Чужой монастырь - Краснов Антон - Страница 45

Уроки легкой атлетики, полученные Гамовым в детстве и ранней юности и помноженные на дикую мощь, вливаемую в жилы гареггом, были использованы сполна. Несмотря на то что береговая черта болот осталась далеко позади, в ноздрях невыводимо копошилось это мерзкое, сладковатое зловоние… Пискнула Лейна. Оказалось, что все эти несколько минут бешеного бега он почти тащил ее за собой; не исключено, что она даже падала. Впрочем, имеет ли значение, если они все-таки ушли?

— Зачем было нужно все это?! — воскликнул Костя Гамов, ныряя в низинку и наконец-то позволяя себе привалиться спиной к темному валуну. Лейна ответила не сразу, достаточно продолжительное время он слышал только ее сбивчивое, шумно рвущееся наружу дыхание. — Какого дьявола вообще было соваться на эти проклятые болота?! У меня вся харя в слизи этой твари!

— Какая тебе разница? — устало выговорила она. — Какая теперь тебе разница, если маленькая копия этой самой твари давно уже сидит в тебе и стала твоей частью?

— Да, — механически произнес Гамов и тут почувствовал, что ему очень холодно, что пальцы рук сводит какая-то неестественная судорога, такая, как если бы стоял сорокаградусный мороз. Гамов вдруг поймал себя на том, что ему очень хочется двинуть ОБРАТНО. Да!.. К линии болот, к черной, жирной почве, где из складок тьмы вываливают безгласные «дикие» с закрытыми, словно во сне, глазами, где тепло и спокойно… Константин поднялся на ноги и даже сделал шаг, но опомнился. Замер. Резко выдохнул, произнес по-русски: — Если у меня и была иллюзия, что я начал понимать этот чужой мир, так сейчас она сдохла. Пискнула и лапки кверху. Капут!

— Что?

— Так… Ничего. Я, кстати, спас тебе жизнь. Они бы тебя порвали. И вот чего тебе не спалось?

— Я вижу, тебя уже тянет обратно. У всех гареггинов так. Я читала в книгах, которые видела у дяди… Нежные болота — прародина гареггов, так что в некоторой степени и твоя прародина тоже. Уверена, что сейчас ты меньше тоскуешь по своей далекой голубой планете. Зов гареггов пересиливает…

— Нужно возвращаться, — тихо сказал землянин. — Неважно, тянет меня или нет. Нужно было мирно спасть у себя в палатках.

— Мне кажется, я тебя не приглашала с собой!

— Это так. Но все же, согласись, на моем месте ты тоже поинтересовалась бы, кто это бродит по ночам и спокойно пересекает периметр охранной системы.

— Да, наверное…

— Целительные свойства болот остались неизведанными, зато то, что может убить, показало себя лицом. И какое лицо… брр! Собратья по несчастью… Непонятно, где они живут, где оборудуют лежбища или что там… наша разведка ведь ничего не обнаружила.

— Элькан предполагает, что они живут в тоннелях под болотами.

Гамов прислонился спиной к камню, смиряя в теле крупную, мерзлую дрожь и стараясь переварить очередную новость.

— В каких т-тоннелях? Наверное, Элькан думает, что болота покрывают собой развалины какого-то древнего комплекса, имеющего прямое отношение к возникновению и жизни гареггов, а эти милые «бродячие» гареггины ютятся в незатопленных коридорах, так, что ли?

— Примерно, — тихо уронила Лейна. — Пока закончим. Сюда кто-то идет.

— Да, я слышу. Этот кто-то — мой десятник Мазнок, увязавшийся за мной с Этер-ла-Винга. Только он так пыхтит на ходу.

— Хорошо. Идем обратно в лагерь. — И, подойдя вплотную к Гамову, так что он хорошо различил черты ее лица в слепящей темноте ночи, добавила: — Надеюсь, ты все-таки не понял, что не одна лишь болезнь оторвала меня от земли Ганахиды. Идем, недогадливый человек с голубой планеты!..

«Теперь только идиот не догадается, — протащилось в его мозгу, — хотя в этом мире легко почувствовать себя недоумком…»

— Вот вы где! — закричал Мазнок, вскидывая над головой промасленный факел. — Я так и знал, что эти дурацкие маяки, которые повтыкал в землю наш предводитель, ни Илдыза не охраняют, раз каждый может вот так просто шляться по ночам!

