Мир глазами кота Боба. Новые приключения человека и его рыжего друга - Боуэн Джеймс - Страница 15

– Оригинальный у вас костыль, мистер Боуэн, – пошутил доктор, когда я вошел в кабинет.

– Необходимость обостряет разум, – улыбнулся я в ответ, ставя костыль в угол и забираясь на стол для осмотра.

– М-да, выглядит… не очень. Вам нужно поберечь эту ногу хотя бы неделю. Вы можете взять больничный? – спросил доктор.

– Не думаю. Я продаю журналы на улице.

– Понятно… Но все равно нужно придумать что-нибудь, чтобы держать ногу на весу, – сказал врач. – И сдать анализ крови на свертываемость. Подозреваю, что проблема в этом.

– Хорошо.

– Так, а что же нам делать с вашим костылем? – Доктор задумчиво посмотрел на мой «посох». – Нужно придумать что-то получше ветки.

– Может, инвалидное кресло? – с надеждой спросил я.

– Это вряд ли, – усмехнулся доктор. – Но я могу предложить вам нормальные костыли. Походите на них, пока мы попытаемся вылечить отек и воспаление.

После визита к врачу я стал гордым обладателем пары симпатичных металлических костылей с удобными мягкими ручками и амортизаторами. Вскоре я приноровился ходить, держа на весу больную ногу. Я понимал, что со стороны выгляжу не самым лучшим образом. Наверное, даже хуже, чем с костылем из ветки. Я замечал любопытные и жалостливые взгляды прохожих, и от этого становилось совсем тошно.

Впрочем, я же решил, что хватит жалеть себя! Поэтому на следующий день я пошел и сдал кровь. Правда, это только звучит легко. На самом деле взять кровь из вены у бывшего наркомана – та еще задачка.

Медсестра в клинике попросила меня закатать рукав; она наложила жгут, я несколько раз сжал кулак, и она попыталась найти вену. Безуспешно.

– Хм-м, давайте попробуем другую руку, – покачала головой медсестра. И снова ничего не вышло.

Мы обменялись многозначительными взглядами. Мне не нужно было ничего говорить.

– Давайте я сам попробую, – предложил я.

Медсестра благодарно улыбнулась и протянула мне иглу. Я нашел вену на ноге, оттуда и взяли кровь. Да, быть бывшим наркоманом несладко, ты нередко оказываешься в унизительных ситуациях, но я не собирался позволить этому сломить меня.

Через пару дней я позвонил в клинику, и женский голос подтвердил мои худшие опасения. У меня тромбоз глубоких вен, или ТГВ.

– Необходимо обследовать вас на предмет тромбов, поэтому я выпишу вам направление в больницу Юниверсити Колледж. Пройдете там ультразвуковое обследование, – сказала доктор.

В некотором смысле я испытал облегчение. Конечно, удобнее было считать, что всему виной долгий перелет в Австралию и обратно. Оглядываясь назад, я понимаю, что специально навыдумывал кучу оправданий для своей боли: с одной стороны, я не хотел казаться ипохондриком, раздувающим проблему на пустом месте, а с другой – боялся, что у меня действительно серьезное заболевание. Я знал, что в дальнейшем тромбоз может стать причиной инсульта, и понимал, что мне предстоит долгое лечение.

Всю неделю я провел как на иголках в ожидании УЗИ. Мы с Бобом продолжали ходить на работу, но я в основном сидел на месте и боялся, что малейшее движение может спровоцировать отрыв тромба. А там – инсульт или инфаркт, как повезет. Я даже перестал играть с котом, а тот тихо сидел на соседнем ведре, время от времени тоскливо поглядывая на меня в надежде, что я достану угощение и мы начнем представление. Но я отворачивался и погружался в тяжелые мысли о своих проблемах. Я замкнулся в себе и не замечал, как тоскует мой друг.

В назначенный день я потащился в больницу на Юстон-роуд; в отделении, где делали УЗИ, сидели многочисленные будущие мамы. Похоже, из всех присутствующих только я не радовался предстоящему обследованию.

Доктор выдавил гель мне на ногу и приложил датчик. На экране показался огромный шестидюймовый тромб. Я сел на кушетке; врач сказал, что сначала тромб был небольшим, но постепенно разрастался.

– Вероятно, он возник из-за жаркой погоды, а большие нагрузки только усугубили ситуацию. Мы пропишем вам препараты для разжижения крови. Должно помочь.

Я обрадовался. Как выяснилось, рановато.

