Ядерный будильник - Гайдуков Сергей - Страница 4

— Небольшая техническая проблема, — говорили динамики. — Просьба не волноваться. Ситуация под контролем. Через краткий промежуток времени мы продолжим наш полет.

— Это наверняка бомба.

Бондарев недоуменно посмотрел на своего соседа. Плотный немец лет сорока в белой рубашке с расстёгнутым воротником, пальцы вцепились в ноутбук.

— Или бомба, или среди пассажиров арабские террористы, — паническим шёпотом говорил немец. — Они сразу не раскусили этих арабов, а потом прогнали информацию по всем компьютерам, нашли их данные и теперь возвращают наш самолёт…

Бондарев внимательно его выслушал, потом вежливо улыбнулся, кивнул и сказал:

— Нихт ферштеен. Не понимаю.

Согласно документам он был специалист по недвижимости из Белоруссии, подбирал для своих клиентов виллы в Северной Италии на следующее лето, а потому имел полное право не знать немецкого языка.

Сосед ёрзал в кресле, пытаясь высмотреть в салоне потенциальных террористов, а Бондарев думал о бомбе. Задержка ещё часов на шесть как минимум. Полный повторный досмотр багажа. Проверка документов. Личный досмотр.

Что не так? Документы выдержат. Я выдержу. Багаж… Интересно, что они будут делать с багажом.

Значит, во-первых, багаж. Во-вторых, в субботу утром уже ничего не получится. Придётся переносить на понедельник, а это потеря времени, потеря темпа… Короче, ничего хорошего.

Рядом с Бондаревым не было Лапшина, не то сказал бы обязательно:

— В первый раз, что ли?

Лапшин. Лапшин улетел час назад на Варшаву. С ним все в порядке. У Воробья самолёт на Стамбул через полтора часа. Воробей сейчас в аэропорту, он слышит объявление о возврате мюнхенского рейса. Реакция? По идее, реакции не должно было быть никакой. По идее.

— Пристегните ремни, будьте добры, — сказала стюардесса. Немец в соседнем кресле все ещё не мог успокоиться, и стюардесса, сама заметно нервничая, стала с ним беседовать на довольно скверном английском. Немец в конце концов не выдержал и прошептал, рисуя в воздухе пальцем нечто круглое: «Бомба?..» Стюардесса так возмущённо замотала головой, будто бы немец предложил ей немедленно заняться сексом в особо извращённой форме.

Бондарев посмотрел на то, как двигаются зрачки стюардессы, и понял, что чёртов немец угадал. У них на борту была именно бомба.

2

В аэропорту пассажиров мюнхенского рейса загнали в отдельный зал и повторили то же самое враньё, что и экипажу самолёта, — поступило сообщение о заложенном в самолёте взрывном устройстве, поэтому необходимо тщательно проверить сам самолёт и багаж пассажиров. Все принялись охать, ахать, поминать нехорошими словами Бен Ладена, Арафата и Джорджа Буша за компанию. Немец, сосед Бондарева, сиял, как будто только что выиграл в лотерею миллион: его догадка подтвердилась.

Но это было враньё, причём неясно было, до какого уровня это враньё доходит — например, в курсе ли дела выставленные у выхода из зала карабинеры. Рядом с постом карабинеров кипела какая-то активность, но это все были люди в штатском. И невозможно определить, то ли это действительно антитеррористическое подразделение, то ли ещё кто.

И всё же про бомбу наврали — когда пассажиров перевозили из самолёта обратно в аэропорт, Бондарев заметил, что никакой эвакуации людей из Малпенцы не ведётся. На лётном поле тоже всё было буднично, никаких роботов для разминирования, никаких сапёров в броне. Итальянцы, конечно, легкомысленная нация, но не до такой же степени, наверняка соображают, что если рванёт самолёт с полными баками, то мало не покажется.

Стало быть, тут что-то другое.

