Ядерный будильник - Гайдуков Сергей - Страница 41

— Ну, ты и спросил, — неуверенно засмеялся Миша. — Как же без пистолета… Он мне нужен. Я, правда, не помню для чего… Но ведь для чего-то я его купил? Погоди, я сейчас схожу поблюю, а потом сразу все вспомню. Ты пока проходи, чувствуй себя как…

Тут неотложные дела позвали Мишу в глубь мастерской. Пока он отсутствовал, Алексей разглядывал длинную полупустую комнату с одним большим окном. Напротив окна стояла какая-то деревянная конструкция, а рядом на полу — множество баночек с краской. Теперь Алексей готов был поверить, что хозяин комнаты — художник. Шеренга пустых бутылок возле потрёпанного дивана также подтверждала этот факт.

В армии сведущие люди рассказали Алексею, что все художники и писатели — алкоголики или наркоманы, а все певцы — пидарасы. До сих пор Алексею не представлялось возможности проверить это на собственном опыте, поскольку ни в армии, ни в родном городе певцов и писателей как-то не водилось. А Москва оказалась воистину культурным центром, поскольку уже третий человек из встретившихся Алексею (после бармена и Дона Педро) оказался творческой натурой. Правда, эта творческая натура почему-то искала вдохновения на полуночных пустырях с пистолетом в руке, но, в конце концов, на то она и творческая.

Выбравшийся из ванной Миша выглядел уже не так благообразно, как памятным вечером в клубе, — все выпитое тогда и позже теперь отражалось на его помятом, утомлённом лице. Он печально посмотрел на Алексея и выразил своё состояние одним веским словом:

— Тяжело.

Алексею было тяжело совсем по другим причинам — после общения с ботинками Мамонта он всё ещё чувствовал себя ватной куклой, которую оживили и заставили двигаться.

Миша слил в один стакан остатки из нескольких бутылок, скептически поморщившись, оценил результат, но тем не менее выпил.

— Тебе не предлагаю, потому что… Потому что самому мало.

Алексей не обиделся, он осторожно присел на диван и едва не вскрикнул — тело вопило от боли. Цена доверия Мамонта оказалась неслабой.

Трезвеющий Миша подозрительно наблюдал за гримасами Алексея и блеснул профессиональной наблюдательностью:

— У тебя лицо какое-то… Тогда у тебя было другое лицо.

— Точно, — согласился Алексей. — Оно было меньше по размеру… И не так болело.

— Данила подставил! — догадался Миша. — Я же тебе говорил, не верь этому козлу! Заболтает до геморроя и подставит… То есть ничего у тебя с ним не вышло, — сообразил некоторое время спустя. — А я-то надеялся…

— Ну вообще-то, — начал Алексей, но тут же сообразил, что признаваться в убийстве направо и налево — не самая лучшая идея. — Вообще-то мы с ним поговорили… Поговорили…

И решили, что ещё раз поговорим. Но насчёт долга не беспокойся — кажется, я его убедил простить тебе эти бабки. Он упирался… Но я его уговорил, — закончил Алексей и понял, что нагородил какую-то чушь.

Миша вытащил голову из раскрытого холодильника и криво усмехнулся:

— То есть ты его всё-таки замочил.

— Нет, мы поговорили, а потом…

— Ты его всё-таки мочканул!

— Просто поговорили…

— Большое тебе пионерское спасибо! — Миша подскочил к дивану, схватил Алексея за руку и затряс так, будто был под напряжением. — Вот это я понимаю! Вот это настоящий мужик! Сказал — сделал! Ты насчёт меня не волнуйся — я могила! — Миша для большей наглядности зажал себе рот ладонью. — Я никому! Ничего! Никогда! Вот это да! Вот это праздник! Это отметить надо. — Он ринулся было к бутылкам, но по дороге вспомнил, что ничего ценного там не найдёт. — Да… — Он остановился и почесал в затылке. — А свои бабки ты с него срубил?

— Нет.

— Обидно, — вздохнул Миша, но первоначальная радость всё же взяла верх, он сжал кулаки и вспорол ими воздух, имитируя атаку на невидимого врага. — Но всё равно — класс! Я вообще-то догадывался, что ты попортил Даниле шкуру…

— С чего это?

