Каббала власти - Шамир Исраэль - Страница 14

Впрочем, у нынешних политических мыслителей принято нефтью объяснять всё — будь то война в Афганистане, ожидаемое нападение США на Ирак, конфликт между Индией и Пакистаном или беспорядки в Палестине. Такие люди напоминают мне древнегреческих философов, полагавших, что всё сущее в мире образовалось из одного-единсгвенного элемента.

Фалес сказал: основа всех вещей — вода. Анаксимен сказал: основа всех вещей — воздух. Гераклит сказал: всё есть огонь.

«Дело — в трубе!» — восклицает хор экспертов всякий раз, когда заходит речь о причинах политики США на Ближнем Востоке.

Звучит убедительно, пока нам не вспомнится шутка Афифа Сафийе, остроумного представителя Палестинской автономии в Лондоне: «Да, в Палестине много масла[16], только оливкового».

Чтобы разгадать секрет тёмных чар Дочери Сиона, стоит вспомнить, что Дядя Сэм — не первый, кого обольстила эта решительная девица. Предшественниками Буша были в 1917–1922 гг. — Британская империя, а в 1945–1949 гг. — Советский Союз. Об этих романах мы имеем полное представление: все документы давно опубликованы и изучены виднейшими историками, так что нам остаётся лишь подвести итог их трудов, и тогда мы поймём, «что они в ней нашли».

Первым «очарованным принцем» стал секретарь иностранных дел Великобритании лорд Бальфур: поддавшись медоточивому голосу нашей красотки, он пообещал ей превратить Палестину в страну евреев. Презрев обещания, ранее данные арабам, Британия оккупировала Палестину, навязала стране еврейское правительство, истребила или изгнала неподчи-нившихся палестинских лидеров, разрушила палестинскую экономику, а для взаимодействия с местным населением начала тренировать будущую Армию обороны Израиля. Взамен англичане получили очень немногое. Палестина дорого им стоила и создавала множество проблем. Гордый Альбион сделался на Ближнем Востоке объектом всеобщей неприязни. Британских солдат и офицеров убивали как палестинцы, так и сионисты, которых оказалось не так-то легко ублажить.

Традиционные объяснения странного поведения британцев — те же, какими сейчас объясняется поддержка Израиля со стороны США. Упоминаются «империализм», «нефть», «стратегическая ценность», «разделять и править» и прочие банальности (не считая «чувства вины» и Холокоста, поскольку дело происходило ещё до Гитлера). Однако полное «собрание официальных документов, записок и писем представителей властей в Великобритании и Палестине» за 1917–1922 годы содержит всего одно упоминание об экономической ценности Палестины: По утверждению британских политиков того времени, «никакой стратегической ценностью Палестина не обладает»[17]. Что же до «нефти» — её в документах и в помине нет.

В приватных беседах за закрытыми дверьми Уайтхолла не найти и следов империалистического желания разделять и править. Напротив, британские лидеры «ожидали от сионистов больших неприятностей» (генерал Алленби). Лорд Сесил выразился вполне определённо: «Ничего мы [т. е. англичане] от этого [владения Палестиной] не получим». Британцам не нужна была Палестина. Они бы с удовольствием от неё избавились, но не решались. Собрание документов по палестинскому вопросу ясно показывает: в бурном романе между Британской империей и сионистами ни «империализм», ни «нефть» ровно ничего не объясняют.

Иное решение этого вопроса предлагает израильский автор Том Сегев в своей содержательной книге «Палестина, одна, полный комплект». Эту книгу, вышедшую в Англии в прошлом году, еврейские учёные мужи Америки объявили «глубокомысленным исследованием» {Jewish Week), «потрясающей» (Hadassa Magazaine), «кладезем информации» (Hewston Jewish Herald), а Рон Гроссман из Chicago Tribune, большой почитатель Шарона, назвал её «великолепным… поистине блестящим рассказом об этом периоде».

Сегев не церемонится с ответом. В самом начале книги он отвергает нефтяные объяснения и заявляет прямо: «Англия захватила Палестину, поскольку её правители верили в силу мирового еврейства[18] и его способность влиять на ход событий как в самой Англии, так и в объятой революцией России. Британское правительство пришло к выводу: стоит захватить Палестину, подавить сопротивление местных жителей и передать её сионистам, если это поможет Англии завоевать расположение мирового еврейства».

