Воровская честь - Арчер Джеффри - Страница 62

Скотт расстегнул молнию на сумке и достал картонную трубку.

— Выглядит не так уж внушительно, чтобы рисковать за неё жизнью, — сказал Крац, когда Скотт сунул её назад в сумку.

— А второе уточнение? — спросил Скотт.

Крац вынул из внутреннего кармана почтовую открытку и протянул её Скотту. С открытки на него смотрел Саддам Хусейн, обращавшийся к Совету революционного командования. Рядом с его головой был нарисован квадратик, заполненный звёздочками. Скотт перевернул открытку, и в глаза ему бросился знакомый почерк:

Скотт продолжал молчать.

— Обратил внимание на дату?

Скотт посмотрел на верхний правый угол: 4.07.93 г.

— Так что теперь мы знаем, где находится Декларация, и она также подтвердила точную дату, когда Саддам собирается раскрыть свой секрет перед всем остальным миром.

— Кто такая Этель Рабин? — спросил Скотт. — И как к тебе попала эта открытка?

— Ханна жила у неё на квартире в Лондоне. Её муж является легальным представителем МОССАДа в Англии. Как только открытка пришла, он отнёс её прямо в посольство, а оттуда её переправили дипломатической почтой. Этим утром она уже была в нашем посольстве в Аммане.

Когда они выехали за пределы города и покатили по разбитым и залитым нефтью дорогам, Скотт принялся изучать пустынную местность.

— Извините за медленную езду, профессор, — сказал Кохен, — но если я резко заторможу на такой дороге, то нас с мадам Бертой пронесёт ещё метров сто, прежде чем мы остановимся.

Пока Кохен медленно вёл машину к границе, Крац ещё раз обговорил с ними все мыслимые ситуации, которые могли поджидать их впереди, и закончил тем, что вновь напомнил им схему внутреннего расположения штаб-квартиры Баас.

— А система сигнализации? — поинтересовался Скотт, когда тот подошёл к концу.

— Тебе надо запомнить только, что красные кнопки возле выключателей приводят в действие сигнализацию и в то же время закрывают все выходы.

Скотт кивнул и только какое-то время спустя спросил:

— А Ханна?

— Тут ничего не изменилось. Моя главная задача по-прежнему состоит в том, чтобы доставить тебя внутрь, а затем вернуть с оригиналом документа. С ней же как повезёт, хотя она, очевидно, знает, что происходит.

Никто из них больше не произнёс ни слова, пока сержант Кохен не свернул с шоссе на большую гравийную площадку, уставленную грузовиками. Он поставил машину так, что только самый любопытный мог заметить то, что они собирались делать, затем выпрыгнул из кабины, подтянулся через задний борт и осклабился при виде курда, возлегавшего, привалившись спиной к сейфу. Вдвоём они быстро сняли брезент, укрывавший массивную конструкцию, пока Скотт с Крацем забирались к ним в кузов.

— Как она вам, профессор? — спросил Азиз.

— Не похудела, это уж точно, — сказал Скотт, пытаясь припомнить домашнее задание, которое учил прошлой ночью, готовясь к этому экзамену.

Он вытянул пальцы и улыбнулся. Все три лампочки над белым квадратом были красными. Вначале он установил на всех трех дисках код, известный только ему и человеку в Швеции. Затем приложил ладонь правой руки к белому квадрату и подержал её несколько секунд. После этого наклонился вперёд, коснулся губами белого квадрата и тихо проговорил:

— Меня зовут Андреас Бернстром. Когда ты услышишь этот голос, и только этот, ты откроешь дверь.

Скотт подождал в напряжённой тишине и покрутил диски. Все три лампочки остались красными.

— Сейчас увидим, правильно ли я понял инструкцию, — сказал Скотт и, закусив губу, вновь двинулся вперёд. Он ещё раз ввёл код, но теперь уже выбранный Саддамом и заканчивавшийся цифрами 0-4-0-7-9-3. Первая лампочка из красной стала зеленой. На лице Азиза появилась улыбка. Скотт приложил руку, и через несколько секунд вторая лампочка стала зеленой.

Услышав чей-то вздох облегчения, он вновь ступил вперёд и слегка коснулся губами металлической сетки:

— Меня зовут Андреас Бернстром. Теперь сейфу пора… — Третья лампочка стала зеленой ещё до того, как он успел закончить предложение. Кохен не удержался от тихого возгласа ликования.

