Лекарь (СИ) - Федосов Алексей Анатольевич - Страница 9

Юсуф увидев меня стоявшего у палатки, призывно махнул рукой, предлагая подойти.

— Господин Мухаммад, осмотрите этого человека.

Я подошел ближе, распахнул на груди абу, так и есть под ней на галабее, почти у самой шеи, были пятна похожие на кровь. Потребовал освободить и показать правую руку, внутри рукава увидел пятна.

— Господин Юсуф, Алим, — Я сдвинулся в сторону, показал пятна, которые нашел, — Видите?

Они осмотрели рукав и галабею, старик Алим что-то сказал на своем гортанном наречии, толпа вокруг нас возбужденно гомонила и пришла в движение, меня оттеснили в сторону, сквозь крики я услышал голос Юсуфа звавшего меня. Оглянулся, увидал его невдалеке, он указывал рукой в сторону палатки с женщинами. Кивнув в знак согласия я стал пробираться в том направлении. Выбравшись в слегка помятом состоянии, подождал Юсуфа. — Господин, а вы счастливчик, — мы пошли вперед, — Алим был убежден, что это вы убили этого юношу. Все видели, как вы вышли из палатки, вы ушли вдвоем, потом крики и находят Ильяса. Как думаешь, кто виноват? А разве по ране можно определить, кто и как убил? Я усмехнулся, — скажи Юсуф, ты хороший следопыт? — Он склонил голову соглашаясь со мной.

,- И я, то же, хороший следопыт, умею находить следы, скрытые от глаз. — За таким разговором мы дошли до палатки. Сборы заняли немного, вскоре мы покинули стоянку бадауинов и пустились в путь. День прошел спокойно, только из-за задержки с выходом нам пришлось идти до вечера без дневной стоянки, мы остановились буквально только напоить коня Юсуфа, попили сами и пошли дальше. Когда диск солнца коснулся далеких гор мы вышли к месту, которое Салим, выбрал для ночевки. Мы быстро установили палатку и навесы, развели костер и вот над крошечным оазисом, затерявшимся в пустыне, разнесся запах сваренного кофе. На иссиня черном небе выступили звезды, взошла луна, озарившая своим светом пустыню, стремительно холодало, что б женщины не замерзли, Салим, нагреб из костра камней, заранее туда положенных, сложил их в кожаный мешок и отнес к палатке.

— Юсуф ложитесь, спать я посторожу. Он кивнул, стал устраиваться здесь же у костра. Улегся, накрылся с головой, потом, откинув покрывало, перевернулся на бок, — Не спиться, разговор утренний покоя не дает, все пытался представить и не могу понять. — Он задумался, помолчал немного, — я убил многих своих врагов, ножом, мечом, копьем, видел людей разрубленных надвое, обезглавленных. Видел все эти раны, но никогда не думал, что по ним можно узнать кто убийца.

Я сел, так что бы свет костра не слепил глаза и не мешал оглядывать окрестности нашей стоянки. — Юсуф, это просто, достаточно быть немного наблюдательным и знать какое оружие, какие наносит раны. Возьмите, например наконечник копья, какой они бывают формы? Плоская, листовидная. Проколите им кожу, посмотрите какой разрез остается. Каждое оружие оставляет свои, только им присущие следы.

— Да! Довольно интересно, значит, если дарить булавой, будет вмятина?

— Да, и по её размеру можно сказать кто ударил, если найти хозяина оружия. Спите Юсуф, скоро вам меня сменять, не отдохнете, завтра будете уставшим.

Он заворочался, устраиваясь по удобней, вздохнул и, прошептав слова молитвы, уснул.

Я встал и обошел нашу маленькую стоянку, достал одеяло из шерсти верблюда, усевшись в тени палатки, закутался в него и стал охранять сон своих спутников. Хорошо ночью, тихо шепчет ветер, с шорохом пересыпал песчинки, которые не досыпал днем, звуки ночной жизни пустыни разносятся далеко, из-за бархана слышалось тявканье шакала, вышедшего на охоту. В свете затухающего костра, появился тушканчик, забавный зверек, едва ковыляющий на своих толстых задних лапах, но очень быстро может скакать, если ему грозит опасность. Он остановился, поймал жука, сел и стал жевать его, настороженно посматривая и прислушиваясь по сторонам. Вся обстановка успокаивала. Я прислонился на шест, к которому была привязана растяжка от палатки, вспоминая прошлые годы.

