Сани-самоходы - Леонов Алексей Данилович - Страница 11

«Стариков» Светлана Андреевна отрегулировала кое-как, а с «петухами» неувязка вышла. Петухов играли Васька и один из братьев Комариков. Безголосыми петухи оказались. А в сказке они всё время будить должны деда с бабкой да с криком в драку кидаться. Ни Васька, ни Комарик не могли кукарекнуть.

Петька и этим даром владел, показывал дружкам, как кукарекать надо, но они разинут рты, а звука издать не могут. Смех да и только. Васька ещё кое-как одолел науку, натренировал его Петька, а Комарик с учением задержался.

Пришлось Светлане Андреевне нагрузить Петьку второй ролью — петуха представлять. Решили, что дед со своим петухом за кулисами должен разговаривать и в это время в петуха переодеваться.

Наступил наконец день представления. Народ собрался. Сам председатель приехал посмотреть на самодеятельность, и другие люди были.

Получилось интересно. Зрители, как увидали злую старуху и дедова петуха, так смехом и зашлись. Старуха за петухом с поленом, в длинной панёве гонится, на подол наступает, падает и потом на деда кричит, что он сам как петух и петуха такого же завёл…

Светлана Андреевна очень переживала, но когда зрители стали хлопать артистам, даже перебивать хлопками слова, она развеселилась, засуетилась от радости. Ходит за кулисами, пальцами щёлкает и кивает ребятам, так, мол, молодцы вы у меня.

Один акт кончился, за второй принялись. Петька только знай успевает сбрасывать дедовскую фуфайку да петушиные одёжки надевать. Оно несложное дело, но хлопотное, расторопность нужна, порядок в действиях, чтобы крыло обратной стороной не наделось, а когда спешишь, то и получается чаще всего канитель.

Петька это по себе знал. Был с ним случай. Купались ребята в пруду, а тут машина подъехала, надо было шофёру дорогу показать в лесу. Петька рванулся из воды первый, напялил штаны, а они задом наперёд вышли. Он — стаскивать их да вместе с трусами сволок, стал надевать снова, трусы мокрые на ноге запутались; сел, чтобы сидя справиться, — а другие ребята уж в кузов влезли — шофёр его не стал ждать. Петька тогда от злости запустил и штаны и трусы в воду…

Ну и со спектаклем также не всё гладко прошло. Верно говорила Светлана Андреевна — двух ролей одному много. Таланта у Петьки, правда, хватило, он ещё и взаймы мог бы кому-нибудь дать, но с одного момента всё представление по другой колее пошло.

У Петьки затянулись шнурки на крыльях. Отрывать их нельзя, потом опять чем-то привязывать надо. Время выхода деда прошло. Зрители ждут действий. Бабка уж там, на сцене, весь диалог свой произнесла, а у Петьки заело с крыльями. Пришлось крикнуть: «Иду. Подожди там, не разоряйся!».

Светлана Андреевна кинулась помогать, но руки у неё тряслись, никакого сладу с ними не было. Петька рванулся от помощников, бороду нацепил — и на сцену. Фуфайку свою в руках несёт и крылом похлопывает по боку.

— А вот и я, — произнёс он. — Ты что тут разоряешься опять?

— Ты, да какой же это ты! — удивилась «бабка» и зашептала: — Петь, ты крылья-то не снял!

Петька в зал говорит:

— Испугалась карга! Крылья, говорит, у тебя, это не ты. А это я. От злости смотреть плохо стала. Крылья у меня за ночь выросли.

Повернулся Петька к «бабке» и объявил:

— Богом я теперь буду. Сказали, крылья если вырастут у тебя, то богом назначим. Вот!

Закончил Петька свои слова и шепчет:

— Испугайся, а потом как было опять говори.

Аня по сцене забегала. А Светлана Андреевна все движения потеряла, села на стул, голову закинула и глаза закрыла. Ждёт полного провала, а тут хлопки, смех, крики…

Ну и докончился спектакль. Правда, когда бабка с дедом помирились, песню спели, бабка возьми и спроси от себя уже:

— Ну, дед никудышный, а когда же ты богом-то станешь?

