Искусство острова Пасхи - Хейердал Тур - Страница 63

Наконец Метро (1940, с. 344, 345) добавляет следующие данные: «Праздник и церемония паина происходили на аху, где был погребен почитаемый родственник; руководил церемонией иви-атуа (жрец). Огромное человеческое изображение из камыша и палок, обтянутое тапой, ставили у обращенной внутрь острова (передней) стороны аху. Фигуры паина описывались по-разному. Нынешние островитяне рассказывают о них так: каркас из палок был достаточно прочным, чтобы выдержать вес человека. Вертикальные жерди схватывали 11–12 кольцами из камыша, причем ширина колец уменьшалась кверху. Конический каркас обшивали тапой, которую затем красили. Голову делали отдельно, она состояла из обтянутого тапой каркаса из прутьев и камыша. Рот оставляли открытым, чтобы человек, забравшийся внутрь фигуры, мог видеть и говорить. На голове лежал венец из перьев фрегата (макохе). Брови делали из черных перьев, глаза рисовали краской, причем роль зрачков играли черные раковины (пуре уриури), окаймленные белым кольцом, вырезанным из человеческого черепа (иви пуоко). Кусок тапы, набитый камышом, изображал нос. Туловище паины красили в желтый цвет краской из куркумы. Перпендикулярные линии на шее символизировали мужчину; пятна на лбу и черный треугольник на щеках (рету) обозначали женщину». Метро добавляет, что паины, по словам его информаторов, не уничтожали, а сохраняли для будущих церемоний. Особенно берегли головы.

К сожалению, ни одна паина не сохранилась до наших дней, все они либо уничтожены, либо истлели в пещерах. К счастью, сохранены небольшие фигурки из тапы. Изучая их, можно получить примерное представление о том, как выглядели большие образцы.

Маленькие куклы

Нам неизвестно, были ли прежде мелкие фигурки из тапы широко распространены на острове Пасхи. Если и были, то их явно прятали и они ускользнули от взора большинства гостей. Долгого храпения в пещерах они не выдерживали, и теперь существует лишь очень немного экземпляров. Однако сложная конструкция и мастерство изготовления этих экземпляров обличают профессиональную традицию. Без навыка человек, конечно, не сумел бы сделать фигурки на фото 16–21. Перед нами еще одна форма искусства, которую следует включить во внушительный перечень в предисловии доктора Лавашери к настоящему тому. Несомненно, куклы из тапы позволяют лучше предъявить себе не дошедшие до наших дней большие паина. Скорее всего, по принципу изготовления, а возможно, и по художественному оформлению маленькие куклы ненамного отличались от больших чучел.

Две куклы хранятся в Музее археологии и этнологии (музей Пибоди) при Гарвардском университете (Кембридж, штат Массачусетс); в том же музее есть два близких по конструкции фигурных головных убора (фото 16–20, 22, 23). Третий образец кукол — в Муниципальном музее Белфаста (фото 21, цв. фото IX); других экземпляров этой интересной формы пасхальского искусства не известно. Белфастский образец настолько похож на один из образцов музея Пибоди, что уже это дает нам право предположить общее происхождение, хотя первый из них экспонировался и публиковался как гавайское изделие (Belfast Museum illustrated catalogue, Publ. N 152, 1961).

Изучение этих малых музейных образцов показывает, что способ изготовления был достаточно сложным. Каркас из прутиков связан топкой крученой бечевкой хау (делается из луба гибискуса). Замысловатая система таких же бечевок подтягивает тапу к каркасу там, где должны быть углубления или складки. Пустоты заполнены пучками камыша тоторы; вместе с каркасом он создает общую форму. Наконец, кусочками тапы образованы такие детали, как губы или крылья носа. Вся поверхность представляет сплошную, плотно облегающую каркас «кожу», искусно сшитую тончайшими стежками из разных лоскутов тапы. Глаза, а иногда и маленькие уши, пришиты отдельно волокнами. Непомерно большие голова и рот создают намеренно гротескное впечатление; конечности более реалистичны. Пальцы рук разделены, каждый обмотан тонкой ниткой; торчащие наружу камышинки изображают длинные ногти на руках и ногах. Сложный многоцветный узор на кукле символизирует татуировку или нательную живопись.

Подробное описание каждого известного образца дано в Каталоге (с. 485–488).

