Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина - Страница 24

Требушеты. Онагры. И выводок баллист в тени огромной осадной башни, на боку которой видны свежие подпалины. Еще три сгорели… лорд-канцлер опять станет пенять на расходы, намекая, что Кайя и без осадной башни справился бы. И будет прав - справился бы, но так не правильно.

- Погоди, - Урфин остановился, вслушиваясь в сумерки. - Погоди… может, не настолько плохой из меня маг…

Он поворачивался, как лоза в руке лазоходца, чтобы указать на строй сомкнутых спин.

Толпа. В толпе как явлении нет ничего удивительного, но эта толпа была молчалива и сосредоточена. А еще от нее не било гневом, готовностью к войне, которая есть в любой толпе.

Скорее уж люди… переживали?

Боялись?

За кого?

О, как меня слушали! Сначала с удивлением и даже скепсисом, верно, сомневаясь в моем таланте рассказчика. Да и сама я не была уверена. Но все-таки Шекспир - это сила…

А я еще Макбета помню.

И Тита Андроника, только он кровавый очень. Ромео с Джульеттой грустные, их в следующий раз прочту.

Мысли эти скользили, как ласточки по ветру. Я была на сцене, той самой, выйти на которую мне не удалось. И что за беда, если сцена эта - под открытым небом, что нет здесь ни декораций, ни занавеса, ни даже дымных шашек. Плевать! Я была коварным Яго, который, обижен генералом, готовил месть. И бедным Брабанцио, что не желал расставаться с дочерью. Вздумалось ей, глупышке, в какого-то мавра влюбляться.

Не иначе - околдовал.

И мавром я была. Могучим воином, несчастным мужем. Влюбленным, ревнивым и доверчивым, только доверявшим не тем.

Кассио, который, словно пешка, ходил по чужой указке. Беспомощным Родриго, чья любовь оказалась с гнильцой. И уж конечно, я была Дездемоной.

Бедной чистой Дездемоной.

Ива, о ива…

Я играла, как играла бы тогда, но одна за всех. И это было замечательно!

…не вопрошайте, чистые светила: так надо! Эту кровь я не пролью, не раню эту кожу, ярче снега и глаже, чем надгробный алебастр.

Сержант молчит. Лаашья слилась с ночью, но слушает меня. И Сиг. И Так. Огонь и тот притих.

… Я чувствую беду, но верю, верю - она грозит не мне…

Кто-то очень громко вздохнул.

Людей собралось. Откуда они взялись? Пришли и смотрят. Но пускай. Какой театр без зрителей?

… Будь жизнями все волосы его, мое отмщенье все бы их пожрало…

И руки - уже не мои, но оскорбленного Отелло, сомкнулись на тощей шее Сига…

Кайя пробился сквозь толпу, сдерживая желание попросту расшвырять людей. Обычно бежавшие с его пути, они стояли плотно и в упор не замечали своего Лорда, что было более, чем странно. Стена закончилась в двух шагах от костра. А по другую сторону Изольда, маленькая нежная Изольда встав на цыпочки душила какого-то типа. И судя по всеобщему одобрительному молчанию, а также по выражению лица Изольды тип этот определенно заслужил подобную смерть.

Кайя подумал, что надо бы помочь. У Изольды вряд ли хватит сил, да и вообще женщины не должны убивать собственноручно - это слишком утомительное занятие.

И держит она не умело. Так только синяки останутся. Душить вообще долго, быстрее шею сломать.

- Стой, - Урфин повис на плече, упираясь ногами в камень. - Посмотрим.

Изольда, отпустив типа - он осел на землю, но явно недодушенным, - принялась говорить, быстро и страстно. Люди кивали, шепотом передавая друг другу слова. Но смысл происходящего по-прежнему ускользал от Кайя.

-… она была чиста, она тебя любила. Мавр жестокий… - продекламировала Изольда, указывая все на того же сухощавого типа. - Клянусь моим спасеньем, это правда. И вот я с этой правдой умираю…

Кто-то громко всхлипнул, хотя Изольда выглядела по-прежнему живой и довольно бодрой.

- … Вы, дьяволы, от зрелища небес! Мечите по ветру! Изжарьте в сере! Швырните в бездны жидкого огня! Мертва! О Дездемона! Дездемона!

