Алиса в стране чудес (издание 1958 года) - Кэрролл Льюис - Страница 3

Нет, не случайным оказалось тяготение математика Чарльза Доджсона к сказке и превращение его в писателя Льюиса Кэролла!

Но есть в фантастических повестях Кэролла еще одна сторона — сатирическая. Писатель в сказочных образах отразил и свою эпоху, и свое к ней критическое, а подчас и откровенно осуждающее отношение.

О Льюисе Кэролле было принято говорить, как о художнике добром и улыбчивом, чье остроумие и юмор согрели многие и многие страницы его удивительной книги «Алиса в стране чудес». Однако при этом часто не замечали или не хотели замечать той великолепной сатиры, какую представляет эта сказочная повесть, осмеявшая многие стороны жизни викторианской Англии. И если мы хоть немного знаем историю, то легко убедимся, что писатель осудил в современной ему действительности: консерватизм быта, сословную ограниченность, отчужденность высших кругов от народа, нелепость судопроизводства, косность системы образования.

«Золотой век» викторианской эпохи был для миллионов простых людей веком кровавым и черным, веком страданий и нищеты. Царствование королевы Виктории совпало с развитием капиталистической промышленности, с усилением колониального могущества Англии. В ХІХ веке Великобритания колонизовала Австралию, Новую Зеландию, овладела обширными территориями в Южной Африке, Бирме, вела войну в Китае, завершила захват Индии. Английкие товары наводняют мировой рынок. Англия сказочно богатеет, — и это дало повод буржуазным историкам воспевать «викторианскую эру расцвета», — но богатеет за счет ограбления колоний, с одной стороны, и с другой  — за счет жесточайшей эксплуатации английского рабочего класса. Исследователь творчества Льюиса Кэролла — Ф. Б. Леннон справедливо пишет: «Приговор трех поколений признал, что Алиса с безупречной разумностью странствует в джунглях бессмыслицы, как рассказано в двойном произведении гения — «Алиса в стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Однако джунгли бессмыслицы были не чем иным, как повседневной жизнью английской образованной леди или джентльмена в легендарное теперь царствование королевы Виктории… Ведь вокруг элегантной, утонченной жизни леди и джентльменов разливается мутный поток свирепой нищеты. Индустриальная революция прокатилась по Англии в вихре дыма и пара, перемалывая людей, готовя их для долгих часов труда за мизерную плату… Как бы то ни было, пропасть, разделявшая имущих и трудящихся, быстро темнела и углублялась…».

И если мы последуем за маленькой Алисой в ее странствованиях по «стране чудес», то скоро убедимся, что сказочные «джунгли бессмыслицы» имеют прочную историческую почву. Чистыми глазами ребенка Льюис Кэролл заставил нас посмотреть на различные явления современной ему жизни. Эти сказочные «джунгли» не что иное, как сатирическое воплощение реальных уродств викторианской эпохи.

В сказочных повестях Л. Кэролла беспощадно осмеивается чопорная, догматическая, во всем регламентированная жизнь «золотого» викторианского века. Здесь и острая пародия на косную, отсталую систему школьного образования с ее зубрежкой и иссушающими ум учебниками. Мышь, как заведенная, не переводя дыхания, хвастаясь перед Алисой своими познаниями по истории, лопочет: «Вильгельм Завоеватель, получивший благословение папы римского на завоевание Англии, был вскоре завоеван англичанами, которые нуждались в королях, а потом и совсем привыкли к захватам короны и завоеваниям».

Сатирик смеется и над прославлением захватов, и над формулами из учебника истории, зазубренными школьниками. Убийственно замечание одного из слушателей мышиной речи: «Я не понимаю значения и половины этих длинных слов, и, больше того, я не убежден, понимаете ли вы их сами?»

Устами своих героев художник выдвигает ироническое требование: «Говорите по-английски!» Всю эту тарабарщину о захватах и завоеваниях он не соглашается признать за выражение мыслей английского народа.

Льюис Кэролл смеется и над закоснелым бытом викторианской Англии. Вспомним сцену, где рассказывается, что для Шляпочника время остановилось. на шести часах пополудни и поэтому он (таков уж незыблемый обычай: с пяти до шести часов — чай) вместе с Мартовским Зайцем и Орешниковой Соней вынужден не переставая пить этот традиционный чай, лишь пересаживаясь после каждой новой чашки на новое место.

