Зажечь звезду - Ролдугина Софья Валерьевна - Страница 39

– А ты не догадываешься почему? – Его голос сорвался. – Это проклятие! Не заклинание! Его нельзя просто снять! Нужно знать условие, которое ставили, когда проклинали человека!

– Знать условие… или быть равейной, – задумчиво откликнулась я.

Мне было до странного спокойно – как будто и не сходил с ума близкий человек, проклятый смертью. Кажется, одна из реакций на сильный стресс – как раз полное отсутствие чувств и ясность разума.

Логические цепочки ветвятся с каждой секундой, воспоминания перетряхиваются в поисках той единственной зацепки. Нити… белые нити… где-то я уже видела подобное… нет, ощущала…

…нитка, свисающая со свитера… дёргаю её… Рэмерт недовольно оборачивается: чего тебе? …нитка цепляется за мой рукав да так там и остаётся…

…ночь, кошмар, тварь за стеной…

…светоч…

…сжигаю в кулаке нитку, выуженную из волос… словно гора с плеч свалилась…

…нет, не кошмары, но чувствую себя, словно вообще не спал…

…сияющий цветок в хрустальном бокале…

– Не позволяй ему умереть! – крикнула я и бросилась прочь из комнаты. Хэл проводил меня удивлённым взглядом.

Переходы, переходы… пока только вниз, а я уже устала… Через столовую, через пустые залы… По лестнице вверх… когда же кончатся эти ступеньки… Моя комната! Я толкнула дверь…

– Э-э… эстиль, эт-то не то, ч-ч-что вы подумали…

Стыдно, взрослые маги, а оправдываются, как дети. Ну, залезли с обыском, ну, хозяйка не вовремя пришла… С кем не бывает? Или я такая страшная?

– Ничего, вы мне не помешаете, – улыбнулась я.

Бокал с цветком стоял на прежнем месте – они даже не обратили на него внимания. А Рэмерт сразу заметил. Рэмерт… вот кто сейчас важен.

Схватить светоч – и по коридору. Уже у покоев некроманта я сообразила, что вполне могла воспроизвести узор и на месте создать новый цветок. Повторять – не создавать.

– Это что? – спросил Хэл. Я не ответила, только досадливо тряхнула головой, как муху отгоняя. Как будто сам не видит… Интересно, а что теперь делать? Прикладывать к паутине, раз уж я её вижу?

В отчаянии я сжала цветок в ладони.

Вспышка.

…На лицо лилось что-то ужасно противное. Терпеть это было невозможно. Липнет, воняет, да ещё и в нос заливается. Я раскашлялась… и очнулась.

– Жива?

Брат угрюмо подтолкнул под спину подушку. Я сморщилась. Не настолько у меня плохое самочувствие.

– Какой гадостью вы меня поливали?

– Это не гадость. Это холодный кофе, – хмыкнул Рэмерт.

Рэмерт!

Живой, здоровый, вменяемый и, как всегда, неопрятный. Но никаких следов паутины. Получилось! Забыв про испачканное лицо, я вскочила с дивана и бросилась некроманту на шею.

Ну, не совсем бросилась. Скорее, проковыляла на подгибающихся ногах и повисла на нём, как на единственной опоре.

– Ну что ты, детка, – эффектно, с хрипотцой произнёс Рэмерт у меня над ухом. – Не стоит так серьёзно воспринимать один-единственный поцелуй. Или ты надеешься на продолжение?

Я молча порадовалась тому, что из-за кофе вряд ли кто-то может разглядеть мои пылающие щёки и торопливо отодвинулась от некроманта. На шее у него остался чёткий коричневый отпечаток.

– Он к тебе приставал? А теперь и руки распускает? Убью… – прошипел Хэл, а потом вдруг с размаху врезал Рэмерту кулаком по челюсти.

Некромант, не будь дураком, ответил. И понеслось…

Конечно, Хэл потом очень долго и путано извинялся, глядя в сторону и натягивая рукава на пальцы. Рэмерт не менее косноязычно объяснял, что ничего такого он не имел в виду. А я сдавленно ругала обоих, пытаясь оттереть мокрым полотенцем злополучный кофе. Они что, не могли найти что-то другое, чтобы привести меня в чувство?

– Ну, рассказывай, как дошёл до такой жизни, – окликнула я Рэма наконец.

Брата аж перекосило, когда он услышал, как я обращаюсь к его любимому учителю на «ты», но нового витка боевых действий, к счастью, не последовало.

