Возвращение в Эдем. Книга 1 - Майлз Розалин - Страница 44

— Вот это уже лучше, — одобрительно сказал Джейсон. — Ну, как ты?

— Голова немного кружится.

— Нормально! Ну а теперь за работу, пока коленки не подогнулись. Если, конечно, у верблюда подгибаются коленки. Или они просто застывают на своих длинных ногах в «ровном» положении и умирают стоя?

— Ты настоящий надсмотрщик, Джейсон.

— Я? — Он прикинулся оскорбленным. — Да я само милосердие. Разве я не спросил, как ты себя чувствуешь? Я по-настоящему забочусь о тебе. Ну а теперь за работу, Уэллс, и хватит с меня этой чепухи.

— Да, ты так внимателен, Джейсон…

Они двинулись вниз по улице, мимо универсального магазина «Дэвид Джонс», огромного кирпичного здания с зеркальными стеклами алого оттенка и бронзовым навесом у входа, в сторону Центра Сент-Джеймс, двадцатиэтажного здания сплошь из зеленого стекла, обсаженного по периметру стройными платанами. Джейсон был в своей стихии, находя все новые интересные ракурсы и удачный фон, рассуждая вслух и ни на минуту не прекращая думать о деле. Напротив Центра он обнаружил небольшое, выкрашенное в охру, здание суда, где к двери вела железная лестница, — «счастливая находка», по его определению; ничуть не смущенный тем обстоятельством, что это был черный ход в окружной суд Нового Южного Уэльса, он заставил Тару тысячу раз подняться и спуститься по лестнице, наклониться направо, наклониться налево, чуть на голову не встать. В конце концов даже Тара с ее профессиональным терпением и готовностью повиноваться гномику, который безостановочно вертелся вокруг нее, не выдержала.

— Джейсон, довольно!

— Еще секунду, детка, потерпи. Мы еще не закончили. Нельзя же так быстро скисать… — Он продолжал щелкать камерой, думая про себя, что это сердитое, неуступчивое выражение придавало ее облику какую-то чарующую грубоватость. — Слушай, ты молода, здорова — для своего возраста, разумеется, — Джейсон давно понял, оскорбление, нанесенное в нужный момент, оказывает стимулирующее воздействие, — и к тому же, я заплатил тебе вперед, за работу до полуночи. Так что, давай, наклони-ка немного голову.

— У тебя совсем нет жалости, — простонала Тара, но подчинилась.

— Конечно, нет. Ни капельки. Так, хорошо. Ну-ка еще разок.

В подобного рода разговорах и препирательствах прошел весь долгий день. Тара послушно выполняла все, что ей говорили, пока наконец она не почувствовала, что выдохлась полностью.

— Джейсон, я замерзла, устала, и хочу домой.

Она прислонилась к уличному фонарю и закрыла глаза.

— Принцесса! — изобразив на лице испуг, Джейсон подошел к ней. — Ладно, сфотографируемся у фонаря. Подумаешь, великое дело. Все нормально. Только успокойся. Отличный снимок, классика, по сути дела. Прислонись к уличному фонарю… Так, не открывай глаза. Расслабься. Глаза закрыты, мышцы расслаблены. Надо, чтобы ты думала… вообразила, что ты с любовником, ты уже готова ему отдаться. Он и впрямь тебя горячит, чувствуешь этот жар? Отлично, не теряй это чувство, думай о нем, о, черт возьми, как я ненавижу его…

Вопреки собственному желанию и несмотря на попытки заставить Джейсона замолчать, Тару обдала горячая и болезненная волна воспоминаний, когда она подумала о том, как все скверно складывалось у нее с Грегом в постели.

— Так, так, так, да ты никак покраснела! Верно? Здорово, отлично. Так что же мы испытываем — страсть или, может, смущение?

Проницательность Джейсона еще больше смутила Тару.

— Извини, — пробормотала она.

— Не извиняйся, — закричал Джейсон. — Это было потрясающе. Знаешь, ты не похожа на других. Как только я заговариваю о сексе, у тебя лицо пятнами идет. Тебе явно нужен поводырь, и Пибблз наилучшим образом подходит для этой роли, n'est-ce pas? А теперь я хочу, чтобы ты подумала о чем-нибудь печальном. По-настоящему печальном. Пусть твое маленькое бедное сердце разобьется на тысячу кусочков, ну-ка, покажи мне подлинную боль…

Глядя в объектив, Джейсон видел, что Тара, как загипнотизированная, повинуется ему. На глазах выступили слезы и медленно покатились вниз. Джейсон пришел в полный восторг.

