Группа риска - Майоров Сергей - Страница 52

Они бегом взлетели по лестнице на третий этаж управления, а спустя несколько минут из кабинета «убойщиков» донесся яростный Димин мат.

Костя повертел в руках фотографию Ерастова, запоминая черты лица и характерный прищур глаз, бросил ее на стол.

— Вот, значит, он какой, этот Толя.

— Черт, ведь был же у нас в руках, — почти простонал Дима. — Отпустили его. Дня три или четыре назад. Доказательств им мало было.

— Ничего, далеко не ушел, — усмехнулся «убойщик». — В тот же день в больницу попал. В реанимации валяется, до сих пор в себя прийти не может.

— А что с ним случилось?

— Черт его знает! В строящейся школе, на Вишневского, кто-то его обработал. Куча переломов, открытая черепно-мозговая. По идее, давно умереть должен был. Другой бы не выдержал, но этому — что ему будет? Всех нас переживет! По территории 6-го отдела «глухарь» повис.

— Наверняка свои отоварили, — задумчиво сказал Ковалев. — Не поверили, что его просто так отпустили?

— Может, и так. Думают, что сдал всех.

— А второй, говорите, Бараев?

— Он самый. Сын нашего бывшего следователя. Из дома давно уже ушел.

— Кто, следователь?

— Да нет, следователь на месте. Сын его ушел. Точнее, уехал — папаша ему свою старую машину отдал.

— А какая машина?

— «Жигули» одиннадцатой модели. Зеленая.

— У вас фотографии есть лишние?

— Есть. Берите эти.

Ковалев и Петров прошли в свой кабинет.

— Надо ехать в больницу, — сказал Костя.

— Думаешь, очухался уже?

— Нет, я не об этом. Надо его вещи изымать. Насколько я помню, в той комнате, где Баранова отоварили, на двери хороший след обуви изъяли. Вряд ли у этого Толика много шмоток. Вдруг совпадет? А разговаривать с ним, даже если он уже очнулся, рано. Из больницы никто нам его не отдаст, и сидеть с ним с утра до вечера ты не станешь. Только предупредим и дадим время подготовиться. Он тебя сейчас запросто на хрен пошлет, скажет, что плохо себя чувствует и ничего не помнит.

— Тоже правильно… Я не понимаю, как же Савельев работал, у него ведь сначала материал по нападению на Баранова был. Неужели он им фотографии не показывал?

Костя сел за стол и позвонил в 15-е отделение. Савельев оказался на месте и трубку снял почти сразу.

— Гена? Привет, Ковалев из ОУРа. Слушай, ты ведь занимался нападением на Баранова?.. Да, на дискотеке. Ты с другими охранниками разговаривал?.. И что?.. А фотографии показывал?.. Так… Так… Ага, понял, спасибо. А у кого сейчас дело?.. Ага, спасибо. Пока!

Костя положил трубку и вздохнул.

— Показывал он им все. И Ерастова, и Бараева, и еще десяток других. Все связи Рубцова, кого смог раскопать.

— И что, не узнали?

— Не узнали. Но это ж давно было, еще до того, как им всем «центровые» наваляли. Тогда, наверное, думали, что это их личное дело. А теперь им немножко память освежили и разум прочистили… Тьфу, уроды! Сколько времени из-за них потеряли!

— Не переживай. Не эти, так другие бы нашлись.

— Да я и не переживаю. Просто надо на будущее запомнить — в ДК имени Крупской без дубинки ходить не стоит, а то разговора не получится. Сначала в рыло, а потом вопросы задавать.

— Не гуманно будет…

— Зато эффективно. Ты Матренова телефон не помнишь? У него этот «глухарь».

Следователь Матренов долго не хотел выписывать постановление на выемку одежды Ерастова, но в конце концов его удалось уломать, и в больницу опера отправились, вооруженные солидным бланком с печатью и подписью.

Толя Ерастов по-прежнему лежал в реанимационном отделении. В сознание он не приходил, но и отбывать в мир иной явно не собирался.

— Удивительно крепкий организм, — сказал врач. — Бывают иногда сюрпризы. Так ведь, чисто внешне, и не скажешь. Столько травм, да еще сколько он провалялся, пока его обнаружили… Большая потеря крови.

— Доктор, а когда он очнется? — спросил Костя. — Очень уж вопросов к нему много.