«— Мухаммад! Отродье шакала, сколько раз тебе говорить, что когда отрезаешь ногу сначала надрезаешь кожу и делаешь из неё лоскут, которым потом закроешь культю, а ты урод что сделал? Этим лоскутом только жопу воробью закрыть можно, что бы он не гадил на твою пустую голову. Хотя, — Тут учитель сделал паузу в своих криках, осмотрел меня с ног до головы, продолжил, — Хотя, пускай уж лучше это сделает, если не внутри так с наружи что-то будет. — И размахнувшись, врезал посохом по спине, с оттяжкой, промеж лопаток» Сильная рука была у учителя, твердая, ни когда не промахивался. А я с тех пор эту операцию могу делать с закрытыми глазами, и больные у меня выживают, все.

Мне вспомнился мой спор с другими учениками, в который оказался втянутым и учитель.

Все началось, после того как нам рассказали о работе сердца, что оно собой представляет, я говорил, что кровь не будет бить фонтаном, если человек будет в спокойном состоянии, а мои друзья утверждали что, — нет, она всегда будет бить сильной струей. Так мы спорили до хрипоты, и каждый был уверен, что он, прав. Решили пойти к учителю что бы он объяснил нам кто в чем не прав. Но оказалось, мы ошиблись, он сам не знал почему так происходит и я стал рассказывать как это вижу. — Смотрите вот сердце, оно спокойно бьется, давая на жилку пульс шестьдесят ударов по клепсидре, а у смертника или воина, когда один напуган, другой весь наготове, какой пульс будет, сколько ударов по клепсидре? Учитель вы же сам говорили, что сердце это мускул, который качает кровь и чем сильней оно бьется, тем больше крови по жилам гонит. Он задумался, помолчал, оглядывая наши раскрасневшиеся лица. Хлопнул рукой по колену, — Я пока подумаю, почему это происходит, и разрешу ваш спор, а вы займитесь своими делами

На следующий день мы получили полный обоснованный ответ на свои вопросы, и Я выиграл этот спор. Только через много лет случайно узнал, почему наш учитель на следующий день так уверенно, обстоятельно нам отвечал. В ту ночь в крепостной тюрьме казнили двух преступников, воришек пойманных на базаре. Они были нашими ровесниками.

Костер прогорел, оставив после себя россыпь тускло тлеющих углей, раздуваемых легкими прорывами прохладного ночного ветра. Тело затекло сидеть в одной позе, я скинул с себя одеяло и, раскинув руки, с удовольствием потянулся, растягивая застывшие мышцы. С сухим шелестом затрещала сухая трава, раскиданная вокруг, к нам кто-то подкрадывался. Я пригнулся к земле, скользнул к Юсуфу, осторожно коснулся плеча. Когда он проснулся, прикрыл ему рот и прошептал, — Кто-то ходит вокруг, но не зверь, верблюды ведут себя спокойно, это человек или люди. — Он кивнул, я отпустил его, прихватив копье, передвинулся в тень палатки, замер, ожидая ночного гостя.

Крадущаяся тень прошла мимо меня, остановилась около лежавшего на спине Юсуфа, прислушалась к его дыханию, постояла и прошла дальше к костру. Опустившись на колени, неизвестный зашарил руками в пепле, подбирая недоеденные куски, стал с жадностью запихивать их в рот. Спина его напряглась, он замер в тревожном ожидании, подтянул под себя правую ногу приготовившись, вскочить и убежать. Я решился окликнуть его-

— Путник ты кто? — И стал медленно сдвигаться в его сторону. Он повернулся, продолжая сидеть на корточках. Лицо его было перемазано золой от костра. Настороженные глаза следили за каждым моим движением, рядом со мной зашевелился Юсуф. Он, по-змеиному извернувшись, встал, вытащил саблю и остался стоять, ожидая, что предпримет ночной гость. Разглядев его, убрал саблю в ножны, шагнул к вещам лежавшим под навесом взял флягу с водой, вернулся и, подойдя, протянул её. Наш гость схватил и стал жадно пить, захлебываясь и обливаясь. Напившись, он заткнул флягу, положил на землю, встал, поклонился нам и заговорил. Я не понял из его речи ни одного слова, но Юсуф слушал внимательно, потом он кивнул и ответил, было видно, что это удается ему с трудом. Но Гость просиял и от такого обращения. Юсуф повернулся ко мне, — Он говорит, что его зовут, — тут он замялся, подыскивая имя на арабском языке, — Мехди.