Зимородок - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 2

Стреляй, если у тебя есть деньги. А если в кармане пусто, стой в сторонке и наблюдай, как стреляют другие. Только не приближайся к железному прилавку, который бабка называет «огневым рубежом». Бабка молчаливая, разговаривать не любит, а дает волю своим ручищам.

Марат, Василь и Зоя Загородько шли мимо тира. Марат предложил:

— Зайдем!

— Зайдем, — согласился Василь.

Зоя Загородько хотела сказать, что она боится выстрелов, но промолчала и пошла за ребятами.

В тире болталось несколько мальчишек, а стрелял один взрослый. Седой. Хотя лето только приближалось, этот взрослый был обожжен солнцем. Лоб, скулы, впалые щеки были покрыты грубым, замешанным на ветру загаром, делавшим его похожим на краснокожего индейца, а белые волосы еще больше оттеняли загар. Стрелял он здорово. Без промаха. Мальчишки следили с открытыми ртами и после каждого удачного выстрела приговаривали:

— Во дает! Во дает!

Седой стрелял в мельницу, и сразу начинали вращаться крылья — значит, попал. Брал на мушку самолет — самолет, описав дугу, падал вниз. Закрывался шлагбаум. Гудел паровоз. Седой опустил ружье и стал высматривать, не осталось ли еще мишени. В углу рта у него была зажата папироса.

Ребята тоже искали мишень. И тут кто-то из мальчишек крикнул:

— Птица!

— Давай свою птицу, — сказал Седой и вскинул ружье.

Раздался выстрел — птица осталась сидеть на месте.

— Промазал! — радостно крикнули ребята.

— Мушку заваливаете, — с видом знатока сказал Марат.

— Мушку? — Седой оглянулся на Марата и протянул ему ружье. — Держи! Пробуй, не заваливая мушку.

Отступать было невозможно. Марат взял ружье, уперся локтями в прилавок и стал старательно целиться. Он чувствовал, что за ним наблюдают все посетители тира и Седой, похожий на индейца, тоже не сводит с него глаз.

Хлопнул выстрел. Не улетела птица. Осталась сидеть на ветке. Марат молча опустил ружье.

— Мазила! — сказал кто-то.

Седой ничего не сказал. Он зарядил ружье и снова стал целиться. И — промахнулся.

— Промазал! — радостно крикнули зрители.

— Что это еще за птица? — недоумевал Седой, разглядывая небольшую остроклювую птицу.

— Зимородок, — сказал Марат, и его насмешливые коричневые глаза заблестели.

— Есть такая птица — зимородок, — пояснил Василь.

— Есть такая, — согласился Седой, не выпуская изо рта папиросу.

— Он долбит норку в крутом берегу. И бесстрашно ныряет за рыбой, — вмешалась в разговор Зоя Загородько. — Не верите?

— Верю, — ответил Седой.

И ребята заметили, что он задумался. Все рассматривал птичку и о чем-то думал. Бабка тоже обратила внимание на это и, не отрывая глаз от вязанья, пробасила:

— Птица не работает.

И застучала спицами.

— Зи-мо-ро-док, — растягивая слоги, тихо сказал Седой. Он не обратил внимания на слова старухи. — Я знал одного Зимородка.

— С короткой шеей и прямым острым клювом? — спросил Марат.

— Не помню, какой у него был клюв, — задумчиво произнес Седой. — И шею не помню. Но котелок у него варил довольно странно.

— У какого зимородка варил странно? — спросила Зоя Загородько.

— У того, что нырял за рыбой, — ответил Седой и стал раскуривать погасшую папиросу. Потом он усмехнулся и сказал: — До сих пор не понимаю, как я согласился. По молодости лет. Будь я тогда седым стреляным воробьем, не стал бы связываться с этим Зимородком…

Папироска разгорелась, и память Седого оживала и тоже как бы разгоралась. И постепенно не стало тира. И сам Седой стал не седым, а темным, подстриженным под полубокс, с коротенькой челкой наискосок. На нем появился синий замасленный комбинезон, стянутый ремнем. А за спиной на ремне — кобура с пистолетом. Летний кожаный шлем болтался на руке, как подстреленная птица. А папироска была зажата в уголке рта…

Вместо тира появилась небольшая полянка. По краям кустики. В кустах самолетик с задранным носом, пятнистый, почти незаметный на фоне травы и листьев. Крылья, как этажерка, — в два ряда, по два крыла с каждой стороны. Кукурузник.