— Так он же домой не вернулся в ту ночь. Валера его обыскался, обзвонился, а Данила как провалился… Валера издёргался, а я его ещё подкалываю — небось снял Данила нового мальчика, да и поехал к нему на квартиру. Валера в слезы, а я ему — ну ладно, ладно, может быть, его просто убили. Валере, конечно, теперь горе… Ну а настоящим мужикам, — он торжествующе постучал кулаком по груди. — Настоящим мужикам праздник!

Алексей никакого праздника не чувствовал. Он просто устал и хотел спать. И ещё он думал о следующей стадии своего задания. О цифре с четырьмя нулями.

3

Он и не заметил, как отрубился на этом видавшем виды диване. Миша куда-то уходил, вернулся с двумя звенящими пакетами и пытался растолкать Алексея, чтобы тот принял участие в празднике настоящих мужиков. Но это было Алексею не по силам, он спал, в его снах мелькали лица, знакомые, но уже размытые, будто ненастоящие. Обрывки слов, какая-то непонятная беготня, выстрелы, грохот… Пару раз Алексей вдруг начинал стремительно падать в тёмную бездну, вздрагивал, на миг просыпался, а потом засыпал снова. Под конец в его сон бесцеремонно вторглась жестокая женщина Морозова, она схватила Алексея за горло холодной рукой с идеальным маникюром и сказала: «Бедный мальчик убил Дона Педро». Это уже было слишком, Алексей выпрямился и открыл глаза.

— Спящий красавец проснулся, — иронично сказала светловолосая девушка с банкой пива в руке.

Алексей огляделся и понял, что за время сна тут произошли кое-какие перемены. Миша уже не выглядел жертвой похмельного синдрома, он был вполне прилично одет, выбрит и доволен собой. На небольшом столике были расставлены пивные банки и какая-то еда. Заляпанная краской магнитола тем не менее издавала какие-то ритмичные звуки. Но главным новшеством были девушки.

Девушек было две — блондинку звали Лена, брюнетку — Карина. Мало обращая внимание на Алексея, они болтали друг с другом и с Мишей, причём Алексей вскоре догадался, что это не просто девушки, что у них с Мишей есть какие-то деловые отношения. Непонятно какие, но есть.

Карина все напоминала Мише о сроках, тот отшучивался, Карина картинно хмурилась и стучала каблуком по полу, а Лена двусмысленно изрекала, что на Мишу где сядешь, там и слезешь, после чего сама смеялась над своими словами.

— Вы меня, девки, уже затрахали, — сказал наконец Миша и немедленно получил оптимистический ответ Лены, что они даже ещё и не начинали.

Алексей как тень прошёл мимо них в ванную, потом обратно, взял со стола пару бутербродов, пиво и вернулся на диван. Лена покосилась на него и сказала голосом, в котором смешались ирония и разочарование:

— А мы вам случайно не мешаем?

— Нет, — сказал Алексей, вгрызаясь в бутерброд. Миша посмотрел на него, посмотрел на Лену и заржал:

— А ты надеялась, что он проснётся и сразу уставится на тебя, раскрыв рот от счастья? «О, какой дивный сон! Неужели такая красота существует?» Облом тебе, Ленка, — настоящий мужик между бабой и пожрать всегда выберет пожрать, потому что…

— Розанов, я тебя когда-нибудь убью, — пообещала Лена. — Если только раньше кто-нибудь тебя не убьёт за твои дурацкие разговоры, за твои дурацкие картины…

— Мы его не убьём, мы просто скажем боссу, что он не выполнил заказ, — съехидничала Карина.

— Я тебе сто раз говорил, что укладываюсь в сроки, — простонал Миша. — Я тебе уже сто раз показывал этот гребаный портрет, и ты сама видела, что там почти всё готово…

— Там нет главного, — настаивала Карина.

— Много ты понимаешь в главном! Леха, посмотри свежим глазом. — Миша вытащил из угла большой прямоугольный предмет, завешанный простыней. Когда простыню сняли, оказалось, что это неоконченная картина. Большую часть полотна занимала плотная мужская фигура в чёрном костюме. За мужчиной красовался «Мерседес-600», а на заднем плане высилось какое-то громадное здание. С «Мерседесом» и со зданием всё было более-менее в порядке, а вот у мужчины не хватало существенной детали — головы.

— Есть тут главное?

Алексей ещё раз окинул картину взглядом и подумал об изображённом так, как ему было привычнее. А ему привычнее было думать не как ценителю искусства, а как стрелку; привычнее было видеть перед собой не картину, а мишень. Алексей увидел перед собой корпус человеческого тела — что ж, этого вполне достаточно.