Благие намерения - Макалистер Кейти - Страница 20

Глава 5

Но в ближайшем будущем их жизнь превратилась в кромешный ад и вавилонское столпотворение. Намерения Джиллиан сделать ее спокойной вылетели в окно вместе с драгоценной китайской вазой. К несчастью, в то мгновение, когда ваза отправилась в полет, окно было открыто. Но еще более огорчало то, что как раз в это время кэб подъехал к городскому дому Ноубла, и звук разбившегося о мостовую прямо перед ней хрупкого фарфора напугал лошадь, которая встала на дыбы и чуть было не опрокинула коляску.

Джиллиан и Ник ухватились за подушки в ожидании, пока кучер успокоит лошадей и выправит экипаж. Джиллиан тихо молилась, чтобы Ноубл не проснулся, но когда кучер спрыгнул на землю, дверь дома отворилась и какие-то люди выскочили на тротуар. Они ругались и тузили друг друга кулаками. Джиллиан поверх головы мужа старалась разглядеть драчунов, оказавшихся дворецкими графа, которые старались задушить один другого. Так как Крауч был на добрых полтора фута выше и килограммов на двадцать тяжелее, Тремейну-второму никак не удавалось крепко обхватить шею противника. Вокруг этой пары суетился низенький круглый Деверо, который, по всей видимости, был на стороне Крауча, так как подстрекал пирата к дальнейшим насильственным действиям. Джиллиан решила позднее поговорить с Деверо о его склонности к насилию и оттащила Ника от окошка, чтобы он случайно не выпал из экипажа. За спиной Тремейна-второго стоял другой Тремейн, старавшийся оторвать брата от гиганта с помощью предмета, на первый взгляд показавшегося Джиллиан кочергой. Однако второй брат прилип к противнику, как репей к длинношерстному шотландскому пони. Вопль разорвал вечернюю тишину, и еще один Тремейн – Джиллиан не могла определить точно, какой по счету, – скатившись с лестницы, бросился на дерущихся. Две служанки, высунувшиеся из открывшегося окна по соседству с разбитым, громко давали советы. Четверо дерущихся, сбившиеся в кучу, рухнули на землю и покатились клубком, в воздухе замелькали руки и ноги. Братоубийство прекратилось только после того, как появившийся из экипажа Ноубл громко выразил всем четверым свое неудовольствие. Джиллиан не могла точно сказать, что так подействовало на мужчин – громкость и красочность ругательств, сорвавшихся с уст Ноубла, или, быть может, вид их огромного, мрачного хозяина, завернувшегося в белую простыню. По ошеломленным взглядам и открытым ртам Джиллиан заподозрила последнее, но у нее не было возможности проверить свою догадку, так как Ноубл мощным рывком растащил в стороны своих слуг и гордо прошествовал в дом.

– Вообще-то я уверена, что это из-за простыни, – тихо сказала она, когда два часа спустя сидела в кровати мужа, прислонясь к спинке, и наблюдала, как он расхаживает перед камином. – Крауч отметил, что узел у тебя на плече завязан великолепно, а Тремейны смотрели так, будто у тебя на голове вдруг вырос мухомор. – Ее слова произвели мгновенный эффект. Ноубл остановился на полпути, повернулся к ней и одарил ее взглядом, которым могла бы гордиться сама горгона Медуза. Джиллиан осторожно пошевелила ногами, чтобы проверить, не превратились ли они в камень. – Во всяком случае, мне кажется, что все слуги с большим воодушевлением отнеслись к твоему необычному наряду.

Ноубл застыл на месте, и даже с противоположного конца спальни Джиллиан была ясно видна жилка, бешено пульсировавшая на шее мужа. «Это бессовестно, – пристыдила себя Джиллиан, – бедняга пережил ужасный вечер, а я совсем забыла, что должна утешать и успокаивать мужа. В конце концов, моя обязанность помочь ему расслабиться и забыть все неприятности, чтобы он мог наслаждаться порядком и покоем в доме». При мысли о мучениях, выпавших на долю Ноубла, на глаза Джиллиан навернулись слезы, и она взялась улучшать его настроение.

– Говоря «с воодушевлением», я не имела в виду, что они над тобой смеялись, дорогой, – заверила она мужа, но его молчание и хмурый взгляд стали еще красноречивее. – Да, они смеялись, но я уверена, что смеялись не над тобой, а скорее вместе с тобой. Понимаешь, о чем я говорю?

Но Ноубл, вероятно, не разделял взглядов жены, так как было очевидно, что он с трудом сдерживается, чтобы не задушить ее. Джиллиан, мечтая, чтобы ее блаженство длилось не только одну брачную ночь, решила прекратить дальнейшие обсуждения, а утром, когда муж будет в менее воинственном настроении, узнать, кто желает ему зла. По ее расчетам, Ноубла, несомненно, обрадует, что ее интересует его самочувствие, и, несмотря на свое прежнее заявление, он удовлетворит ее жгучее любопытство. Она довольно улыбнулась, когда Ноубл издал в ответ на ее попытку ободрить его неясный гортанный звук: видимо, он был преисполнен благодарности за ее нежное внимание к нему.

