Тигр в стоге сена - Майнаев Борис Михайлович - Страница 32

– Прошу.

Он пропустил их в прихожую и, стиснув зубы, молча смотрел, как ночные посетители снимают плащи.

– Сюда, – Чабанов провел их в кабинет.

Жена, прекрасно чувствовавшая настроение мужа, даже не вышла из гостиной.

Сели. Несколько секунд длилось тягостное молчание. Чабанов сображал как о Коробкове могли узнать его ближайшие помощники по, как он говорил, горячим делам. А гости, похоже, не знали с чего начать разговор.

– Не ломайте голову, – вздохнув, произнес Беспалов, – это я вычислил Александра Гурьевича. Дело не сложное, если знаешь вашу приверженность к толковым людям. Сегодня в крае нет экономиста сильнее Коробкова. Остальное было делом техники и человеческой психологии. – Он опять усмехнулся, – а я когда-то был неплохим сыщиком.

– Ладно, оставим это, – поднял руку Чабанов, – в конце концов, мой «мозговой центр» может себе позволить роскошь один раз собраться в моей квартире. Но давайте о деле, что привело вас ко мне?

Шляфман, по-мальчишески шмыгнув носом, проговорил:

– То, за что вы всех нас, каждого в свое время, привлекли в Организацию – трезвый расчет и ум. Сначала мы с Константином Васильевичем пришли к выводу, что пора кончать нашу подпольную деятельность. Потом к такому же решению пришел и Александр Гурьевич. Знаете, как это ни банально звучит, но сколько веревочке не виться, а конец будет. Кроме того, нынешние перемены вселяют в нас уверенность, что теперь можно жить и по-другому.

– И что же? – Усмехнулся Чабанов.

Он ни на секунду не допускал мысли, что эти смелые и решительные люди, не испугавшиеся вступить в поединок со всей советской милицией и комитетом государственной безопасности, теперь, когда все это уходило в прошлое, решили порвать со своим детищем – Организацией. Единственное, что могли их привести в его дом – это нехватка информации. Она способна породить не только страх и неуверенность, но и ненужные иллюзии. Они не видят, что на смену коммунистическому монстру уже пришел дикий запад. В русском варианте, как это представлял себе Чабанов, это был кровавый молох, способный погрузить страну в пучину новой революции. Похоже, они этого не знали или не хотели знать. Он собрался было сказать об этом, но Коробков достал из кармана блокнот.

– Я тут прикинул.

«Никак не может отвыкнуть от записей, – разозлился Чабанов, – сколько я ему об этом говорил!»

Экономист лизнул палец и стал быстро шелестеть узкими листочками.

– У каждого из нас, – Александр Гурьевич взглянул поверх очков на Чабанова, – миллионов по десять – пятнадцать долларов есть. Этого хватит не только детям, но и внукам.

– О чем вы говорите? – От удивления Чабанов забыл то, о чем хотел говорить с ними. – Во всем крае, да что там говорит, во всей этой разваливающейся стране нет силы, способной остановить нас или хоть в чем-то помешать. Наша служба безопасности может свернуть голову не только любому врагу или посеять хаос, но и, если понадобится, захватить власть… – Он махнул рукой и заставил себя замолчать, перевел дыхание и снова начал:

– Мы вышли на Кремль, – он стянул с шеи галстук. – Может быть, вас смутили последние потери? Чушь. Идет нормальный процесс отторжения омертвевшей ткани. Строго законсперированные звенья, без прямых связей, сделали Организацию бессмертной. Что вас – ЭЛИТУ, о которой знаю только я, могло напугать?!

– Вы нас не поняли, – Беспалов достал сигарету, но, вспомнив, что никто, кроме него не курит, сунул ее назад в пачку, – мы не видим смысла. Деньги? Они у нас есть. Власть? Она нам не нужна. В конце концов, поймите нас, мы просто-напросто устали, хотим спокойно и без всякого страха пользоваться всеми земными благами. На тот свет ничего не захватишь.

– Так живите, теперь можно, черт побери, кто вам мешает?!

Он их не понимал и от этого еще сильнее злился.

