Собака и лисица - Майнарди Данило - Страница 17

Наконец, после того как возня между Кочисом и Аммендой несколько поутихла и вошла в норму, мы смогли заметить, что наш лисенок «играл как собака», то и дело покусывая свою подругу в морду либо смешно подталкивая ее передней лапой, когда животные делали стойку или стояли друг к другу полубоком.

Игровая поза Кочиса и Блюе.

Кочис приглашает к игре Амменду.

Небольшая передышка после увлекательной игры.

Амменда.

Месяцами длилась эта дружба Кочиса с Аммендой, проявляясь во взаимных играх, где распределение ролей не подчинялось никаким иерархическим правилам. Как я уже говорил, играя с Блюе или с другими собаками, лисенок почти всегда оставался в положении подчиненного. А вот с Аммендой такого с ним никогда не случалось, что не могло не озадачивать нас. Но ответ, по всей вероятности, следовало искать в Амменде. Чем же отличается эта пресимпатичнейшая такса от прочих собак? Чем она смогла так очаровать лисенка?

Трудно, невообразимо трудно дать ответ на такие вопросы. Таксы мне хорошо известны, ибо почти десять лет я держу у себя суку этой породы. Мне не раз приходилось замечать, что таксы обладают поразительной способностью вызывать к себе симпатию. И в этом есть свои причины, которые объясняются не столько покладистостью данной породы собак, сколько их чисто внешним обликом, представляющим собой целый набор характерных щенячьих особенностей. Думаю, что владельцы такс сами смогли заметить, что и дома, и на прогулке их питомцы постоянно привлекают внимание посторонних людей, которые не могут удержаться от соблазна приласкать животное. Я уж не говорю о детях. Правда, моя такса Джильда не выносит, когда посторонние пытаются ее гладить. Она тут же начинает рычать и может даже цапнуть назойливого почитателя.

Такое отношение к собаке, по всей видимости, вызвано тем, что даже во взрослом состоянии таксы не утратили чисто щенячьих черт. Для понимания нашего эксперимента большое значение имеет сама история одомашнивания собаки. Этому вопросу будет посвящена следующая глава. А пока в предварительном порядке следует отметить, что со времен одомашнивания волка и через тысячи поколений собак, чье размножение всегда контролировалось человеком (и до сих пор находится под его контролем), эти хищные звери, которые охотятся стаями, претерпели немало изменений и дали различные породы, что из поколения в поколение также зависело от отбора, осуществляемого человеком (этого щенка оставлю, а того уничтожу, эта сучка пойдет для потомства, а та нет и т. д.). В длительном целенаправленном отборе свою роль безусловно сыграли и личные причуды хозяев, не поддающиеся рациональному объяснению. Порой имело значение даже простое желание заполучить нечто необычное, новое. Думаю, что происхождением своих инфантильных (а вернее, сверхинфантильных) черт такса обязана главным образом прихотям человека.

Среди инфантильных признаков, характерных для щенков волка (на инфантильный характер этих признаков впервые обратил внимание Конрад Лоренц, описавший их), к числу которых относятся большие округлые глаза, выпуклый лоб, пухлые щеки (из-за укороченной по сравнению со взрослым животным морды, покрытой нежным пушком), забавные движения, «смешной» вид, отвислые уши (у взрослых они стоят торчком), мне хочется обратить особое внимание на уши.

