Другое утро - Макарова Людмила - Страница 55

– Господи, да на тебе лица нет! Иди на кухню, успокоительное тебе дам. Самое новое, у нас еще и в помине нет, – приказала Ленка, закрывая за Ирой дверь.

Ленкину страсть к модным таблеткам Ира совсем не разделяла, больше того, она много раз безуспешно пыталась убедить подругу в бабушкиной истине, что все пилюли одно лечат, другое калечат. Но Ленка отвечала, что в Америке народ таблетки больше гамбургеров уважает – с утра тонизирующее, после обеда для пищеварения, после ужина против похмелья, перед сном снотворное и успокоительное по необходимости в любое время суток – и ничего, продолжительность жизни не в пример нам. Сегодня Ире было не до споров, и она покорно приняла из Ленкиных рук три розовых шарика, даже не поинтересовавшись, зачем их так много.

– Отказали, что ли? – спросила Ленка, успокоившись от факта принятия подругой пилюль больше, чем сама Ира.

– Ага…

– Вечно ты делаешь из мухи слона! – возмутилась Ленка. – На тебя глядя, можно подумать, что не кредитный договор отказались продлить, а в морг на опознание пригласили. У всех проблемы, не у тебя одной. Знаешь какие деньги у людей летят? А ты со своим дохлым кредитиком… Успокойся, сейчас Эдика наберу, он поговорит там с кем надо в банке. А то сидит какой-нибудь мелкий клерк… Сразу нужно было через Эдика действовать, будто не знаешь, как у нас такие вещи делаются.

– Нет! – резко крикнула Ира, когда Ленка потянулась к телефону, словно он в любой момент мог рвануть.

Телефон не рванул, Ленка, открыв рот, застыла на полпути, а Ира опомнилась, потерла виски, объяснила:

– Эдик тут ни при чем и ничем не поможет. Дело не в том, что отказали, а в том как.

– Э, милая моя! Узнаю тихоню Ирку. Когда ты наконец поймешь, что живешь не среди ангелов, и перестанешь хвататься за сердце от каждого грубого слова?

Вот ведь нежное создание на мою голову… – покровительственно защебетала Ленка. – Ладно, от этого еще никто не умирал.

– Мне никто не грубил, – оборвала ее Ира. – Наоборот. Окружили заботой и вниманием. Усадили в кабинете, принесли кофе. А потом…

Первый раз в жизни Ира с настоящей завистью смотрела, как Ленка закуривает свою сигарету. Если бы и она могла занять руки зажигалкой, вдохнуть дым, покатать между пальцев тонкую сигарету, то сказать, что произошло сегодня в банке, ей было бы куда легче. Все-таки не так просто люди курят. Что-то в этом есть.

– А потом, – сглотнув слюну, продолжила Ира, – потом прямо мне в лицо… Нет, ты только представь себе!

Прямо в лицо, без всякой там маскировки, без всяких экивоков, предложили не только этот кредит продлить, но и открыть на мое имя счет за границей. Короче, предложили деньги. Сказали, что на приличную жизнь среди приличной публики вполне хватит.

– Ничего себе! – присвистнула Ленка. – Неужели за границей так высоко оценили твое литературное творчество?

– Перестань! – Ире снова изменило спокойствие.

Наверное, таблетки оказались примитивной обманкой для тех, кто верит в силу фармацевтики. А Ира в фармацевтику не верила, поэтому ее заколотила мелкая дрожь и лицо пошло нервными красными пятнами. Ленка испугалась не на шутку, достала из шкафчика верную валерьянку, не глядя плеснула в стакан.

– Пей. Дыши глубоко. Раз, два, три… Так, хорошо.

Еще дыши. Молодец. Ничего страшного не случилось.

Все живы-здоровы. Все будет хорошо. Теперь рассказывай все по порядку.

– Знаешь, что хуже всего? – совсем по-аксеновски спросила Ира.

– Что? – Теперь Ленка придерживалась единственно правильной в таких случаях тактики – не перебивать, не вставлять своих замечаний, а терпеливо ждать, пока Ира все прояснит сама. Хотя бы через массу ненужных деталей.