— Помолчи, — оборвал его бывший комендант Этер-ла-Винга. — Не лучшее ты выбрал место, чтобы поминать Илдыза. Никакой дисциплины, — добавил он непонятно к чему и выбил зубами крупную дробь.

В ушах стоял низкий, унылый, давящий гул, словно Нежные болота звали, не отпускали. Его подташнивало. В печени копошились осколки недавней дикой боли. Нет, в лагерь, в лагерь!.. В палатку и спать, и больше никаких вопросов, никаких темных глаз Лейны! Видно, и здесь, на Шестом уровне Корабля, в землях Кринну, верна старая русская поговорка: утро вечера мудренее.

Горн, Ганахида

Акил и Трендам созвали Большой совет сардонаров.

Быть может, еще недавно многоустый Акил полагал, что он и его велеречивый соправитель Трендам сами сумеют крепко держать в кулаке власть не только над сардонарами, но и над огромным городом, упавшим к ним в руки как перезрелое яблоко. Ведь еще недавно казалось, что победа над Первым Храмом — это решающая победа, что ее последствия необратимы. Что теперь никто и никогда не пошатнет трон вождей сардонаров и что Большое гликко станет тем ритуалом, который закрепит владычество Акила и Грендама на долгие годы и десятилетия.

На деле оказалось иначе. Большое гликко захлестнули волны городского наводнения, устроенного врагами сардонаров. Волны нарастающего в народе недовольства обещали быть не меньшими… Мудрый Акил поспешил отказаться от вредных иллюзий и привлек к управлению городом и движением людей, среди которых имелись и такие, что не питали к Акилу личной приязни. Однако же вождям сардонаров были нужны их знания, их опыт, от которого они было отказались после триумфального штурма Первого, после падения тысячелетней твердыни. В сформированный лично Акилом Большой совет сардонаров вошли и те, кто был сардонаром только по названию. Имелись и такие, кто в свое время учился и работал в Академии Обращенных. И бывшие жрецы. И те, кто состоял в Ревнителях. Более того, Акил освободил и привлек к работе в Совете некоторых из тех иерархов Храма, которые были взяты в плен при штурме и предназначены к закланию в неудавшемся Большом гликко. Акил умел убеждать… Впрочем, не надо забывать, что и сам Акил вышел из стен Храма.

Рыжеволосый соправитель выступил на Большом совете через несколько дней после того, как комендант крепости Этер-ла-Винг исчез вместе со всем гарнизоном. Он сказал:

— Мы не хотим видеть главной опасности. Разброд и шатание в народе — это, конечно, тревожно, но я и Трендам удерживаем толпу в узде. Город очищен от развалин и трупов. Удалось решить вопрос с провиантом, притом что людоедство большей частью искоренено…

— Да, пришлось казнить больше сотни нарушителей эдикта о запрете каннибализма, — подал голос один из членов Совета. — Я ратовал за введение полного запрета людоедства, в том числе и ритуального, однако ты, мудрый Акил, выступил против.

— Что ж поделать, если его соправитель Трендам сам людоед… — вполголоса подал кто-то реплику.

— Тем не менее все это лишь мышиная возня по сравнению с тем, что нам еще предстоит свершить, — продолжал Акил, пропустив мимо ушей эти слова, — а именно получить истинную власть. Власть не только в землях Ганахиды, но и на всех Уровнях. Мы впитали силу Храма. Теперь нам следует поступить так же и с Академией, детищем Леннара и Обращенных. Легко сказать, сложно сделать. Обращенным открыты великие знания, переданные им самим Леннаром, однако же люди Академии слишком слабы и нерешительны, чтобы дать ход вверенной им силе. Они никак не могут увидеть истину. Не для того Лен-нар открывал нам подлинную суть этого мира, чтобы медлить и прозябать в нерешительности! Обращенные ввергли Верхние и Нижние земли в смуту. Мы довольно уже ждали, и именно нам следует взять власть над древними святынями и тем, что именуется Центральным постом.

Акил вскинул руки и выговорил:

— У нас есть нужные люди. Мы все тут собравшиеся ничем не уступаем лучшим умам Академии. Мы лучше используем возможности, переданные нами нашими предками-Строителями. Я собрал вас для того, чтобы сказать: довольно бессмысленной бойни. Недавно мы подвели окончательный итог того, сколько погибло при штурме Первого, в городских волнениях и при наводнении, которое устроено врагами во время Большого ритуального гликко. Это печальная цифра…