— Завтра, наверное, — ответил «дед» Петька. — Из сельсовета бумажки ещё нету! — и убежал.

Кланяться он не вышел ни петухом, ни дедом, испугался, что не то наговорил. Так домой с крыльями и прибежал.

Потом Петьке много дней проходу не давали. Встретят и смеяться начинают, а потом хвалят, советы дают в Москву ехать выступать в театре. Надоели ему с вопросами да советами, и он засел дома.

Нашёл себе другое занятие.

Петушиная одёжка

«Подумаешь, — думал Петька, артистом выступать! Это и не трудно. А вот другое дело, если настоящему петуху одёжки сшить да показать его другим петухам, это-то интереснее может быть!»

И приступил Петька к делу. Уйдёт мать на работу, а он — к швейной машинке и давай строчить. Для начала решил одеть петуха в матросы. Тельняшечного полотна не нашлось, но он изготовил его сам: навёл синие полосы на белом полотне, из него и скроил петушиную тельняшку. Бескозырку тоже сам смастерил, но лент, к несчастью, не нашлось, и когда Петька нарядил петуха, то похож тот стал не на матроса, а на арестанта в полосатой одежде. Петька посмеялся над арестантом-петухом, посадил его в плетушку и направился к другу Ваське.

— Пришёл? А чего не открывал? — обиженно спросил друг. Он уже не раз стучался к Петьке, чувствовал, что тот дома, но почему-то не откликается. — Ты же дома сидел?

— Дома, — ответил Петька. — Я секретным делом занимался.

— Каким? — заинтересовался Васька.

— А вот увидишь. Где ваш петух?

— А не знаю. Тут вышагивал.

Петух был у погреба. Петька раскрыл плетушку и выпустил на волю своего «арестанта». Васька, увидев его, долго не мог вымолвить ни слова, смотрел как ошалелый на чудную птицу, наконец спросил:

— Это что, Петь?

— Это мой петух, мой Пётр Петрович. Новая порода. Сейчас он покажет твоему силу.

Но Васькин петух сразу поджал одну ногу и завертел головой, выкатывая на новую породу то один, то другой глаз. Потом он упал, попятившись, закричал по-куриному и бросился наутёк. Петькин петух захлопал крыльями и попробовал кукарекнуть. Пение у него не получилось.

— Вот я балда! — Петька щёлкнул себя по лбу. — Тельняшку тесную сшил. Она ему горло стянула. Ладно, Петрович, не пой пока, перешью тебе одёжку, нормальная будет.

— Петь, а как? — проговорил Васька.

— Что «как»?

— Шил ты её как?

На машинке строчил! — гордо ответил Петька.

Как только друг ушёл, Васька засел за машинку…

А вечером ему здорово влетело. Его отец когда-то служил матросом и новую тельняшку, которую сын изрезал на петушиные одёжки, берёг к праздникам. Какой моряк, хоть и бывший, стерпит, чтобы в его тельняшку петуха одевали!

Велоножка

Васька Колачёв прокатил под окнами на новеньком велосипеде.

— Петька, эй, Петька! — прокричал он.

Петька выскочил за порог и увидел, как Васька, виляя слева направо, промчался мимо, не оглядываясь.

Пришлось бросить все дела и отправиться к другу смотреть велосипед. Но по дороге он стал думать: почему же тот не остановился у дома? Когда не было велосипеда, так и не вылезал от них, а теперь даже не остановился…

Петька догадался, что друг задаётся, и решил не ходить к нему. Он свернул с дороги под гору, вышел на ручей и, чтобы никто не заметил его обиды, занялся своим любимым делом — искать и расчищать родники.

Дело было в послеобеденное время. Петька провозился на ручье до пригона скотины. К нему пришли братья Комарики, которые вообще-то были Комаровыми, но родились в один час — и оттого их прозвали Комариками.