– То, как все это выглядело. И разговаривал со мной не какой-нибудь человек в маске, а обыкновенный начальник кредитного отдела. Я его и раньше видела в банке. Одышливый такой, краснолицый мужик. Наверное, больной. Простенько так разговаривал, будто партию товара покупает. Мы, дескать, Ирина Сергеевна, очень заинтересованы в плодотворном и взаимовыгодном сотрудничестве. Ваши обязанности будут не очень обременительны, а права и вознаграждение гарантированы.

– Да объяснишь ты наконец по-человечески, о чем речь? – все-таки не выдержала и сорвалась Ленка.

Ира посмотрела на нее с недоумением, потом сообразила, что Ленка ничего не понимает, и озвучила то, что до сих пор воспринимала как нереальное, словно из какой-то другой, придуманной, детективно-приключенческой жизни.

– Они мне предложили стукачество при Аксенове.

Нет, они, конечно, фамилии его не назвали, сказали «ваш самый близкий друг» и слов типа «агент» или «информатор» тоже не употребляли. Сказали, что от меня потребуется рассказывать о нем и его окружении только то, что мне известно, и иногда говорить кое-какие слова в присутствии его и его людей. Вот и все.

– Кто они-то? – не поняла Ленка. – Сама же сказала, что с тобой разговаривал только начальник кредитного отдела. И при чем здесь начальник кредитного отдела? И вообще при чем здесь банк? Бред какой-то!

Может, ты детективов начиталась или у тебя мания на почве величия твоего ненаглядного Аксенова? Кому он нужен? Сидит себе в своем городке-табакерке и сидит, больно надо за ним шпионить…

– Откуда я знаю, кто они? Не лично же банковскому клерку он понадобился? Наверняка кто-то поручил ему мне передать такие-то и такие-то слова. Он скорее всего и понятия не имеет, о ком речь. Откуда я знаю, при чем здесь банк? Скорее всего и банк ни при чем. Я не полковник Гуров, чтоб такие цепочки разматывать, мне это не по зубам, а вот в том, что Аксенов кому-то нужен, сам, собственной персоной, я не сомневаюсь. Теперь не сомневаюсь.

– Ну вот. Доигралась, – пригвоздила Ленка, но не столько с осуждением, сколько с усталостью. – Я же тебя предупреждала – не лезь в эту помойку. Потом не отмоешься.

Ни о чем таком Ленка Иру не предупреждала, совсем наоборот, не она ли твердила: «Не бойся жить». Но Ленку не переделаешь, она всегда повернет так, что видела все наперед, а Ира, дурочка, ей не верила. А вот насчет ощущения, что Ира побывала не в ласкающем взгляд дубовой отделкой и добротными пейзажами банковском офисе, а на вонючей городской свалке, Ленка права. Хоть просись в Ленкину джакузи и вываливай туда целую банку лавандовой соли.

– Они тебе угрожали? – Лена строго заглянула Ире в глаза, как мать, допрашивающая отпрыска о происшествии в школе и при любом исходе дела готовая встать на его защиту.

От этого взгляда Ире стало полегче. Можно сказать, даже повеселее. Она представила, как Ленка приходит в банк и стучит кулаком по столу: «Кто тут посмел обидеть мою Камышеву! Сейчас я вас быстренько выведу на чистую воду!»

– Нет. Я же тебе говорю, все буднично так было, без эмоций. Сказали, что это всего лишь деловое предложение в том случае, если я хочу быть самостоятельной деловой женщиной, а так – никто меня не неволит.

Могу отдавать кредит и идти на все четыре стороны.

Еще этот болезный кредитчик заметил так, между прочим, что при наличии такого друга у меня не может быть проблемы с тем, чтобы отдать такую небольшую сумму. Слушай, а почему они не боятся, что я все расскажу Аксенову?

– А чего им бояться? – пояснила Ленка, делая вид, что собаку съела на таких делах, и не замечая, что во многом повторяет Ирины же дилетантские доводы. – – Клерк этот в банке наверняка и не знает, о ком речь. Ему велено сказать такие-то слова, он и говорит. Сейчас безработица, да и в банках всегда все повязаны. К тому же ты ничего никому не докажешь, не включала же ты диктофон? А второй раз он тебе ни словечка на эту тему не скажет. Будет делать вид, что не было такого разговора, только если сама пойдешь на контакт, направит к кому следует. А Аксенов твой, я думаю, и так в курсе, где у него друзья, а где враги, и в данном случае вряд ли может докопаться, откуда им интересуются. Слишком мало условий у задачки – банк да клерк. Ты лучше скажи, что делать собираешься?