Розовый Дождь (СИ) - "Skyrider" - Страница 43

  - 'Опять эти вонючие розы! Ненавижу их тошнотворный запах!' - мрачно подумал быстро поднимавшийся по лестнице рыжебородый мужчина, судорожно сжимая потной левой ладонью рукоять меча. Он смотрел себе под ноги, не отвечая на салюты стражи. Его мрачный и усталый вид резко контрастировал с праздничным убранством дворца, а падавшие с запыленных сапог куски грязи отвратительно смотрелись на полированном мраморе ступеней. Немытые и нестриженные волосы сальными прядями падали на плечи. Одет он был в простой старый пыльный плащ с капюшоном, кожаную куртку и штаны. Похоже, всю ночь он провел не иначе как в седле.

  Наконец, Парадная Лестница с её полутысячей больших ступеней закончилась и рыжебородый достиг главного чертога Дворца - после небольшого коридора, также застеленного гобеленами и вазами с цветами, располагалась большая округлая зала. В центре этой залы стоял круглый стол с 50 креслами, совершенно одинаковыми, сделанными из красного дерева с полированными ручками, с искусно вырезанным орлом, венчавшим спинку. В стенных нишах красовались рыцарские доспехи, висели ярко раскрашенные разноцветными гербами щиты и оружие, а значительную часть залы 'населяли' чучела убитых чудовищ самых разнообразных видов и размеров, череду которых венчала туша огромного дракона с чешуйчатой броней цвета и оттенка чистого золота, отверстой пастью величиной с быка, усеянной тремя рядами зубов-кинжалов, и длинными рогами на голове.

  У туши дракона стоял высокий человек с длинными черными волосами, впрочем, уже испещренными проседями, в пурпурном плаще до пят. Его голову венчала золотая диадема, украшенная с большим кроваво-красным рубином в центре.

  - Я рад, что ты так быстро внял моей смиренной просьбе, сын мой, - немного дрожащим и дряблым, но все ещё красивым и властным голосом сказал, не оборачиваясь Король. - Сожалею, что тебе пришлось провести всю ночь в седле.

  Рыжебородый уже подскочил к отцу и, припав на одно колено, как предписывает рыцарский этикет, поцеловал перстень на правой руке Короля.

  - Это мне ничего не стоило, отец... Но я удивлен, почему ты не воспользовался более современными средствами связи?

  Король хмыкнул, не сводя глаз с морды дракона, в глазные отверстия которой были вставлены огромные изумруды, сиявшие при ярком свете утреннего солнца. Он гладил золотой панцирь чешуи дракона слегка дрожащей рукой и о чем-то думал.

  - Мое дело к тебе слишком важно, чтобы доверить его визаторам... - наконец, после долгого раздумья, с тяжелым вздохом ответил Король. - Встань, сын мой!

  Рыжебородый Риккаред встал на ноги, но даже стоя не смел поднять голову, изучая грязные носки своих сапог. Он уже почувствовал, что разговор не предвещает ему ничего хорошего.

  - На тебя и твоего брата поступило много жалоб... - Риккаред вытянулся, подобрался, напрягся. - Особенно прискорбно, что жалуются ваши жены, которых вы совсем забросили. И ещё более прискорбно, что жена Роланда, которая раньше души не чаяла в своем муже, теперь стала проявлять недовольство. Ты с недавнего времени стал оказывать на него дурное влияние. Он больше проводит время в Кронбурге, у тебя, чем с ней. И меня это не может не беспокоить, сын.

  - Не дело жен выносить сор из дому и доносить на мужей! - круглые щеки Риккареда стали пунцовыми.

  - Они не доносили, сын... Я читал их мысли! - Король медленно повернулся и ярко-красный камень на его диадеме вспыхнул, как глаз хищного зверя.

  Лицо Короля - удлиненный овал, без бороды, кое-где испещренный глубокими, как шрамы, морщинами - сохранило следы прежнего величия. Массивный мужественный подбородок, орлиный с горбинкой нос, черные глаза, смотрящие властно и твердо, плотно сжатые в тугую как тетива нить губы - даже сейчас, на склоне лет, это лицо подавляло чужую волю. Риккаред отшатнулся и спрятал глаза.