Кайя не был представлен леди Дездемоне, но все равно ему должны были доложить об убийстве, в котором явно был замешан обвиняемый Изольдой тип. И если все обстоит именно так, как Кайя думает, то удушением он не отделается.

Изольда же, скрестив руки на груди, заговорила другим тоном.

- Надо же, как любопытно. Жаль, что раньше не пришли… - пробормотал Урфин, и стоявший рядом человек в грязном поддоспешнике шикнул:

- Тихо.

- …это просто представление, Кайя. Это просто представление…

Сделав изящный разворот, Изольда вырвала из-за пояса длинный кинжал и подняла так, что увидели все.

- …и мой путь - убив себя, к устам твоим прильнуть…

Ударить она не успела.

Кинжал - тяжелый, кстати, и не особо удобный - вырвало из моей руки. А в следующий миг я увидела Кайя, который возвышался надо мной, аки скала над морем. Злосчастный кинжал он сжимал в кулаке. И так сжимал, что сталь сначала захрустела, а потом посыпалась крошкой.

- В общем, все умерли, - подвела я итог истории, раздумывая, пора ли бежать или бегать уже поздно. Не смея отвести взгляд, я протянула руку за спину, нащупала что-то - как оказалось двузубую вилку - и протянула Кайя. Он с тем же отрешенно-сосредоточенным видом искрошил и ее.

Да уж, на металлопереработке ему бы цены не было.

А на мавра-то как похож… в сумерках лицо из-за татуировок выглядит почти черным. Глаза же белые, вернее, побелевшие. Жуткие.

И вилки, как назло, закончились.

- Вечер добрый, - сглотнув, сказала я. - Погода ныне… ветреная. И дождик идет.

Кайя кивнул.

То есть к беседе Их Светлость не расположены.

- А мы тут… в театр играем.

- Вы ранены? - прозвучало так, что я едва не согласилась - да, ранена и вообще почти при смерти.

- Нет.

- А кровь?

Кровь? Ах да, пятна остались. Нюх у Кайя, как у собаки. И глаз, как у орла, если различил эти крохотные… ну не крохотные, но почти слившиеся с родным цветом ткани, пятна.

- Горшок лопнул. Забрызгало, - я честно попыталась прояснить ситуацию, подозревая, что выходит не слишком хорошо. Но сейчас разум мой решительно отказывался сотрудничать. Интуиция и та заткнулась.

- Горшок?

- Глиняный. Наверное, с трещиной был… маленькой… а потом раз и все…

- Кровь лошадиная. Леди не ранена, - Сержант встал и руки поднял, как фашист, партизан завидевший.

- Фризиец?

Уф, мне как-то полегчало оттого, что внимание Кайя переключилось на Сержанта. Тот крепкий, выдержит.

- Фризии больше нет.

- Фризийцы остались.

Что-то это мне напоминает. Ах да! Пароль-ответ, и слоны улетают на юг, славянский шкаф ушел из продажи, а Штирлиц живет этажом выше. Осталось понять, кто здесь за Бормана.

- Если так будет угодно Вашей Светлости, - Сержант опустил руки. - Я присягнул на верность дому Дохерти. И клятву не нарушу.

Что бы это ни значило, но Кайя кивнул и повернулся ко мне.

Сейчас будет скандал…

- Леди, я понимаю, что вы глубоко оскорблены.

Как тихо вдруг стало… и зрители мои куда-то разбрелись. Благоразумнейшие люди. Я бы тоже куда-нибудь разбрелась, лишь бы это чудо рыжеглазое не смотрело на меня с такой тоской.

- Но вам не следовало покидать Замок! - возвестило оно, указывая на тот самый замок, который возвышался над двором.

- Неужели? А мне показалось, что именно этого все и ждут… - я прикусила язык. Какой смысл в именах, которые слишком известны, чтобы произносить их вслух.

Кайя глубоко вдохнул, а потом сделал то, что мужчины делают крайне редко:

- Пожалуйста, простите меня, - он произнес это почти шепотом, но я услышала, хотя не поверила собственным ушам. - Я клянусь, что подобного больше не повториться.

Он извиняется?

Он действительно передо мной извиняется?

Да мужчина, способный попросить прощения - это… это только в кино бывает. Они вымерли все, как белые единороги! Колька-Отелло, который меня в кафе пригласил, а сам не пришел, хотя я честно прождала час у метро, и тот лишь буркнул, что у него не получилось.