Мне прописали антикоагулянты, которые обычно принимают потенциальные кандидаты на инсульт. К несчастью, я не удосужился прочитать вкладыш, лежавший в пачке с лекарством. Мне и в голову не пришло, что могут быть побочные эффекты.

Прошло несколько дней после того, как я начал принимать таблетки. В пять утра я поднялся в туалет; солнце еще не взошло, но света с улицы было достаточно, чтобы найти дорогу в ванную и обратно. Выйдя в коридор, я почувствовал, как что-то течет по бедру, и с ужасом обнаружил, что больная нога в крови. Включив свет в комнате, я увидел, что постельное белье тоже все красное.

Боб, до этого мирно спавший в углу, проснулся, почуяв неладное. Он подбежал ко мне и вопросительно мяукнул. Я не знал, что происходит, но понимал, что нужно ехать в больницу, и как можно скорее. Натянув джинсы и свитер, я выбежал из квартиры и помчался к Тоттенхэм-хайроуд в надежде, что автобусы уже ходят.

Когда я добрался до Юниверсити Колледж, меня приняли без промедления. Оказалось, из-за антикоагулянтов кровь начала просачиваться через поры в тех местах, куда я раньше кололся. Меня оставили в больнице на два дня, пока врачи не подобрали новое лекарство. Подобрав препарат, они сказали, что на сей раз должно обойтись без таких побочных эффектов. Это были хорошие новости. Плохие заключались в том, что я должен был полгода делать себе уколы в живот.

Подобные перспективы не вызывали у меня восторга по многим причинам. Во-первых, делать уколы в живот больно. Я чувствовал, как содержимое шприца проникает в мышцы – не самое приятное ощущение, поверьте мне на слово. Во-вторых, это напоминало о прошлом. Мне становилось тошно при мысли о том, что шприц и игла снова станут частью моей жизни. Пусть и на полгода.

Но хуже всего было то, что новый препарат не сработал.

Я делал уколы несколько недель, а ноге лучше не становилось. Я не мог пройти и двух шагов, даже с костылями. И начинал потихоньку отчаиваться. Снова в голове крутились мысли об ампутации. Я приехал в больницу и объяснил ситуацию доктору, который меня уже осматривал.

– Будет лучше, если ты останешься у нас на неделю. Я проверю, как обстоит дело со свободными койками, – сказал он, доставая телефон.

Эти новости меня не обрадовали. Неделя в больнице означала неделю без работы, а я уже пропустил несколько дней. Но я понимал, что так дальше продолжаться не может. Мне сказали, что место освободится завтра, поэтому на ночь я вернулся домой. Объяснил ситуацию Бэлль, и она согласилась посидеть с Бобом. На следующее утро я собрал вещи и отправился в больницу.

Пациентом я был не ахти каким. Мне не хватало терпения. Я легко отвлекался. Первые несколько дней я плохо спал, хотя доктора и выписали мне успокоительное. Лежа без сна, я размышлял о своей жизни и волновался по поводу всего сразу: ноги, здоровья, участка для торговли и, как обычно, по поводу недостатка денег. А еще я переживал за Боба.

Мысль о том, что нам будет лучше порознь, не давала мне покоя. Мы прожили вместе два с половиной года, и он был самым верным другом, которого только можно представить. Но в каждых отношениях есть свои взлеты и падения, а иногда приходит конец. Я понимал, что в последнее время был не лучшим другом для рыжего кота. Стоит ли мне попросить Бэлль взять его к себе? А может, с этим вопросом лучше обратиться к ее пожилому соседу, раз уж они с Бобом успели поладить? Мне, конечно, будет без него ужасно плохо. Он был моим лучшим другом, моей скалой. И единственным по-настоящему близким существом. В глубине души я отчаянно нуждался в Бобе: благодаря коту я держался на плаву и не сбивался с пути. А порой только он помогал мне не утратить рассудок. В то же время я должен был решить, как будет лучше для Боба. И я не знал, что делать.

А потом меня осенило. Решаю здесь не я.

Старая пословица гласит, что кошки выбирают себе хозяев, а не наоборот. Именно так случилось у нас с Бобом. По какой-то причине он почувствовал во мне родственную душу, увидел человека, рядом с которым ему будет хорошо. Я всегда верил в карму, в то, что ты получишь от мира ровно столько, сколько сам ему отдал. Может, судьба подарила мне Боба в награду за какой-нибудь хороший поступок? Но я точно не делал в своей жизни ничего настолько хорошего.