В зал вошло ещё с десяток карабинеров, после переговоров с людьми в штатском они стали обходить ряды пассажиров, сверяя фамилии с какими-то своими списками. Бондарев спокойно ждал своей очереди, как вдруг справа от него возникла какая-то перепалка, обмен возмущёнными выкриками, яростная жестикуляция и прочие проявления недовольства. Кажется, фамилия кого-то из пассажиров не совпадала с распечаткой, и теперь этот несчастный доказывал, что он не арабский террорист, не араб и вообще никто. Бондарев понаблюдал за инцидентом, потом снова посмотрел на выход из зала. В штатском. Третий справа. Смуглый брюнет. Тридцать два — тридцать три, нос тонкий с горбинкой, рост средний, телосложение… Да, в весе он прибавил, это факт. Кабинетная жизнь, она расслабляет. Это тебе не по горам бегать с полной выкладкой, от вертолётов под камни прятаться. И галстук хорош у парня, и туфли блестят. Красавец. Немного встревожен сейчас, но красавец.

Причём красавец явно на подъёме, явно большими делами ворочает и с большими людьми обедает, иначе не разворачивали бы вот так самолёт в воздухе. Это они такую вот сеть забросили, попался в сеть мюнхенский рейс, да и не он один наверняка. «Воробей», — подумал Бондарев.

Да, точно. Воробей сейчас наверняка сидит в таком же зале, ждёт своей очереди на беседу и личный досмотр. Только, в отличие от Бондарева, Воробей не знает, в чём дело.

Ладно.

3

В женский туалет уже выстроилась небольшая очередь, в мужском не было никого. Бондарев осмотрелся. Особое внимание он уделил лежащим на раковинах кускам мыла. Один из кусков был в самый раз — новый, увесистый, солидный. Бондарев подошёл к этой раковине и стал очень медленно мыть руки. В зеркале перед собой он увидел вошедшего в туалет тощего парня в пёстрой майке с надписями. Парень был уж слишком худ. Да ещё и в майке. Потом был низенький полный японец в очках. И только потом был немец, но не тот, с ноутбуком, а другой. Он недовольно покосился на Бондарева, тот остановил воду и сделал вид, что уходит.

Немец пристроился было к писсуару, однако Бондарев бесчеловечно не дал ему удовлетворить нужду, ударив правой рукой в основание черепа. Немец качнулся вперёд и собрался было падать, но Бондарев замедлил этот процесс, чтобы успеть снять с немца дорогой пиджак классического покроя. Затем он аккуратно уложил немца на кафель, поставил рядом с телом свою собственную сумку, в которой вообще-то не было ничего подозрительного, однако сумка Бондареву сейчас была не нужна. Из браслета своих часов Бондарев выдавил микрокапсулу, разломил её и вложил немцу в раскрытую ладонь. Это было главным. И в качестве завершающего штриха Бондарев взял кусок мыла, завернул его в носовой платок, потом в непрозрачный полиэтиленовый пакет из магазина беспошлинной торговли. Бондарев вытащил из кармана тонкую проволоку, позаимствованную из держателя туалетной бумаги, разломил её надвое и воткнул оба куска в мыло так, чтобы это напоминало два незамкнутых контакта. Потом он положил своё произведение в сумку и пошире раскрыл её, чтобы свёрток и торчащие из него «контакты» были видны любому, кто бросит взгляд.

Вы хотели бомбу — вы её получили. Вы также получили то ли террориста, то ли ещё какого негодяя, который просек, что попался в западню, прошёл в туалет и покончил с собой с помощью специальной ампулы сильнодействующего яда, которую, как известно, носят при себе все порядочные шпионы и террористы. Вот вам, господа карабинеры. Полный набор развлечений вплоть до завтрашнего дня. Получите и распишитесь. А меня здесь нет. У меня дела.

Бондарев зачесал волосы назад, потёр туфли и, держа пиджак немца на сгибе руки, вышел из туалета. Ближайшему карабинеру он взволнованно сообщил, тщательно коверкая слова:

— Извините, синьор, но там… Синьору плохо… Возможно, эпилептик?

Карабинер без особого энтузиазма направился в туалет, а Бондарев двинулся в другую сторону, не оглядываясь, потому что знал, что сейчас будет.

Через несколько секунд за его спиной раздались громкие голоса, потом к туалету со слоновьим топотом бросились другие карабинеры, потом туда же поспешили люди в штатском…

Бондарев на ходу надел пиджак, тщательно застегнул на все пуговицы. Пока он шёл к выходу из зала, его походка тоже менялась, исчезла расслабленность, появились сосредоточенность и торопливость. В осанке появилась военная выправка, в лице обозначилась жёсткость, губы сжались в непоколебимую прямую линию.