Но как бесцельно передвижение, совершаемое вокруг одного и того же огромного стола, как фантастически нелеп бессмысленный круговорот, в который они втянуты! Ведь они пьют чай не потому, что хотят пить, а потому, что так положено, такова жизнь, где действует сила привычки. И только маленькая Алиса видит уродство того, что освящено традицией.

Подобные, казалось бы, частные детали сказки рисуют конкретный быт и реальные нравы.

В стране чудес, в этих «джунглях бессмыслицы», действуют свои незыблемые и нерушимые законы. Удивительные создания, населяющие сказочную страну, поражают Алису тем, что на все у них имеется готовый ответ, все у них заранее точно определено. Поэтому-то она с возмущением говорит: «Как мне надоело, что все эти создания командуют другими…»

Своей вершины острая социальная сатира Кэролла на викторианскую эпоху достигает в сцене королевского суда. Здесь талант сказочника блещет непревзойденным сарказмом, когда он говорит о «правах гражданина» в «стране чудес».

Художник обличает отсталые, застывшие, зачастую средневековые формы английского судопроизводства. Для того чтобы яснее понять смысл этой сцены, необходимо напомнить, что одним из принципов английского законодательства, даже своеобразной гордостью его, является приверженность к традициям древних законов. Но Кэролл сатирически показывает, что старые законы используются для новых целей и служат им верным прикрытием. Так, когда Король замечает, что Алиса непрерывно растет и что с ней вскоре не так-то легко будет справиться, он быстро провозглашает: «Правило Сорок Второе: Всем лицам больше чем с милю ростом покинуть суд».

И тут завязывается спор между Королем и Алисой. Она возмущенно заявляет: «Это не постоянное правило: вы придумали его только сейчас». Король утверждает, что это «самое старое правило в книге», но Алиса убедительно опровергает Короля: «Тогда оно должно было бы быть Правило Номер Первый!» И читателю ясно, что законы здесь отнюдь не являются чем-то незыблемым. Их «вспоминают» или создают заново, когда это выгодно суду.

Сказочник в своей сатире обличает произвол, царящий в судопроизводстве «страны чудес». Против Валета, обвиняемого в краже кексов, имеется одна улика — письмо, якобы «написанное подсудимым к… кому-то». Суд не останавливают реальные факты: то, что это письмо вообще не адресовано никому, и к тому же оно и не письмо, а стихи, и написаны отнюдь не рукой подсудимого. «И это-то самое подозрительное!» — восклицает Белый Кролик. Хотя Валет клянется, что не писал стихов, Король остается непреклонным: у подсудимого «безусловно был какой-то злой умысел», иначе он «подписался бы своим именем, как подобает всякому честному человеку».

Когда в суде оглашают стихи и выясняется, что они просто глупы и бессмысленны, это никого не смущает. Более тогo, Король говорит: «Это спасает всех нас от излишнего беспокойства, так как мы не будем вынуждены искать в них какого-нибудь смысла!»

В суде свидетелю Шляпочнику, хотя это не имеет никакого отношения к делу, вдруг предъявляют обвинение: почему он не закончил свое чаепитие? И даже спрашивают, когда он начал пить чай. Шляпочник говорит — четырнадцатого марта. Мартовский Заяц говорит, что пятнадцатого, а Орешниковая Соня — что шестнадцатого. Король приказывает присяжным записать все это, и те, записав, быстро складывают эти три цифры и, для того чтобы вынести свое суждение, превращают сумму… в шиллинги и пенсы — то есть приводят к полной бессмыслице. Вот как, оказывается, творится здесь правосудие!

Во время заседания одна морская свинка принялась аплодировать, но ее «попытка» была немедленно «подавлена». Кэролл пишет: «Так как это немного трудное слово, я вам объясню сейчас, как все это было сделано. Они взяли большой парусиновый мешок, отверстие которого завязывалось шнурками, засунули туда свинку вниз головой и затем сели на нее». И, чтобы у читателей не было никаких сомнений по поводу происходящего, автор поясняет устами своей героини. «Я так рада, что увидела, как это делается, — подумала Алиса. — Я так часто читала в газетах в конце судебных отчетов: «Имели место некоторые попытки аплодировать, но, однако, они были немедленно подавлены судебной полицией», но до сих пор я не понимала, что это значит». Теперь Алиса, а вместе с ней и мы знаем, каковы способы судопроизводства в «стране чудес» и каковы права ее граждан.