Рэм ответил не сразу, но когда заговорил, стало ясно – лучше его сейчас не перебивать.

– Я и сам не понял, в какой момент это всё началось… Пожалуй, ещё полгода назад – навалилась странная депрессия. Глухая такая тоска. Еда казалась безвкусной, ученики – тупыми, коллеги – занудными. Я не знал, куда податься… Это тянулось довольно вяло, пока не приехала ты. И я как будто ожил. Знаешь, у меня даже было подозрение, что я запал на тебя… Хелкар, не надо на меня так смотреть, я бы, конечно, не потащил твою сестру в посте… То есть не имел дурных намерений. Найта, хватит ржать как кобыла, я помню про круг… Да, и про юбку тоже помню, – хмыкнул он и улыбнулся – немного виновато. – Ты так реагировала на всё, до смешного открыто. А потом начались сны. О прошлом. О том, что я не хотел вспоминать. Самое противное, что это не были кошмары – просто пройденный этап. Школа, наёмничество, рейды… Какая-то муть про людей, которых я и не помнил-то толком. И в этих снах – опять безнадёга, – вздохнул Рэмерт и понизил голос: – Особенно запомнился один – я сижу в пустом классе, оставленный после уроков. Класс заперт, я стучу в дверь, пытаясь объяснить, что школу я уже закончил и давно самостоятельный человек и мне здесь не место, но никто не слышит. До сих пор мурашки по спине. Чтобы как-то отвлечься, с головой ушёл в работу над проектом. Ночи в библиотеке… Это были самые счастливые ночи лет за десять. И, сказать смешно, я был счастлив только потому, что мне ничего не снилось. Но потом я начал слышать голоса… а сны стали по-настоящему кошмарными. Особенно часто снилась мне некая Сэнди. Дура и стерва. Вешалась на меня одно время, чтобы её на экзамене не завалил и с курсовой помог. После того как я ей объяснил, что не люблю, когда меня используют – забралась в библиотеку и стащила книгу по высшей некромантии. Там одних смертельных проклятий было больше десятка, а уж прочей гадости… Короче, её тело нашли в очень неприглядном виде – чёрная магия не любит слабаков и дураков. Одно время я винил себя в её гибели, однако позже узнал, что в этой книге она искала заклятие подчинения – ясно зачем. И вся моя жалость испарилась в неизвестном направлении. Так вот, эта Сэнди взяла манеру каждую ночь загробным голосом звать меня на тот свет, перечисляя при этом мои прегрешения…

Рэмерт говорил несерьёзно, то и дело перемежая речь ироническими гримасами и жестами. Но я вспоминала, как он вёл себя тогда, три месяца назад, и сейчас тоже… И мне становилось страшно. Поневоле я начинала испытывать настоящее уважение к этому человеку: почти полгода он боролся со смертельным проклятием, не рассказывая никому о своих мучениях. Навязанное настроение, сны, голоса мертвецов… И он почти выстоял! Почти…

– …Но в последние дни это стало просто невыносимо. Я уже не знал, как её заткнуть. А когда понял, что в Академию тебя не возьмут и ты уедешь… Как небо обрушилось. Не за что стало цепляться. Ну, ещё и Сэнди активизировалась… Пил я много, сейчас стыдно. Когда провожал тебя, каюсь, сорвался. Но хотелось как-то попрощаться… поромантичнее. Чтобы ты меня навсегда запомнила.

«Угу, – мрачно подумала я. – И впрямь романтик. Только Максимилиана с его жертвоприношениями и удивительно правдоподобными галлюцинациями под утро тебе не переплюнуть. Не тот уровень».

– …И тогда я вернулся к себе в комнату, достал револьвер… Это старый, отцовский, он стреляет через раз. Забил в барабан одну пулю – и да здравствует рулетка! Вы вовремя успели, ребята. Я… я благодарен вам. Особенно тебе, детка, – ляпнул Рэм, сам перепугался на секунду, а потом выражение его лица стало проказливым. – Если бы не твои чудесные быстрые ножки… Я не имел в виду ничего такого! Ножки, конечно, симпатичные, но… Бездна, Хелкар, да кто тебя приучил поднимать руку на учителя?! Завтра я в вашей группе тест провожу, мне что, идти туда с таким фонарём под глазом? Да кто приставал к твоей сестре? Я, что ли? Нет, ну совсем никакого уважения к старшим! Разве же это приставания – так, флирт. Всё, Хелкар, моё терпение лопнуло, на экзамене рассчитаемся… если ты до него доживёшь.