– Мадам, – Ноублу наконец удалось разжать челюсти и произнести несколько слов, – чтобы я впредь не слышал от вас упоминания об этой чертовой простыне! Прошу вас даже из самых лучших побуждений никогда не возвращаться к этому вечеру. Забудьте об этом дне! Выбросьте его из головы! Сотрите из памяти! Я не желаю, чтобы мне когда-нибудь снова напомнили об унизительных событиях, связанных с одним из самых отвратительных дней моего существования!

Образ мускулистогр, натренированного, совершенно обнаженного тела мужа, прикованного к кровати, возник перед глазами Джиллиан, и у нее появились сильные сомнения, что она сумеет выбросить из памяти такую пленительную картину. К тому же она не была уверена, что захочет когда-нибудь ее забыть, так что его приказ забыть все представлял некоторую трудность для Джиллиан. Однако сейчас перед ней был разъяренный, как бык, ее муж. Он стоял, расставив ноги и упершись в бока сжатыми кулаками, и его поза ясно показывала, что прямой отказ повиноваться для нее неприемлем.

– Итак, миледи? Я жду.

Он был настолько взбешен, что, казалось, готов был поднять на нее руку, но Джиллиан не собиралась начинать семейную жизнь с льстивого обмана и, не в силах с ним согласиться, неопределенно повела плечом. От этого жеста край выцветшего голубого ночного халата сполз с ее плеча, взгляд Ноубла впился в оголившийся кусочек тела, и жилка у него на шее забилась еще быстрее. Жадный взгляд серебристых глаз привел Джиллиан в возбуждение, от которого ее руки покрылись мурашками. «Неужели все может быть так просто?» – удивилась она. Проснувшаяся женская интуиция побудила Джиллиан нарочито медленным движением повести другим плечом, чтобы халат окончательно соскользнул с ее плеч, а под ним она была нагая.

У Ноубла перехватило дыхание, он еще не дотронулся до Джиллиан, но у нее появилось ощущение, что в ее кожу вонзшщсь иголки, и она преднамеренно встала, позволив халату опуститься до бедер. Словно поперхнувшись, Ноубл издал какое-то мычание. Как это было ни удивительно, на самом деле все оказалось просто. Граф, который еще минуту назад, казалось, мечтал только о том, чтобы ухватить ее за горло, сейчас молча пожирал ее глазами. Вспышка незнакомого, не изведанного доселе чувства обожгла ее: должно быть, такова сила обольщения. Господи, это и вправду ее опьяняло! У Джиллиан закружилась голова от неожиданного открытия, и, полная великих замыслов, она, отбросив халат, встала перед мужем и, положив руку ему на затылок, запустила пальцы в его шелковистые волосы, а он сердито взглянул на нее.

– Дыши спокойнее, Ноубл, – шепнула Джиллиан, коснувшись кончиком языка уголка его рта, и с поцелуями двинулась к его уху. – Ты уже успокоился, любовь моя? – проворковала она, втягивая в рот мочку его уха.

– Не уверен, – прохрипел он мрачно, но она лишь улыбнулась, почувствовав на своей шее его прерывистое дыхание, и продолжила игры с его ухом, а он замер, безвольно опустив вниз сжатые в кулаки руки.

– Наверное, это из-за твоей одежды. Должно быть, она слишком тесная. – Джиллиан языком проложила дорожку по небритой щеке мужа, слегка укусила его в подбородок и двинулась вниз к кадыку.

Джиллиан была рада, что Ноубл по возвращении домой надел не свою обычную домашнюю одежду, а брюки, рубашку и жилет и не повязал шейного платка, который по-мешал бы се путешествию по его телу. Одной рукой она все еще ерошила ему волосы, а другой расстегивала пуговицы жилета и пыталась сбросить его с плеч мужа, продолжая целовать ямочку на шее. Ноубл застонал, и Джиллиан с некоторым разочарованием почувствовала, что и сама с трудом дышит. Но тепло, которое, казалось, излучал Ноубл, тепло, пробравшее ее до самых внутренностей, уже распространялось по всему ее телу, заставляя радостно вздрагивать. И без того вся в огне, Джиллиан страстно желала, чтобы этот огонь разгорелся еще сильнее. Одну за другой Джиллиан расстегивала перламутровые пуговицы рубашки Ноубла, сопровождая каждую расстегнутую пуговицу легким поцелуем в грудь. Она была зачарована игрой мускулов, которые напрягались под ее поцелуями, и не обращала внимания на то, что мягкие волосы на груди мужа щекочут ей нос. На этом Джиллиан не остановилась. Стянув с Ноубла рубашку, она опустилась перед ним на колени и взялась за его ремень. Не совсем уверенная, приятна ли мужу ее дерзость, с потемневшими от страсти глазами она взглянула на Ноубла, как бы спрашивая разрешения продолжить. Жилка на его щеке дрогнула дважды, и Джиллиан сочла это за поощрение. Она быстро освободила его от одежды и залюбовалась его великолепным телом.