Группа риска - Майоров Сергей - Страница 6

— Да, избивают всех подряд, — подтвердил Ковалев и, отвернувшись к окну, зевнул. — И сажают, следует заметить, исключительно одних бизнесменов, охранников и безработных. Продолжайте.

— Если вы меня будете постоянно перебивать…

— Больше не буду. Извините.

— Хорошо. Так вот, сегодня, около десяти часов утра, мне позвонил какой-то молодой человек. Сказал, что недавно виделся с Сергеем, это мой муж… И Сережа просил кое-что передать. Спросил, когда можно подъехать, и я предложила в двенадцать часов.

— Вас не удивил этот звонок? — спросил Ковалев. — Я думаю, вы получаете достаточно информации о муже и известий от него через адвоката и… по другим каналам.

— Удивил… немного. Но, вы сами понимаете, всегда может произойти что-то непредвиденное.

— Он спросил ваш адрес?

— Нет, он уже знал его. Поинтересовался, какой код на замке в парадном. Около половины двенадцатого заехал Саша Макаров. Он когда-то работал вместе с мужем в одной фирме. Мы сидели в комнате. Примерно без пяти двенадцать явился этот, как его назвать? Преступник, наверное…

— Наверное, преступник, — кивнул головой Ковалев, разглядывая люстру.

— Я впустила его в квартиру и провела на кухню. У него с собой была такая сумочка, знаете, такие сейчас многие носят? Кожаная, с ремешком, там обычно лежит деловой блокнот, их на руке носят. Он эту сумочку положил в прихожей, около зеркала. Мы поговорили минут пять.

— Как он назвался и как он выглядел? — Дима придвинул к себе блокнот и взял авторучку.

— Назвался он Костей. А выглядел… Ну, высокий, худой, волосы черные, но острижены почти наголо. Такой ежик, буквально полсантиметра длиной. Джинсы какие-то светлые и курточка черная, тоже джинсовая. Очень нервничал. Не знаю, сколько ему лет, но выглядел он года на двадцать два — двадцать три.

— А мне сколько лет? — перебил Ковалев, отходя от подоконника. — На первый взгляд, не приглядываясь.

— Вам?

— Да, мне. Это не потому, что мне очень интересно ваше мнение узнать, а для того, чтобы мы могли определиться, на сколько вы ошибаетесь. Большинство людей ошибаются в ту или другую сторону при определении возраста. Так сколько мне?

— Тридцать, или, может, тридцать два.

— А ему?

— Тридцать пять. Я угадала?

— Почти.

— Ага… Он рассказал, что отсидел месяц за хранение наркотиков. Сказал, что «влетел с травкой», а сейчас его отпустили до суда под залог. Сказал, что последнее время сидел в одной камере с Сережей, и тот просил передать, что скоро ко мне придет какой-то человек, с которым мне надо будет обсудить, как Сережу можно освободить. Человека этого зовут Петр Иванович. Вот, в общем-то, и все. Я, естественно, не поверила — все эти вопросы я не один раз обсуждала с нашим адвокатом и отлично знаю, что ни о каком освобождении пока и речи быть не может. Но — мало ли, что там Сереже в голову пришло, на что он надеется. У них там другие понятия. Я дала этому Косте сто долларов, и он ушел.

— Пока вы разговаривали, Макаров выходил из комнаты? Может, заходил к вам на кухню или, скажем, в туалет проходил? — спросил Ковалев.

— Нет, он не выходил. Сидел в комнате и смотрел журналы. Мы же не долго разговаривали… Костя ушел, и я почти сразу заметила, что он забыл свою сумочку. Около зеркала. Я хотела крикнуть в окно, чтобы он вернулся, но тут в дверь позвонили. Я поняла, что это — Костя, и открыла. А там стояли двое, в масках. Знаете, такие черные, вязаные, как омоновцы иногда носят?

— Знаем.

