Конец света с вариациями (сборник) - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 23

В моей тетради сейчас сто семь историй, и моя собственная – сто восьмая.

Вы – сто девятый.

Как ваше имя? Расскажите, кем вы были в прошлой жизни. Объясните на любом языке или жестами. Я пойму. Расскажите, почему ураган разрушил наш мир – ведь он был не самый плохой?

Второй всадник

Конец света, который мы не ждали

Галина Мария

И все деревья в садах

– Что, – спросила она, – никого не осталось?

Он покачал головой.

– Ну ты же знаешь, как оно бывает…

Над поселком стояло сизое марево – процессы распада и синтеза шли стремительно, нагревая и мертвую органику, и вьюнок. Вьюнок уже перевесился через глинобитные стены, один усик, трепеща, обвил Яну щиколотку и тот брезгливо отдернул ногу.

– Понятия не имею, как оно бывает, – пробормотала Фей.

Она охватила ладонями плечи и вздрагивала будто от озноба – на таком-то солнце.

– Ну как же, – пробормотал он, – просто приходят, и все…

Водонапорная башня уже обрушилась под весом оплетшего ее вьюнка. Усики жадно пили воду.

– Они же недавно отделились, – не сдавалась Фей.

– Значит, поздно отделились. Или скудно. Мало кому хочется – на новом месте.

– Раньше так не было, – упорствовала Фей.

– Ну да, ну да, – устало согласился он. Спорить не было сил.

С другой стороны, Фей-то права. Сначала – города. Потом крупные поселки. Чем больше людей, тем больше шансов, думал он, это как бабочки летят на свет… Чем ярче свет…

Огораживающая поселок стена была цела, понятное дело. Он сплюнул в пыль.

– Пойдем отсюда, – Фей расплакалась, – скорее пойдем!

– Погоди, только воды наберу.

Он выстрелил в зеленую массу, оплетавшую бак – усики отдернулись. В железных обломках еще сохранилось немного воды – она отдавала ржавчиной, но он погрузил в нее флягу и держал, пока последние пузырьки воздуха не лопнули на поверхности, подернутой радужной пленкой. Фей продолжала плакать у него за спиной. Это раздражало, но он на нее даже не прикрикнул – хотя бы ясно, где она и что делает.

Наконец, он обернулся, держа флягу в руке. Она продолжала плакать. Слезы прочертили светлые дорожки по щекам, по пыльной шее, теперь стало видно, что кожа у нее светлее, чем покрывавший ее слой грязи.

Он подошел, отстегнул от пояса ее флягу. Она даже не заметила. Продолжала плакать.

– Ну перестань, – неловко сказал он, цепляя флягу обратно ей на пояс, – ну что поделаешь…

Вода им досталась на обратный путь, вот и все. Остальное – швейные иглы, сменные пластины для солнечных батарей, все, за чем они шли, было погребено под этой зеленой опарой.

– Ладно, – сказал он, – пошли. Цикл у них короткий.

Она опустила голову, рассматривая сбитые башмаки.

– Они же одиночек не трогают.

– Ну, просто противно…

Башмаки ей так и не справили, подумал он огорченно.

– Может, это… Дойдем до Овражков?

Она отчаянно затрясла головой.

– Домой! Домой хочу!

«Почему они открыли? – думал он. – Почему впустили?» Впрочем, в общих чертах понятно – почему. В общих чертах все знали, как это происходит. Точно не знал никто.

Наверное, все дело в запахе.

Оглядываться он не стал. Отлично знал, что там, под этой зеленой, вздымающейся и опадающей опарой.

– Ладно.

Они отошли еще на несколько шагов, когда Фей снова вцепилась ему в руку.

– Ну что там еще? – устало спросил он.

– Давай… Ян, пожалуйста… свяжись с ними… как они там…

– Да никак. Хочешь их совсем напугать?

– Мы не скажем. Просто спросим, как они там – и все… Скажем, что идем домой.

– Может, все-таки… до Овражков? Они вроде поменьше.

– Еще меньше? – она с горечью оглядела глинобитный забор. Отсюда уже было видно, как тот загибается, огораживая поселение, – но, Ян… еще меньше, это ж почти как наш хутор!