– Когда вы привлекали нас в Организацию, – Шляфман встал и прошелся по комнате, – то говорили, что в любой момент мы можем выйти из нее. К этой мысли мы пришли не сразу, но отступать не намерены. Мы хотим выехать за границу и там, вдали от этого бедлама, спокойно и безбедно жить. Все это можно было сделать незаметно, но Константин Васильевич уговорил нас прийти к вам, чтобы все объяснить…

Эмиль Абрамович снова сел и, глядя своими бездонными глазами прямо в глаза Чабанова завершил фразу:

– В конце концов мы честные люди и вы сделали для нас очень много.

– Вы, вы, – Чабанов рванул ворот рубахи, – хотите все развалить, хотите оставить меня одного?!

– Леонид Федорович, – Коробков положил руку на его колено, – вы, умница, должны все понять – мы устали от двойной жизни. Создайте новый «мозговой центр», оставьте вместо себя кого-нибудь, поезжайте в Штаты или Францию, ведь там у нас есть свои предприятия…

Чабанов коротко хохотнул. Этот смех походил на лай или рыдание.

– О чем вы говорите? Я что создал Организацию, чтобы собрать деньги на дачу и пенсию? Неужели я похож на выжившего из ума маразматика? Я хотел создать государство в государстве. Оглянитесь, в каком мире мы живем, на кого вы хотите оставить нашу Россию?

Шляфман скривился и дурашливо хлопнул в ладоши.

– Вот это да-а. Дураков и подонков из полумертвого советского госппарата вы хотите заменить на преступников и бандитов? Не верю!.. Любовь к родине?!.. Тогда вам нужно создать партию и стать генсеком или президентом. Ведь нынешний – добивает экономику страны и ведет ее то ли к гражданской войне, то ли к пугачевщине. Остановить это не сможет никто, а тем более наша Организация. Так что вас держит? Ведь не хотите же вы окунуться во весь этот ужас катящейся в бездну страны?!

Леонид Федорович уперся взглядом в Шляфмана, потом перевел глаза на Беспалова и Коробкова. Они на него не смотрели. Чабанов осторожно застегнул пуговицы на рубашке, надел, поправил галстук и, отойдя к креслу, сел и вцепился пальцами в колени. Несколько секунд он молчал, уставясь взглядом в крышку стола. Казалось, что он чего-то ждет. Никто не проронил ни слова. Тогда Чабанов встал и осторожно отодвинул кресло.

– Я не хочу никого неволить. Если вы все серьезно обдумали, то уходите.

Они встали почти одновременно, молча поклонились и вышли. Леонид Федорович стоял около стола и прислушивался к тому, что происходит в передней. Он мысленно молил их вернуться, но хлопнула дверь и все стихло.

– Двадцать лет, двадцать лет я по крохам, риская каждый день головой, собирал Организацию и не позволю в одно мгновенье все развалить.

Он с такой силой ударил кулаком по столу, что с него упала и разбилась лампа. В дверях кабинета появилась жена, но, взглянув на его лицо, она не решилась входить. Чабанов рывком подтянул телефон.

– Сережа? Слушай меня внимательно, – Леонид Федорович не заметил, что почти рядом с ним стоит жена, – Беспалов, Шляфман, Коробков, – он продиктовал адреса.

– Я думаю, что они сейчас или в ближайшие дни должны уехать. Это наши враги… Опасные враги… Нет, не в городе… Да, да и чтобы памяти не осталось. Пошли лучших людей. Звони в любое время прямо домой… Да, они уже сейчас могут ехать в аэропорт или на вокзал, к тому же, у каждого из них есть машина… Ты правильно понял, и все дороги. Все.

Чабанов с грохотом уронил трубку на рычаги. Она сорвалась и упала на стол. Тогда он осторожно взял ее обеими руками и медленно водрузил на место. Только сейчас Леонид Федорович заметил, что у него сильно трясутся руки. Чабанов сел к столу и, подперев ладонью подбородок, уставился в темноту окна. Сзади послышался осторожный вздох. Он вздрогнул и резко повернулся. На пороге кабинета стояла жена.

– Что случилось, Леня, кто это был?

Он открыл рот, но из горла раздался лишь едва слышный хрип.

– Леня?! – Она вскрикнула, но не тронулась с места, почему-то не решаясь войти в комнату.

Он с силой кашлянул, но звуки по-прежнему не проходили сквозь горло.

– Мы хотели с тобой поужинать, – сказала жена, со страхом глядя в непривычно бледное и отрешенное лицо мужа, – будем?