— Первый-то, конечно, Костя был. Я его узнала, хоть он и одел эту маску. Они меня оттолкнули, захлопнули дверь и начали орать. Спрашивали, где деньги лежат. Я ничего не поняла сначала. Вообще не сообразила, что все это — серьезно. Как в кино каком-то дурацком. Второй меня об стенку приложил, а этот, который Костя, побежал в комнату. Я еще, дура, обрадовалась, думала, сейчас ему Саша рога-то пообломает. А Костя в комнату только влетел, и почти сразу — выстрел. Слышу, Саша закричал, а Костя обратно вылетает, глаза — по пять копеек. Даже через маску видно. В одной руке — «пушка», а в другой — пачка баксов. Он их со стола схватил. Я, когда ему стошку отсчитывала, вынула, а убирать не стала. Там около «тонны» и было. Ну, девятьсот, если эту сотню не считать. Выскочил в коридор и сразу орет: «Съ…ем!» Так за дверь и выскочили оба. Я в комнату бросилась, а там Саша лежит, за ногу держится. Я в «скорую» позвонила…

В своем рассказе Лидия Михайловна опустила один очень важный момент. Первым делом она вовсе не стала звонить в «скорую помощь», а забрала у раненого Макарова и спрятала на балконе пистолет, который тот успел достать, но которым так и не успел воспользоваться.

— Потом рану посмотрела, я разбираюсь в этом немного. Перевязала, как смогла, и стали ждать.

Это была вторая неправда. Позвонив по «ноль-три» и перевязав Макарову ногу, Лидия Михайловна начала названивать друзьям и «коллегам» мужа, а потом и адвокату Бараеву. Друзья и «коллеги» подъехали и теперь сидели в своих машинах, ожидая отъезда милиции, а адвокат должен был появиться с минуты на минуту.

— Вы разглядели, какое оружие было у этого Кости?

— Какой-то большой пистолет. В смысле — без барабана. Не «ПМ», не «ТТ» и не «беретта».

— Вы хорошо разбираетесь, — усмехнулся Дима.

— А это запрещено?

— Нет, что вы, это, наоборот, хорошо!

— Надеюсь, теперь вы удовлетворены?

Опера задали еще несколько вопросов, но ответы Лидии Михайловны ничего существенного не принесли.

— Спасибо, — Петров захлопнул блокнот и убрал ручку во внутренний карман пиджака. — Возможно, в ближайшее время мы вам позвоним. А возможно, и нет.

Блондинка усмехнулась:

— Вы хотите сказать, что будете что-то делать?

— Вообще-то, да, именно это я и хотел сказать, — Дима поднялся и поправил пиджак. — Всего доброго.

— Знаю я, как вы работаете и чем занимаетесь, — Лидия Михайловна откинулась на спинку дивана и только дождавшись, пока опера выйдут в коридор, поднялась с места.

— До свиданья.

По лестнице, сверкая начищенными ботинками и оправой очков, поднимался адвокат Бараев.

— Привет, Володя, — кивнул Петров, который помнил его по прежней работе в РУВД.

Дверь в квартиру была еще открыта, и Лидия Михайловна в полупрозрачном халатике стояла на пороге, а потому Бараев ограничился лишь легким движением подбородка, означающим, что он узнал бывших сослуживцев, но сейчас слишком занят.

— Деловой стал, — посетовал Петров и сплюнул в сторону мусоропровода. — Ну да и черт с ним! Как тебе вся эта история?

— Никак. И Лидию эту не жалко, и уж Макарова — тем более.

— А ты чего, знаешь его, что ли?

— Если не путаю, то Саша-Кабан — это он. Ты тоже, наверное, слышал.

— Слышал, — кивнул Дима. — Из «хабаровской» группировки?

— Из нее самой.

— Д-да… Если чисто внешне, то, похоже, дилетанты работали, так? Узнали где-то про квартиру, думали, тут баксы горами лежат, ну и решили ломануть. Сдуру чуть человека не завалили.

— Похоже, что так. За хатой они не смотрели, иначе знали бы, что там Кабан, и не стали бы соваться. Двое в квартиру зашли и еще один, наверное, в подъезде ждал или в машине. Надо будет прикинуть, с кем этот Сережа в ИВС сидел и в тюрьме общался. Может, наводка действительно оттуда пошла? А отделение пусть соседей посмотрит, вдруг интересные люди окажутся. Думаю я, что если не соседи и не камера, то мы тут хрен чего найдем. Чтобы в остальном разобраться, нам помощь этой драгоценной Лидочки нужна. А она и так едва не блевала, когда с нами разговаривала, так что на нее рассчитывать нечего. Что делать, тяжело, но надо. Такая у нас работа.

— Плохо другое. — Они вышли на улицу, и Петров кивнул в сторону припаркованной у подъезда машины: — Новая тачка папы Бараева. Он ее нулевой взял… Плохо другое — парнишка вкус крови попробовал. И если сегодня он на бандюков руку поднял, то завтра вполне может кого-нибудь из нормальных людей завалить.