Скотт взялся за ручку и потянул. Тонна стали подалась почти без усилия.

— Неплохо, — сказал Кохен. — А что вы сделаете на бис?

— Использую вас в качестве подопытного кролика, — ответил Скотт. — Почему бы вам не попробовать закрыть сейф, сержант?

Кохен шагнул вперёд и двумя руками толкнул дверь. Все три лампочки замигали красным светом.

— Совсем лёгкая, оказывается, — сказал он.

Скотт усмехнулся и потянул дверь одним мизинцем. Кохен с изумлением наблюдал, как лампочки вновь стали зелёными.

— Лампочки могут мигать красным светом, — сказал Скотт, — но Берта способна одновременно иметь дело только с одним человеком. Сейчас никто, кроме меня, не может открыть или закрыть сейф.

— А я думал, что дело тут в том, что он еврей, — сказал Азиз.

Скотт улыбнулся, закрыл дверь, покрутил диски и подождал, пока все лампочки стали красными.

— Поехали! — В голосе Краца Скотту послышалось раздражение — или это были первые признаки нервного перенапряжения? Азиз набросил на мадам Берту брезент, а другие в это время перепрыгнули через борт и вернулись в кабину.

Поездка к границе продолжалась в тишине, пока Кохен не разразился потоком ругательств, завидев вереницу грузовиков впереди.

— Мы проторчим здесь всю ночь! — в сердцах выпалил он.

— И большую часть завтрашнего утра, я подозреваю, — сказал Крац. — Так что придётся смириться.

Они пристроились в конец очереди.

— Почему бы мне не проехать вперёд и не попробовать сблефовать? — сказал Кохен. — Несколько долларов должны сделать своё дело.

— Нет, — возразил Крац. — Теперь, пока мы не пересечём эту границу в обратном направлении, нам нельзя привлекать к себе лишнее внимание.

В течение следующего часа, когда грузовик продвинулся всего на пару сотен метров, Крац вновь проработал с ними план действий, предусматривавший все мыслимые ситуации, которые только могли возникнуть при их появлении в Багдаде.

Прошёл ещё один час. Скотту удалось задремать благодаря вечернему бризу, который к ночи грозил стать ледяным. Погружаясь в зыбкий сон, он видел то Ханну, то Декларацию и пытался решить для себя, которую из них он предпочёл бы привезти домой, если бы ему пришлось выбирать. Ему было ясно, что Крац не сомневался, почему он изъявил желание войти в состав группы, когда шансы выжить были совсем ничтожные.

— Что нужно этому клоуну? — громким шёпотом сказал Кохен. Скотт очнулся и увидел человека в форме, который разговаривал с шофёром грузовика, стоявшего перед ними.

— Это таможенный служащий, — сказал Крац. — Он проверяет, чтобы у шофёров были соответствующие документы на пересечение границы.

— Почему-то в качестве этих документов выступает пара небольших красненьких бумажек, — заметил Кохен.

— Он направляется к нам, — сказал Крац. — Сидите с таким же скучающим видом, как у него.

Таможенник подошёл к кабине и даже не глянул на Кохена, когда тот протянул ему через открытое окно документы, которыми их снабдили эксперты в Лэнгли.

Он изучил их и медленно обошёл вокруг грузовика. Вновь оказавшись со стороны водителя, отдал Кохену приказ, которого никто из них не понял.

Кохен посмотрел на Краца, но в это время сзади послышался голос:

— Он говорит, что мы должны проехать в начало очереди.

— Почему? — спросил с подозрением Крац. Азиз повторил вопрос служителю.

— Нас пропускают без очереди на основании письма, подписанного Саддамом.

— И кому мы должны быть обязаны этим? — спросил Крац, которого все ещё не покидали сомнения.

— Биллу Орейли, — сказал Скотт, — который очень хотел поехать с нами, но ему дали понять, что в Ираке нигде не достать бочкового «Гиннесса».

Крац кивнул, и сержант, следуя указаниям таможенника, выехал на полосу встречного движения и повёл грузовик в начало очереди, от которого их отделяли две мили. Следовавшим навстречу машинам приходилось съезжать на обочину, чтобы не столкнуться лоб в лоб с мадам Бертой.