Летчик — тогда еще не седой — стоял, окруженный партизанами, и говорил:

— Я мог бы забросить вашего человека в район Нового моста, но, как вы понимаете, садиться там негде — кругом немцы. А парашюта у меня нет.

И тогда кто-то из бойцов сказал:

— У нас где-то был парашют. С прошлого года…

— Его, наверное, на бинты разрезали.

— Нет, валяется под нарами. Я подметал — видел.

— Не годится этот парашют. С ним человек разбился насмерть. Прыгнул, а парашют не раскрылся.

— Может быть, неправильно сложили, — сказал летчик. — Девчонки ведь складывают, а что у них на уме, у девчонок? Потом парашюты не раскрываются.

— Может быть, девчонки, а может быть, и не девчонки, — заметил командир. — А человек разбился; кто с таким парашютом прыгать будет?

И тут вперед вышел парень, худой, хрупкий, совсем молоденький. В штатском пиджачке на трех пуговках. Он вышел и говорит:

— Я… прыгну.

— Зимородок! Выдумал тоже, — зашумели партизаны. — Ты хоть парашют видел когда-нибудь? Ха-ха!

— Я прыгал… пять раз! — твердо сказал парень.

Командир вспыхнул.

— Нам смертники не нужны. Нам нужны живые бойцы. У нас нет такого инкубатора, который поставлял бы бойцов в нужном количестве.

— Я прыгну! — повторил Зимородок.

— Не разрешу!

— Так ведь выхода нет.

Командир задумался.

— Я дам тебе лошадь, — сказал он. — На лошади сидеть можешь?

Зимородок ничего не ответил.

Только через некоторое время он все же разыскал парашют и притащил его летчику. Отряхнул с шелкового купола хвою, землю и разложил на траве.

— Проверь, пожалуйста.

Летчик отбросил папироску и сказал:

— Посмотреть я могу. И складывать я умею. Нас учили. Но если есть в парашюте неисправность, я не замечу. Не знаю тонкостей.

Он опустился на колени и стал укладывать парашют. Зимородок помогал ему, расправлял стропы, придерживал купол, который от легкого ветра поднимался и опадал, как живой.

— Ты только ничего не говори командиру, — попросил Зимородок. — На лошади я никуда не успею. А ты меня в два счета добросишь.

— Черт с тобой, — сказал летчик.

Перед самым вылетом, когда уже стемнело, Зимородок с помощью летчика стал надевать парашют. Летчик помогал ему подгонять лямки, а Зимородок старался все делать сам, но получалось у него все как-то неловко. На гражданском пиджачке ранец и лямки выглядели смешно, они как бы связывали парня по рукам и ногам.

Летчик помог Зимородку забраться в кабину. Подал ему мешок со взрывчаткой. И натянул на себя шлем. Загрохотал двигатель. Самолетик затрясло, залихорадило. Он сорвался с места и побежал по лужку. Потом сделал прыжок. И растворился в темноте леса и неба.

И тогда, уже в полете, Зимородок наклонился к летчику и потряс его за плечо.

— Послушай, что надо делать, чтобы парашют раскрылся?

— Ты же прыгал! — Летчик резко повернулся к своему пассажиру.

— Не прыгал я, — признался Зимородок.

— Что же ты голову морочишь? — закричал летчик. — Возвращаюсь!

— Не ори! Тише! Спокойствие! — Молодой партизан крепко сжал плечо летчика. — Договоримся тихо. Инструкцию помнишь?

— Помню, — опешил летчик.

— Говори по инструкции.

— Надо дернуть за кольцо. Это я без инструкции помню.

Зимородок очень спокойно сказал:

— Вот и все… Вот и ладно… — Потом он затих, долго копался и снова спросил: — Что-то я не найду кольца.

— На передней лямке… — из своей кабины закричал летчик. — Слушай, ну тебя к черту, я возвращаюсь.

— Не шуми. Я нашел кольцо. Я дерну.

Летчик был в полной растерянности. Он не знал, что ему делать, и громко, чтобы перекричать грохот двигателя, честил своего пассажира:

— Сдался ты на мою голову! Встречаются же такие зимородки!

— Встречаются же такие зимородки! — сказал Седой и вышел из тира.