Итак, у взрослого волка уши стоят торчком (при этом волк агрессивен и внушает страх), а у его щенков они забавно свисают вниз. Эти свисающие книзу уши способны вызвать к щенку теплое отеческое отношение и подобие нежности даже у тех животных, которые не принадлежат к волчьей породе. Такого рода признаки способны, по всей вероятности, не только сдержать проявления агрессивности по отношению к щенку, но и уберечь его от нападения хищников. Одним словом, для щенков эти признаки инфантилизма служат надежным защитным средством, вводящим в заблуждение взрослых. И поэтому всякий раз, когда человек не задавался сугубо утилитарными целями, он останавливал свой выбор на щенках с ярко выраженными инфантильными признаками, сохраняющимися и во взрослом состоянии. Действительно, практически все собаки неслужебных пород имеют отвислые уши. Таким образом, инфантилизм стал объектом селекции в силу простой симпатии человека к щенкам. Обратите внимание на служебных собак, выведенных для того, чтобы внушать страх и отпугивать чужаков. Немецкая овчарка, например, используется в качестве сторожа и пастуха. Но она была выведена не для того, чтобы пасти овечьи отары, а главным образом, чтобы отпугивать хищников. Поэтому при ее выведении большое значение играл экстерьер, напоминающий взрослого волка, у которого уши стоят торчком. А что говорить о доберманах, мастифах, боксерах? Агрессивность в их облике достигается хирургическим путем, когда ветеринар отрезает лишнюю часть ушей.

Ну а если вернуться к разговору об ушах такс (моя Джильда в щенячьем возрасте имела такие длинные уши, что на бегу спотыкалась и запутывалась в них), то следует сказать, что для человека они играют роль суперстимула и вызывают огромную симпатию. Вот почему никто не в состоянии удержаться, чтобы не приласкать таксу, не потискать ее. И это не единственный в природе случай. Известно, например, что кукушонок не только выбрасывает из гнезда птенцов своих приемных родителей, но и, возвышаясь над уцелевшими сводными братьями, во всю ширь разевает клюв – этот суперстимул, которым так щедро одарила его мать-природа (в лице естественного отбора). Раскрытый рот кукушонка краснее и больше, чем у любого другого птенца в том же самом гнезде. Вот отчего кукушонок окружен особым вниманием. Столь сильно выраженные инфантильные черты кукушонка неизменно вызывают повышенную родительскую заботу о нем, и, кроме того, его подкармливают все насекомоядные птицы в округе. Один из этологов (не помню сейчас, кто именно) рассказал, что однажды ему удалось видеть, как зарянка (которая, возможно, была больна) сидела у реки с рыбой красного цвета в клюве и заманивала тем самым пролетающих мимо птиц, вынуждая их отдавать ей пойманных насекомых.[14]

А теперь после небольшого отступления вернемся вновь к Кочису и Амменде. Неужели суперстимулы в облике Амменды оказали на лисенка столь сильное воздействие, что во время игр он оказался полностью расторможенным и забывал о какой-либо иерархической зависимости? Во всяком случае, такое предположение мне по душе, и на его основе можно будет впоследствии проделать ряд полезных экспериментов.

Еще одна увлекательная игра была придумана (?) Блюе, Кочисом и одним из пинчеров, живших в доме Барилли. Впервые щенки стали играть в нее, когда им было около шести месяцев от роду. Один щенок забирался на верхнюю ступеньку лестницы, которая вела в сад, и начинал защищать свою позицию от посягательств прочих щенков, которые тут же принимались теснить его в сторону, а он противился и спихивал их вниз. Иногда кому-нибудь из нападающих удавалось захватить желанную ступеньку. Победитель гордо устраивался на ней, отталкивая остальных, и игра продолжалась.

Возможно, такая игра у псовых уже описана. Мне известно, например, что в нее играют козы: один из козлят занимает какой-нибудь бугорок и защищает его от остальных. Для нас важно было отметить, что в ходе игры Кочис вел себя в общем, как и другие щенки, то и дело меняясь с ними ролями. Важно было и то, что между играющими ни разу не возникло никакого неравенства – все были одинаково независимы. Тот, кто занимал верхнюю ступеньку, выступал в роли защитника территории и не скрывал этого: его поведение отличалось некоторой агрессивностью и проявлениями превосходства. Остальные щенки были по-озорному оживлены, хотя и в их поведении тоже наблюдалась некоторая агрессивность. Это была довольно странная игра. Животные не раз обращались к ней, но вдруг про нее вовсе забыли.