Сквозь Тьму и… Тьму - Краснов Антон - Страница 40

Крестьяне стояли в оцепенении. Когда первый шок схлынул, почти все пришли в ужас от того, что было содеяно на их глазах. Верно, даже гибель близких не потрясла их больше. Те, кто был убит Ревнителями в Куттаке, были простые крестьяне и ремесленники, такие же, как они. Староста Бокба тщетно пытался пригладить потной ладонью волосы, вставшие дыбом от ужаса. Как, убивать Ревнителей? Резать им глотки, топтать конями, поднимать бунт, ломать клетку (государственное, а то и того хуже, храмовое, имущество)! А что же дальше? Ведь этак недолго и до чего пострашнее додуматься… Поднять руку на служителей Храма? Да, они убили нескольких жителей деревни, но ведь это во благо оставшихся жить, во имя Благолепия, древнего закона, завещанного предками!

Леннар оглядел сбившихся в кучку крестьян. Он догадывался, что они думают примерно то же самое, что и староста Бокба. Непросто отойти от привычек, заложенных многими поколениями, и Леннар, хлестнув коня, крикнул:

– Едем в деревню!

…Примечательно, что все крестьяне, кроме Ингера, его сестры (и убитого кузнеца Бобырра, само собой), снова зашли в клетку. Жеребцы развернули воз и поволокли ошарашенных сельчан обратно в деревню. Рядом на одной лошади ехали Лайбо-весельчак и послушник Бреник. Бреник трясся и едва не плакал, а Лайбо судорожно вцепился в поводья так, что побелели костяшки пальцев.

И никто не видел, как очнувшийся младший Ревнитель Моолнар приподнял гудящую, налитую тяжелой болью голову и, взглянув на удаляющуюся процессию, что-то прошептал разбитыми губами. Затем его голова вновь рухнула на землю, и Моолнар уставился мутным взглядом в темнеющее небо. Черный небесный круг посветлел и влился в общий массив сумерек, но еще видны были переливающиеся радужные пятна. Омм-Моолнар не сомневался в том, что это – провозвестье зла…

9

– Нам нужно уходить.

Сказав это, Леннар кивнул на дорогу. Он стоял у дома старика Герлинна, отца Ингера и Инары, прислонившись спиной к воротам. Вокруг него столпились почти все уцелевшие жители деревни, числом около трех сотен. Среди них выделялась мощная фигура Ингера. Ближе всех к Леннару стояли Инара, Бреник и Лайбо. На лицах почти всех жителей деревни отражались недоверие, смущение и страх.

В ответ на слова Леннара за всех ответил староста Бокба. Он просунулся между Ингером и Лайбо и воскликнул, почти выкрикнул, визгливым голоском:

– Уходить?! Куда?! Ты тут чужой, ты пришел непонятно откуда и в любой момент можешь уйти на все четыре стороны! А куда уйдем мы? Здесь, в Куттаке, жили и умерли наши отцы и деды. Во имя Берла!.. Тут наш дом и наша земля, а теперь ты говоришь – уйти? Кто ты такой, чтобы тебя слушали? Ты навлек на нас гнев Храма, и теперь говоришь – уйти!!! Разве мы послушаем тебя?

Сказав это, староста тотчас же нырнул в толпу односельчан. Бокба был осторожным человеком и трепетал перед Ревнителями, тем не менее он опасался и Леннара. Еще бы, он впервые видел человека («Человека ли?» – смятенно думал Бокба.), который сразился с вооруженными Ревнителями и вышел победителем из этого боя. Более того, староста Бокба боялся того, что ему, именно ему, и никому другому, придется отвечать за убийство Ревнителей, за сам факт сопротивления служителям Храма.

Леннар дослушал старосту, печально улыбнулся и сказал:

– Вас везли на смерть, неужели вы не понимаете? И если вас приговорили уже тогда, до нашего боя с Ревнителями Моолнара, то теперь, когда все они убиты, кара Храма последует немедленно. Они вырежут деревню, ты же сам говорил, уважаемый Бокба.

– Может, и вырежут, а может, и нет. Если мы поможем правосудию, Храм будет милосерден. Ведь они заботятся о нас.

