Ядерный будильник - Гайдуков Сергей - Страница 65

Алексей вспомнил то первое утро в Москве, вспомнил листок с текстом, который потом бесследно исчез с бумаги, но перед этим намертво впитался в память Алексея.

«Тебе предстоит войти в доверие к преступной группе торговцев оружием, установить её состав, масштабы деятельности, каналы поставок, тайные склады и прочую важную информацию».

Если бы сейчас потребовалось отчитаться в выполнении задания, то Алексей мог бы сказать, что в доверие он вошёл, состав установил лишь частично (Морозова, Харкевич, Мамонт…). Что касается остального, то… Пока глухо.

Алексей сел на пол, прислонился к стене и тут понял, что больше всего на свете он хочет спать. Использовать момент и уснуть, не имея в голове никаких неразрешённых задач и головоломных планов, никаких великих завтрашних дел и никаких оставшихся со вчерашнего дня долгов. Чистый беззаботный сон, которого уже не будет завтра, которого вообще может не случиться в ближайшие недели, потому что карусель продолжает функционировать…

Отсутствие постели его ничуть не смутило, он просто положил под голову сложенную джинсовую куртку и растянулся на паркете. На работе — он думал о Фирме уже как о работе — все равно считали, что Алексей будет заниматься квартирным вопросом целый день, так что…

Он закрыл глаза и в следующий миг уже открыл их, потому что кто-то тронул его за плечо. Алексей резко вскочил и уставился на человека, невесть откуда взявшегося в запертой квартире.

— Много спишь, — сказал хорошо одетый мужчина в очках, насмешливо глядя на Алексея сверху вниз. — Так и вся жизнь пройдёт.

— Вы… — хрипло выговорил Алексей, всматриваясь в лицо человека, встречи с которым были настолько странными, что иногда Алексей сомневался в реальности этих встреч и в существовании самого этого человека.

— С мебелью у тебя бедновато, — сказал Дюк. — Зато это настраивает на деловой лад.

— Я… — сказал Алексей, поняв слова Дюка как предложение отчитаться. — Я работал…

Он стал рассказывать, стараясь придерживаться чёткой последовательности событий и не упустить ничего важного.

— Ну вот, — сказал он в конце. — Я работал… Я кое-что смог…

— Да, — согласился Дюк, усмехнувшись. — Именно — «кое-что».

Алексей резко поднялся, выпрямился и взглянул Дюку в посмеивающиеся глаза.

— Я не справился? — спросил он напрямую. — Я провалил дело?

Дюк все ещё усмехался, и Алексей вдруг захотел снять с этого высокомерного козла очки и… Скажем, крепко зажать ему двумя пальцами ноздри. Алексей понял, что больше не боится людей из своих кошмарных снов. В конце концов, это были просто люди.

— После всего, что со мной было, — медленно и угрожающе произнёс Алексей, — я не хочу, чтобы со мной играли во всякие там игрушки…

Дюк пожал плечами:

— А что такого особенного с тобой случилось? Пожалуй, что ничего. Мелкие неприятности.

Гнев ударил Алексею в голову — память с неимоверной быстротой прокрутила калейдоскоп лиц, обрывки слов, остатки эмоций… Алексей не считал это мелкими неприятностями. Он собрался выкрикнуть это в лицо Дюку, но тот опередил его. Он сделал неожиданную и странную вещь.

Он приобнял Алексея за плечо и по-отечески одобрительно сказал:

— Не волнуйся. Пока ты всё сделал правильно.

Злость внезапно ослабла и ушла, сдулась, как спущенный воздушный шарик. Алексей растерянно смотрел на Дюка, испытывая лёгкое головокружение от столь быстрой смены противоположных чувств.

— Мы в тебе не ошиблись, — сказал Дюк, и когда он это сказал, то и Алексей понял: он тоже не ошибся. Он тоже сделал правильный выбор.

— То есть все хорошо? — спросил Алексей, чтобы ещё раз услышать одобрение этого странного человека. Однако Дюк в ответ почему-то с задумчивым видом почесал переносицу и произнёс:

— Вообще-то не совсем… Хотя ладно, неважно. Расскажи-ка мне поподробнее о том ящике из подвала…

Глава 26

Бондарев: профиль и анфас

1

Это был рейс «Альиталии», и на протяжении всего рейса Бондарева душила усталость пополам с сознанием своего бессилия что-либо предпринять. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Голоса в ушах звучали ровным, ничего не значащим фоном, словно льющаяся из крана вода. Слова, слова и опять слова. Или это уже не был рейс «Альиталии»?