Премьер-министр Ллойд-Джордж «страшился евреев»: в мемуарах он объяснял своё историческое решение поддержать сионистов необходимостью немедленно заключить союз, «контракт с еврейством», «влиятельнейшей силой, благосклонность которой дорого стоит», чтобы выиграть войну.

Исход войны определяли евреи. Они могли повлиять на США, побудив их активнее вмешиваться в военные действия; они же, стоя за революционной властью в России, определяли её отношение к Германии. Они предлагали за свои услуги наивысшую цену, и, если бы англичане не поторопились, их перекупили бы немцы.

Проницательный Ллойд-Джордж основывал свои заключения на единодушных донесениях британских послов. «Влияние евреев очень велико, — отмечал его человек в Вашингтоне. — Они хорошо организованы: в прессе, в финансовом мире и в политике их влияние особенно весомо». Посол в Турции сообщал, что Ататюрк добился успеха благодаря связям с международными еврейскими кругами. Заместитель секретаря иностранных дел лорд Сесил подвёл итоги так: «С интернациональной властью евреев нелегко справиться». Королевский Институт иностранных дел утверждал, что «для того, чтобы выиграть войну, необходимо заручиться поддержкой евреев».

Представление о едином и влиятельном еврействе, пишет далее Сегев, полностью разделяли и сами евреи. Министр почты Герберт Сэмюэл, еврей и сионист, в 1915 году предложил отдать евреям Палестину, чтобы «миллионы евреев, рассеянных по всему свету, в том числе два миллиона в США, выказали свою благодарность всем последующим поколениям англичан». (До начала сионистского антибританского террора оставалось меньше двух десятилетий.) С характерной для британцев мыслительной осторожностью Сэмюэл писал: «Не может быть, чтобы благорасположение всей еврейской расы вовсе ничего не стоило и не значило». Лидер сионистов Хаим Вейцман, пишет Сегев, «сделал все, чтобы укрепить и усилить это впечатление». Он «призвал себе на помощь миф о еврейском могуществе» и «укреплял предрассудок британцев, заставляющий их за любым значительным событием видеть руку евреев». Однако бритты не поддавались до 1917 года, когда ситуация на фронтах стала отчаянной. Русский фронт рухнул под влиянием большевиков, и немцы начали перебрасывать войска на Западный фронт. Тогда-то Британия и решила заключить сделку с евреями, чтобы они втянули США в войну в Европе.

Том Сегев не открыл Америки, однако ввёл весьма полезное риторическое орудие — так называемое «впечатление». Он не говорит прямо: «Евреи обладали такой властью, что ради союза с ними Британия захватила Палестину, пожертвовав жизнями миллионов палестинцев и тысяч британских солдат». Нет, израильский автор использует формулу, против которой не возразит самый строгий блюститель политической корректности: не «власть евреев», но «впечатление, что евреи обладают властью». Движущим фактором стала «вера во власть евреев» — то есть нечто вроде «веры в ведьмовство». Изобретение Тома Сегева позволяет нам спокойно продолжать своё исследование, оставив до лучших времён опасные размышления о соотношении «впечатления» и действительности.

Впечатление — почти то же, что реальность, говорит Марк Твен в своём рассказе «Банковский билет в миллион фунтов стерлингов». Герой этого рассказа казался окружающим миллионером, хотя на счету у него не было ни пенни, и на основе этого впечатления сумел и в самом деле разжиться несколькими миллионами.

В рецензии на книгу Сегева в New York Times отмечается, что Бальфур и другие британцы, поддерживавшие сионистов, «действовали из антисемитских побуждений». Интересное определение: даже рьяные сионисты-христиане, безоговорочно поддерживавшие израильское государство, оказываются «антисемитами», если верят во власть евреев. Перед Второй мировой войной антисемитом считался только тот, кто рассматривал могущество евреев как явление отрицательное. После войны, чтобы тебя не обвинили в антисемитизме, лучше всего вовсе не замечать, что на свете существуют евреи. Вот почему открытый разговор о том, каково реальное влияние евреев в мире, неизбежно будет нелёгким: это влияние чрезвычайно трудно измерить и доказать, и ни одна газета, ни одна телепередача Западного мира не посмеет отправиться в плавание по этим гиблым водам.