Возможное происхождение

Нигде больше в Полинезии нет ничего подобного пасхальским куклам и фигурным головным уборам. Зато яркие параллели находим вне Полинезии, на территориях, окаймляющих тот же океан. Меланезийцы архипелага Бисмарка и Новых Гебридов, особенно на Новой Британии и островах Бенкса, изготовляли для церемоний огромные мобильные фигуры из тапы. Наверно, у этих фигур было много общего с большими ритуальными паина острова Пасхи; образцы, сохраненные, например, в Бремене и других немецких музеях, сделаны с применением каркаса, наполненного сеном или волокном и обтянутого тапой. Получались антропоморфные фигуры или чудовища подчас невероятных размеров. Как и на Пасхе, детали и орнаменты рисовали на тапе; у некоторых образцов из тапы на кончиках пальцев торчат деревянные ногти, совсем как у пасхальских кукол.

Аналогия настолько разительная, что предположение о независимом изобретении не выглядит самым убедительным. Диффузионист усмотрел бы тут один из самых веских аргументов в пользу контакта между Меланезией и далеким островом Пасхи. Однако осторожный практический подход говорит, как мала вероятность такого путешествия, если учесть, что ни на пути к Пасхе, ни на самом острове не осталось убедительных расовых и культурных следов контакта. Аборигены из тропических лесов архипелага Бисмарка или Новых Гебридов не выдержали бы плавание на открытой лодке в течении Западных ветров южнее «ревущих сороковых». Чтобы открыть остров Пасхи, самый уединенный клочок земли в океане, и научить тамошних жителей делать паины, им надо было пройти в полинезийской области 5 тысяч миль против преобладающих ветров и течений. На этом пути они неизбежно должны были натолкнуться на какой-нибудь из бесчисленных островов Западной или Центральной Полинезии и передать местным жителям свои идеи и умение, однако этого не произошло. Если тем не менее допускать какое-то влияние извне, нужно либо отправить пасхальцев в плавание с попутным ветром на Новые Гебриды, либо искать еще дальше общий источник, откуда неполинезийская идея могла распространиться на столь удаленные друг от друга острова в противоположных концах Тихого океана. Как Меланезия, так и остров Пасхи были вполне достижимы для поэтапных или независимых плаваний с попутными ветрами из Южной Америки. Это доказано тем, что, начиная с 1947 года, одиннадцать парусных плотов с людьми были доставлены течением из Перу в Полинезию, Меланезию, а в пяти случаях далее в Австралию (Heyerdahl, 1971, р. 120–121; 1975).

Со стороны Южной Америки и острова Пасхи к Меланезии постоянно устремлены ветры и течения. От Пасхи до Новых Гебридов и архипелага Бисмарка соответственно 2500 и 3100 миль; от Южной Америки до Пасхи лишь чуть больше тысячи миль, и на всем пути нет другой суши. В Южной Америке объемные маски и куклы были спорадически распространены, во всяком случае, от Риу-Негру в Бразилии до тихоокеанских берегов Перу. Большие, чрезвычайно гротескные образцы, привезенные Спиксом и Мартином из Бразилии и хранящиеся в Мюнхенском музее, обтянуты тапой, тогда как маленькие куклы, раскопанные Гретцером на тихоокеанском побережье Перу и хранящиеся в Берлине, покрывались скорее тканью, чем лубяной материей, и облик у них не такой гротескный. Хотя по стилю это изделие отвечает чисто местным канонам, нисколько не похожим на пасхальские, и хотя оболочку делали не из тапы, а из хлопчатобумажной ткани, перуанские фигурки, как и пасхальские, набивались камышом тотора, так что куклы в этих двух сопредельных областях родственны и по происхождению и по технике изготовления. Как уже говорилось, камыш тотора был привезен на Пасху с орошаемых полей засушливого приморья жителями древнего Перу.

В Перу, как и на Пасхе, в прошлом существовали большие чучела, участвовавшие в церемониальных процессиях, однако в обеих областях сохранились только маленькие модели пли фигурки типа личных фетишей. Пожалуй, лучшая коллекция таких кукол та, которая включает образцы, найденные В. Гретцером при раскопках погребений в засушливой долине Чанкай (центральное побережье Перу) и привезенные в Германию в 1899 году. Автор настоящего тома знакомился с ними в Музее народоведения, Берлин-Далем.