  - Я знаю и твои помыслы, сын. Они исполнены мрака и черной злобы. Мне известно все... - при этой фразе Риккареда затрясло и его румяное полное лицо побледнело, а щеки задрожали. Король выдержал паузу. - За что ты так ненавидишь меня, своего отца? За что ты ненавидишь дела рук моих? За что?! Всю свою жизнь я трудился во благо своего народа, работал и сражался не покладая своих рук... Посмотри - они все в мозолях и шрамах! - Король скинул мягкие пурпурные перчатки и показал свои руки - действительно, пальцы и ладони были в мозолях, а сами руки - в застарелых шрамах. - Я был избран королем в 30, сын, на Ронсельванском поле. До этого я был простым пастухом и охотником. Я вставал рано утром, до рассвета, и засыпал задолго после заката. Я каждый день бился на дуэли со смертью, а первые морщины и седина у меня появились в 25. Твою мать я потерял, когда ты только родился... И все это время я мечтал, чтобы мои дети и внуки жили лучше, чем жил я! Чтобы женщины не умирали в родах, а дети не боялись по ночам крысолюдов, чтобы люди спокойно гуляли по лесам и чтобы никто и никогда не знал, что такое голод и болезни!.. Ты знаешь что такое голод, сын? И как умирает зараженный чумой? А я знаю, сын, я знаю! - Король яростно ударил себя кулаком в грудь. - Я умирал и от голода, и от чумы, когда был ещё юношей! И я видел, как сильные пожирали слабых и матери боялись выпускать своих детей на улицу, чтобы их тоже не сожрали, и я видел, как зараженных чумой выкидывали умирать в канаве и ни один из родственников не подходил к ним, чтобы проститься! Я видел все это! Я видел!!!

  Король внезапно стих, выдержав паузу, а потом смягчился. Он взял сына за плечи и обнял.

  - Мои труды близки к завершению, я чувствую это. Вчера ночью мне приснился сон, там был этот дракон, я вновь слышал его проклятье... Я знаю, что скоро умру... Но я умру спокойно. Я оставляю свой народ в несравненно лучшем состоянии, чем я его получил на Ронсельванском поле. И лишь одно не дает мне покоя, лишь одно...

  - Что... отец... - с содроганием прошептал Риккаред, уже зная ответ.

  - Ты... - Король отстранил сына и внимательно посмотрел в его желтые волчьи глаза. - Я не верю тебе и знаю, что ты ненавидишь дела рук моих, ненавидишь наших небесных покровительниц, ненавидишь Триединую Премудрость. Ты шляешься по ночным притонам и развращаешь молодежь и теперь сердце моей Элвин разбито, ибо ты развратил и её любимое исчадие. Ты - хуже чем предатель, ты - РЕНЕГАТ!

  В глазах у Риккареда потемнело. Яркий солнечный свет, заливавший залу, померк в его глазах, ему стало не хватать воздуха. Он сделал шаг назад...

  - Сегодня юбилей основания Ордена Круглого Стола - потрудись на нем присутствовать, сын, - уже официальным тоном, сухо и холодно произнес Король. - Но на следующий день я провозглашу лишение тебя наследства. Наследником престола будет Роланд, а ты отправишься в изгнание, в Заморье, с отрядом своих приверженцев. Поживешь там среди чудовищ, посражаешься, потрудишься... Может быть, тогда ты поймешь, почему я все это затеял, поймешь мою правоту... Риккаред судорожно сглотнул, но не ответил ничего, мужественно выдержав удар судьбы.

  - Впрочем, чтобы подсластить тебе пилюлю - статус принца ты сохранишь навечно, равно как и маркграфа Заморья - это будет твой новый титул. Взять туда, помимо тех, кого обязан, ты сможешь кого угодно и кто согласится туда с тобой пойти. Волчьи глаза Риккареда наполнились слезами и две крупные горошины потекли по круглым щекам.

  - Разреши мне покинуть тебя, отец... - прошептал он.

  - Разрешаю, сын, - тихо ответил Король и подал руку для поцелуя. Когда Риккаред дошел уже до дверей, он вдруг резко повернулся к отцу и воскликнул:

  - Зачем ты сказал мне об этом сейчас?!

  - Чтобы ты был морально к этому готов. И, ещё... Знай, сын, что это не наказание для тебя. Это - твое спасение, которое я дарую по великой любви к тебе. Я не хочу, чтобы ты всю вечность провел во сне и навсегда утратил свою память, хочу, чтобы ты жил так, как сам хочешь, но и не вредил при этом своим образом жизни другим... Ты ЭТО понимаешь? - Король резко взглянул на Риккареда, тот опять не выдержал взгляда.