилось только пять человек, включая его самого: Джейсон решил оставить в ней лишнее место, чтобы Толстяк мог свободно расположить свою необъемную тушу. В соответствии с планом операции его машина должна была выехать первой, поэтому перед выходом из мотеля он позвонил Фортунато и сказал:

— Мы выезжаем, удачи вам.

Фортунато выждал пять минут и позвонил Родису.

— Я выезжаю, — сказал он.

— Отлично, — сказал Родис. — Не волнуйся и не спеши, хорошо?

Через пятнадцать минут, ровно в восемь пятнадцать, Родис и его напарник, высоченный бостонец по имени Эжен Миллер, вышли из мотеля «Уотервью». В руках они несли небольшие дорожные сумки на «молнии», в каждой из которых лежали туалетные принадлежности и револьверы 38-го калибра. Они положили сумки в багажник нанятой машины и затем поехали по улицам Ки-Уэст, подбирая своих людей, которых разбудили перед этим по телефону, и теперь те ожидали их у своих гостиниц с такими же матерчатыми сумками.

Они покинули пределы города точно в половине девятого, миновав знак, извещающий водителей, что здесь, в самой южной точке Соединенных Штатов, начинается шоссе U.S.-1, которое заканчивается где-то в штате Мэн. Люди в машине, двое на переднем сиденье рядом с Родисом, который сидел за рулем, и еще трое сзади, выглядели группой скучающих бизнесменов, одетых в легкие светлые брюки, рубашки с коротким рукавом и при галстуках. Среди них лучше всех смотрелся Родис, поскольку родился в жарком климате и носил такую одежду естественно и даже с некоторым изяществом. На нем был коричневый шелковый костюм, который мог показаться слишком плотным для уровня столбика термометра в то утро, но, как ему самому казалось, наилучшим образом подходил для этого дня. Рубашка с коротким рукавом была терракотового цвета, галстук — в золотисто-коричневую полоску, приколотый к рубашке круглой булавкой в виде старинной австрийской монеты. Блестящие угольно-черные волосы, черные глаза и высокие скулы делали его похожим на индейца из Сан-Бласа, но упругая матово-светлая кожа лица выдавала чистокровного кастильца. Его кисти с длинными тонкими пальцами спокойно лежали на руле, и он вел машину с профессиональной легкостью, тщательно соблюдая положенную скорость, когда, поднявшись по Трумэн-авеню, они выехали на бульвар Рузвельта, ведущий к автостраде U.S.-1. Мужчины не производили впечатления слишком озабоченных, тем не менее внутренне они расслабились, без препятствий выехав из города, в котором было слишком много полицейских постов, чтобы быть абсолютно спокойными.

От Ки-Уэст до Охо-Пуэртос было тридцать пять миль, хочешь не хочешь, а это несколько тысяч футов, и Джейсон приказал им ехать медленно и не рисковать. Неторопливо и спокойно, вот как им было предписано двигаться, именно так Родис и вел машину.

У них спустило колесо, когда они катили по мосту между Шугарлоф и Каджоу. Слава Богу, они двигались со скоростью сорок миль в час, поэтому им не грозила потеря управления машины, когда это несчастное колесо лопнуло. Родис тихо выругался, и Эжен, сидящий в середине на переднем сиденье, спросил:

— В чем дело? Что-нибудь с колесом?

— Угу, — сказал Родис и притормозил. — Может, мне съехать с моста?

— Думаю, лучше съехать, — сказал Эжен. — Здесь маловато места, чтобы поменять колесо.

Родис молча кивнул и посмотрел на часы. Непредвиденное обстоятельство могло сбить их с графика. Он снова включил мотор и медленно съехал с моста. Машина была наемной, но Родису, с присущей ему бережливостью по отношению к любому имуществу, не хотелось испортить проколотое колесо слишком быстрой ездой. Он дотянул машину до обочины футах в ста от моста в сторону Каджоу, затем, выйдя из нее, направился к багажнику и открыл его.

— Я весь перемажусь, — сказал он, ни к кому не обращаясь и поднимая крышку багажника. — Как же мы достанем запаску? — спросил он Эжена, вернувшись к кабине.

— Придется вынимать сумки, — сказал Эжен.

Они достали сумки и поставили их на дорогу за автомобилем. Затем вытащили запасное колесо и домкрат. Родис с ненавистью посмотрел на проколотую шину и установил домкрат под бампер. Эжен начал откручивать гайки, пока Родис поднимал машину. Остальные мужчины стояли на дороге и наблюдали за их работой. Они с удовольствием помогли бы, но здесь дела хватало только для двоих, и им приходилось просто ждать, когда Родис и Эжен закончат менять колесо.

Машина была еще поднята, а колесо с проколотой шиной уже снято, когда послышался шум приближающегося автомобиля с противоположной стороны.

— Рейф! — прошептал один из мужчин, и Родис поднял голову, кивнул и покатил снятое колесо к багажнику.

Приближающаяся машина принадлежала дорожной патрульной службе штата Флорида. В ней сидело двое полицейских.

Сначала казалось, они проедут мимо, прямо на мост, ведущий на запад к Шугарлоф. Но, вместо этого, машина остановилась на другой стороне дороги, около сотни ярдов за Родисом, который в этот момент надевал новое колесо. Дверца машины со стороны дороги открылась, и высокий мускулистый патрульный в светло-коричневой форме с кобурой на боку направился к машине. К этому времени Эжен и Родис поставили колесо и начали накручивать гайки. Остальные четверо стояли позади и чуть сбоку от машины, наблюдая за приближающимися патрульными.