— Минутку, — хрипло произнёс Бондарев.

От последней услышанной фразы он встрепенулся, как от хлопка ладоней гипнотизёра. Бондарев убрал ладонь от лица и перестал прикидываться спящим.

— Минутку… Как это — не знаю? Как это?!

— А вот так, — Директор, чьё загорелое лицо выделялось на фоне белоснежных жалюзи, как мандарин на снегу, развёл руками. Бондарев посмотрел на разложенные по столу документы, добытые ими на Сардинии, посмотрел на Директора, потом — на Лапшина, ожидая поддержки своего справедливого гнева, но Лапшин осторожно помалкивал. Он придерживался такой тактики ещё с момента вылета с Сардинии.

— Вы же Директор, — сказал Бондарев.

— Да, я в курсе, — сказал Директор.

— Вы должны знать, где он.

— Есть небольшая, но ощутимая разница между мной и господом богом, — сказал Директор. — От меня можно скрыться.

— А! Так он сбежал!

— Нет, никуда Дюк не сбегал. Так мне кажется.

Бондарев недоверчиво фыркнул.

— Слушай, — Директор заговорил с явным раздражением. — Я не знаю, где он, потому что в последнее время я никаких поручений ему не давал. Я предполагаю, что он занимается этим вашим мальчиком…

— Каким ещё нашим мальчиком?

— Которого вы с Дюком вытащили в Москву и запустили на поиски того самого склада с оружием. Ты хотя бы про склад помнишь? Про очень большой склад с оружием — так ты мне говорил. Или ты по пути домой стукнулся головой и все забыл?

— Это я головой стукнулся, — подал голос Лапшин.

— Прекрасно, — отозвался Директор. — Очень рад за тебя.

— Как это «мы запустили на поиски склада»? — продолжал недоумевать Бондарев. — Разве это не вы поставили эту задачу?

— Задачу ставил я, парня привезли вы, контролировал его Дюк. Между прочим, уже есть кое-какие результаты. Это называется коллективная работа, и я не понимаю, с чего ты так разнервничался.

— Как с чего? Вот с этого! — Бондарев подался вперёд, вместе с креслом подъехал к столу Директора и с силой ткнул пальцем в разложенные снимки. — Этого что, мало?

— Чтобы так разнервничаться — мало. И тем более мало, чтобы думать всякие глупости про Дюка.

— Я не понимаю, — сказал Бондарев.

— Бывает, — кивнул Директор.

— Вы мне сами сказали, что Воробей и Дюк весной этого года вместе работали в Чехии.

Директор подтвердил.

— Вы сказали, что они друг другу сильно не понравились.

— У тебя хорошая память.

— Теперь мы достали съёмки камеры слежения — на них Дюк и Воробей.

— Это, скорее всего, пражские съёмки, — согласился Директор. — По дороге на объект Дюк и Воробей должны были пройти через подземную автостоянку. Одну из видеокамер они не заметили.

— Эти снимки потом оказались в кейсе у людей Акмаля. Два человека на снимках — и один из них уже мёртв. А другой жив и здоров.

— Это ни о чём не говорит.

— А это о чём-то говорит? — Бондарев лихорадочно переворошил снимки и наконец вытащил нужный. — Вот это. К этому снимку нужны какие-то комментарии?

— Хорошо, — сказал Директор. — Может быть, у меня проблемы со зрением и я не вижу того, что видишь ты. Расскажи мне, что там такого ужасного на снимке.

Лапшин тяжко вздохнул, потому что бондаревскую трактовку снимка он успел выслушать уже раз десять.

— Объясняю, — сказал Бондарев. — На всех снимках Воробей смотрит куда угодно, но не в камеру. Он её не видит. Он не знает о её существовании. Дюк смотрит в камеру. На одном этом снимке, но смотрит. Он знает про камеру.

— И что это значит?

— Он знал про камеру, он специально подвёл Воробья под камеру, чтобы люди Акмаля его засняли и смогли потом опознать. В Милане у них были эти снимки, они узнали Воробья, выдернули его из очереди, пытали и убили.