Леннар недоумевал: неужели староста Бокба говорит это на полном серьезе? Или он думает, что здесь, в толпе жителей деревни, присутствуют шпики Храма, которые доложат все прямиком старшему Ревнителю Гаару, а то и самому Стерегущему Скверну? Так или иначе, но, похоже, у него немного шансов убедить этих людей в том, что они должны покинуть деревню. Хотя все они видели, как Ревнители убивали их родных и близких, соседей и друзей. Наверное, им легче смириться с тем, что их могут убить и почти наверняка убьют, чем зачеркнуть все свое нынешнее существование, оторваться от вековых корней, сменить образ жизни, привычки, устои… Какое-то странное ощущение вторичности, повторяемости ситуации всплыло в памяти Леннара. Словно уже когда-то было такое: косная, запуганная и агрессивная толпа, тихий, невзрачный глухой ропот, словно мелкая рябь на глади застоявшегося болота… Страх перед теми, кого как будто бы и нет рядом, – но каждый порыв ветра, каждый след на серой дороге, каждая вмятая в почву травинка и тяжелый, сырой запах из низин и оврагов, так похожий на запах темницы, вопиют: они вот-вот могут явиться, возникнуть, когда не ждали, хотя их ждут всегда, каждое мгновение, каждый длинный, как кровавое столетие, миг.

Вперед выступил Ингер. Выпрямившись во весь свой большой рост, он произнес:

– Да что ты нам такое тут говоришь, Бокба? Ты что, не видел, как спокойно они убивали наших?.. Я знаю, ты скажешь, что мы должны повиноваться, потому что так велят законы Благолепия… Я сам так думал. То есть, – Ингер замялся, – я и сейчас так думаю, и… Клянусь задницей Илдыза и всеми демонами Проклятого леса! Не большой я умелец красно говорить, но сейчас скажу! Леннар говорит правду. Нам нечего ждать пощады от Храма и Ревнителей. Слухи о том, что мы истребили отряд младшего Ревнителя Моолнара, быстро распространятся. И тогда пришлют другой отряд, сильнее и многочисленнее. И нас передавят, как мышей. Ведь мы подняли бунт и…

– Мы?! – визгливо закричал староста Бокба, и несколько нестройных голосов поддержали его. – Мы?! Это вы подняли бунт, это вы со своим найденышем из Проклятого леса напали на самих Ревнителей Храма!!! На что он нас подстрекает?! Кто он вообще такой, чтобы мы с ним шли против Храма, против всех законов, по которым жили многие поколения? Мы знаем, что он за человек, этот твой Леннар? Да и человек ли он вообще, а? Может, это сам Илдыз во плоти, демон, прикинувшийся человеком, чтобы морочить нам головы? Ну? Ведь недаром он ходил к Поющей расщелине, недаром сумел совладать с самими братьями ордена Ревнителей!!! Или я говорю неправду?

В толпе прокатился ропот, а староста Бокба выкрикнул последнее:

– И разве само небо не указало нам на этого Леннара, когда налилось кровавыми и болотно-зелеными, синими пятнами в черном круге – над головой вот этого, вот этого?!

Он указал на Леннара.

Тот мертвенно побледнел и еще сильнее оперся спиной на ворота дома старого Герлинна, убитого сегодня Ревнителями омм-Моолнара. На его лбу проступила испарина. Он попытался взять себя в руки. Голова кружилась, язык плохо слушался, и речь его вышла скомканной и не особенно убедительной:

– Вот ты говоришь, Бокба… Хорошо. А теперь… теперь послушайте меня. Я уверен, у нас очень мало времени. Скоро сюда, как уже сказал нам Ингер, пришлют еще один отряд. Они охотятся за мной, но велено уничтожить каждого, кто говорил со мной или вообще… вообще как-то общался… видел меня…

Последнюю фразу определенно нельзя было назвать удачной. Толпа начала медленно закипать, как большой ржавый котел с водой, поставленный на огонь. Заводилой, подбрасывающим дровишек под этот котел, снова стал неугомонный староста Бокба:

– Слышали? Слышали?! Он сам сказал, что навлек на нас гнев Храма!.. Сам!!! И мы до этих самых пор терпим, чтобы он оставался среди нас?!

Ингер и Лайбо вмешались в один голос:

– Что ты такое говоришь, Бокба? Ты в своем уме? Он только что освободил нас. Только что победил Ревнителей, а такого не припомнят даже старики. Он прав и…

– Прав?! – завизжал коротенький староста и даже стал подпрыгивать, чтобы казаться выше. – Ах вот как? Он, из-за которого сюда прислали Ревнителей?.. Пусть убирается обратно в Проклятый лес, пусть проваливается в Поющую расщелину или сгинет в Язвах Илдыза, а если вы с ним заодно, так и вы тоже!