— Да я понимаю. Приезжали уже ваши коллеги, из другого района. Но трудно сказать. В такой ситуации крайне тяжело делать прогнозы. Открытая черепно-мозговая травма, перелом костей… Сами понимаете. Может, это случится и завтра, а может — только через две недели.

— А как вы сами считаете? Чисто ваше мнение, так сказать, неофициальное.

— Я думаю, вопрос двух-трех дней. Но это, как вы сами сказали, мое неофициальное мнение.

— И с ним можно будет поговорить?

— Трудно сказать. Это уж — как повезет. Операция прошла вполне успешно… Но вполне может оказаться так, что он забудет все, связанное с получением травмы, или начнет вам рассказывать свои… хм, домыслы, так сказать, искренне веря, что говорит вам сущую правду. Травмы мозга, тем более такие серьезные — вещь труднопредсказуемая. Разные могут быть варианты. И я, на вашем месте, не очень бы надеялся на его показания. Справка вам нужна?

— Да, выпишите, если можно.

— Сейчас напишу. И, как я понял, нужна его одежда? Я скажу сестре, она сейчас принесет.

Протокол оформили быстро. Пока Дима старательно заполнял бланк, Костя, склонив голову набок, задумчиво рассматривал разношенные кроссовки Ерастова. Перед поездкой в больницу, пока следователь выписывал постановление, он успел полистать уголовное дело. И хорошо запомнил изъятый при осмотре места происшествия отпечаток следа на выбитой двери. Рисунки подошв явно совпадали. И хотя точное заключение мог дать только эксперт-трассолог, а в городе была не одна тысяча таких кроссовок, да и с опознанием Ерастова по фотографии не все было понятно, Костя был уверен, что это — тот самый Толя, о котором говорила дочь Маркова.

— Все, — Петров дал расписаться в протоколе понятым и начал собирать бумаги в папку. — Доктор, у нас к вам просьба. Вот наши телефоны. Как только наш товарищ придет в себя или будут какие-то другие изменения в его самочувствии, дайте знать, пожалуйста. Это действительно очень важно.

— Да, я позвоню, конечно, — врач нахмурился, разглядывая номера записанных Димой телефонов, а потом положил бумажку под перекидной календарь. — Только вы у меня уже третьи. Большим, видимо, спросом пользуется этот наш больной. И кстати, номер 71-13-21, мне кажется, уже кто-то оставлял.

— Это, видимо, были из нашего отделения по раскрытию убийств. У нас с ними телефон параллельный.

— А-а, я так и подумал. Вы уже пошли? Всего доброго.

— До свиданья.

Опера вышли из больницы и одновременно закурили.

— К экспертам? — спросил Дима.

— Да, покажем обувь.

— Думаешь, он?

— Уверен. Только все равно не вяжется одно с другим. Не верю я, что этот несчастный Ерастов к расстрелу какое-то отношение имеет. Не его это «тема».

К вечеру эксперт дал ответ. На выбитой двери черного хода в ДК имени Крупской при осмотре места происшествия был обнаружен отпечаток кроссовки Ерастова.

Сидя за своим столом в кабинете, Ковалев разложил списки знакомых Ерастова, Рубцова и Бараева.

— Шестьдесят три человека, — задумчиво сказал Костя. — И это — только те, кого смогли установить. А сколько у них всего? Как думаешь, Димыч, успеем до пенсии всех проверить?

— Если работать вдвоем и на каждого, в среднем, тратить по одному рабочему дню, то за три месяца управимся. С учетом выходных. Так ведь еще и «убойщики» копают. Вообще, по-моему, все эти дела надо объединять. Чего мы с разных сторон одно поле ковыряем?

— Объединить всегда можно успеть. Пока, кроме нашей с тобой уверенности, никаких твердых доказательств, что это — одно и то же, нет. И ты забыл сказать, что каждый из этих проверяемых будет давать еще по две-три фамилии… Давай, садись, будем думать, как этот список сократить. С кого начнем? Со знакомых Олега, я полагаю. Вот этих «убойщики» уже отработали… Остаются пятнадцать человек. У кого он может прятаться?

— У кого угодно, — Петров повернул к себе лист, исписанный фамилиями и адресами. — Я думаю, у бабы.

— Ты о них всегда думаешь.

— Правильно, а что я, гомик, что ли?