— Фантастика! Замечательно! Ты великолепна. Тара Уэллс, я и впрямь готов в тебя влюбиться. Неужели ты разобьешь сердце мужчины, который создан для тебя? Интересно, между прочим, профессор Хиггинс довел дело до конца с Элизой Дулитл? А Свенгали залез Трибли в штаны? Есть о чем подумать, а?

И лишь когда кончились все пленки, Джейсон позволил себе заметить, до чего он довел Тару.

— Хватит с меня этой никчемной болтовни, — сердито заявил он.

— Ты сам слишком много говоришь и меня заставляешь умничать на темы жизни и любви, в то время как тебе давно следовало вести меня домой и уложить в постель. Хватит, пошли. Завтра снова работать.

Дом Стюартов на Хантерс-Хилл был надежно укрыт от посторонних глаз, но глухими соседи не были. И с некоторых пор до них все чаще и чаще доносились шумные отголоски скандалов, к каким здешняя аристократическая публика не привыкла. Сегодня все происходило как обычно.

— Грег! Грег! Куда же ты? Не уходи!

— Пусти! Оставь меня в покое! Ты что думаешь, я собираюсь здесь навсегда остаться?

— Грег! О милый Грег!

Джилли Стюарт вцепилась Грегу в плечо, буквально не позволяя ему открыть машину. Позади осталась распахнутая дверь — немая свидетельница того, как Джилли выскочила наружу, пытаясь удержать Грега.

— Вернись в дом. Пожалуйста!

— Оставишь ты меня в покое?!

Испуганная его тоном, Джилли ослабила хватку. Хотя эти дни она только и делала, что вызывала его на ссору, Джилли ужасно боялась вспышек холодного гнева Грега, ибо знала, на что он способен в таком состоянии.

— Пожалуйста, Грег, — она снова взялась за свое, но теперь уже робко. — Я вовсе не хотела злить тебя. Я просто…

— Ты пьяна! — Он с отвращением отвернулся. Тут она вновь взорвалась, почти не в силах сдержаться.

— Да, пьяна! Пьяна! А кто в этом виноват? Кто меня втянул во всю эту историю? — она сердито передразнила его, вспомнив, что и как Грег сказал ей в палатке в ту ночь, когда погибла Стефани: «Выпейка-ка, малышка».

Как и всегда, когда Джилли доходила в своей пьяной истерике до определенной точки, в ушах Грега начинал звучать колокольчик: «Внимание!» Схватив ее за руку, Грег грубо втолкнул Джилли в дом и захлопнул дверь. Он прижал ее к стене, крепко зажав руки, а затем заговорил, пытаясь придать голосу мягкость, в той мере, в какой был на нее способен:

— Забудь-ка лучше об этом, малышка. Забудь, хорошо?

Почувствовав, что преимущество перешло к ней в руки, Джилли постаралась не упустить момент.

— Я не собираюсь с этим больше мириться! — Она изо всех сил принялась колотить его в грудь. — Я тебе не потаскушка!

Он кинул на нее презрительный взгляд. Вместо ответа он раздвинул ей ноги, нащупал через платье кожицу, зажал ее между большим и указательным пальцами и медленно и грубо потянул. Затем двинулся к двери.

Плача от боли, Джилли кинулась наперерез.

— Не уходи, Грег, не уходи!

Он остановился. Едва помня себя, Джилли истерически закричала:

— Только не уходи! Если тебе нужны деньги, бери все, что у меня есть, завтра, когда откроются банки, я достану еще — но, пожалуйста, не оставляй меня сегодня ночью одну. Я на все готова, на все. Только не уходи, дорогой…

Грег сдался. Но он не дал Джилли почувствовать, что смягчается, как не дал ей увидеть самодовольную улыбку — она промелькнула только внутри. Он просто коротко кивнул. Добившись своего, Джилли выглядела поистине жалко.

— О милый, пошли, вот так, хорошо, я сейчас принесу чего-нибудь выпить…

Джейсон Пибблз был очень разборчив в выпивке. Ничего крепкого, только сухое вино или шампанское, когда удавалось достать, или разнообразные золотистые ликеры. Сегодняшний день заслуживал быть отмеченным доброй порцией лучшей выпивки — Тара появилась на обложке «Bora». Для статьи об осенних модах была выбрана фотография, сделанная на изнурительных, но исключительно удачных съемках в центре города; Джоанна выполнила задание, которая Тара сформулировала в первой же фразе беседы со своим агентом.