Он непроизвольно стиснул зубы, потом бросил на землю вещмешок, вытащил рацию.

Какое-то время в наушнике раздавался лишь треск атмосферных разрядов. Потом, долгое время спустя, ломающийся голос неуверенно спросил:

– Папа?

– Да, командир. У вас там все в порядке?

– Да, папа. Закончили полив.

– Сейчас?

– Да что ты, папа. Еще утром.

– Ладно, – пробурчал он. – Как плакса?

– Плачет, – хихикнул сын.

– Ладно. Скажи ей… мы скоро будем. Воды подкачай еще. Только это…Вручную, ладно?

– Ну, – недовольно пробурчал мальчик.

– Сказано же!

– Да ладно, сделаю. Вы там как? Все успели?

– Ну…

Он помолчал.

– Не открывай ворота, слышишь. Сидите за оградой и ни шагу.

– Да я знаю. А что…

Треск…

Он выключил рацию. Пожалуй, он был рад, что связь прервалась.

– Ну как? – Фей вцепилась загрубелой рукой ему в плечо. Ногти обломаны, с черной каймой.

– Да в порядке все. Я ж говорил.

И чего зря беспокоиться? Хутора они не трогают.

– Ты велел ему накачать воды вручную? – она успокоилась и теперь завела привычную песню.

– Да что с ним станется? Здоровый же малый. Отделяться ему пора, вот что!

– Да ты что, Ян! Он же еще маленький! Совсем ребенок!

– Ему пятнадцать, Фей. Я в четырнадцать отделился.

А то, можно подумать, она не помнит, когда он отделился. Она ж на десять лет старше его. В округе не было девушек на выданье его возраста, а у родителей Фей хутор совсем крохотный. То-се, так получилось, что засиделась она в девках. А другой не нашлось. Сначала ему как-то не по себе было. Потом притерпелся.

– Эта, с хутора у Косой скалы. Младшенькая. Марика вроде. Так надо с ее отцом поговорить…

Фей всхлипнула, утерла нос рукавом, но ничего не сказала.

– Овражки надо бы предупредить, – пробормотал он, крутя колесико.

Разряды.

– Ну? – выдохнула Фей.

– Ионизация. Опять разыгралось, похоже.

– Вспышка?

Он надвинул щиток на глаза, искоса взглянул вверх. Солнце корчилось в раскаленном мареве, выбрасывая в стороны мутноватые щупальца. Одно было совсем уж поганым.

– Не то слово…

Он покачал головой.

– Может, и уцелеют…

Спрятал рацию, закинул вещмешок на плечо. В последний раз обернулся. Скрипнув горячей пылью на зубах.

– Совсем же маленькая деревушка была, – пробормотал он.

Поправил лямку мешка. Перекинул на грудь карабин.

– Пошли…

– Назад? – с робкой надеждой взглянула она на него.

– А то…

Это все излучение, думал он. Раньше они были спокойней. И нападали на города, только на города. Даже крупные поселки обходили стороной…

Впрочем, сам он городов не помнил. А вот поселки числом до полутыщи душ еще застал. В детстве. У него осталось смутное впечатление чего-то огромного…

А все потому, что этой твари просто-напросто жрать хочется, уныло думал он, ощущая как песок обжигает ноги даже через подошвы и несколько слоев намотанной на ступни ткани. Пить хочется. Воду-то хрен добудешь. Органика, опять же. Минеральные соли. Кальций.

Он вновь пошевелил карабином, ощутив под ладонью раскаленный металл ствола.

– Придем, батарею попробую починить.

– Чем, Ян?

Он погремел рифлеными пластинами в кармане.

– Отколупал от их СБ. Им-то оно без надобности. Погоди.

Она покорно остановилась. Он отстегнул флягу, стащил с головы повязку и аккуратно промочил ее из узкого горлышка. Потом снова надел на голову. Сразу стало легче.

Солнце корчилось в небе, как раздавленная медуза.

– На твоем месте, – сказал он, – я сделал бы так же.

– Воду жалко.

– Придем, я починю насос. Элементы вот в СБ заменю и починю.

По такыру пробежала многоножка. Небольшая, в две ладони. Он было пошевелил карабином, но передумал.