Путы для дракона (СИ) - Радин Сергей - Страница 70

Марк наконец улыбнулся и начал подниматься по лестнице.

Зато Юлий взглянул на девочку без улыбки, внимательно. Они встретились взглядами, словно обнялись. Два заговорщика.

— Это очень тяжело.

— Я постараюсь. Только что делать, если получится, а Марк снова захочет их…

— Пригласи меня, когда закончишь. Узнаем, кто они такие, и познакомим с остальными гостями. Марк не посмеет потом при гостях… Да, вот ещё что. Марк — мастер энергетического плетения, зомбирование для него как для нас ходьба. Если не получится сразу освободить этих двоих, долго с ними не сиди. Лучше снова приди через некоторое время. Иначе не заметишь, как заклинание Марка зацепится за тебя и прихватит в придачу к юношам.

— Ты же говорил, моя защита очень сильная!

— А ты думаешь, почему я отпускаю тебя к этим несчастным? Только уповая на твою защиту. Впрочем, не следует забывать о наших гостях. Среди них тоже есть мастера своего дела. Случись что с тобой… Просто не хотелось бы, чтобы все узнали о тебе. И о Марке.

— Где находятся комнаты Марка?

— Третий этаж, от лестницы поворот налево, последние две двери по коридору справа.

Он присел перед девочкой на корточки и тихонько нажал на кончик её носа. Анюта сморщилась и засмеялась.

— Юлий, а ты заметил: мы с тобой как два разведчика? Сидим в засаде и молчим, потому что друг друга понимаем.

— Разве это плохо? Только уж больно опасно… Анечка, я хотел попросить тебя об одном одолжении. Мне очень неловко говорить об этом, потому что Мигель в самом начале знакомства сильно напугал тебя, а Марк настроил против себя своим отношением к людям. И всё же… Как сказать‑то — даже не знаю… Короче, тебе надо с ними подружиться. Причём, искренне. Разгляди в них хорошее: по–своему они люди симпатичные, в каждом из них есть что‑то привлекательное…

— Я постараюсь, если тебе нужно.

— Анечка, милая, это нужно всем нам. Но я ещё не закончил. Ты прелестная девочка, очень умная, общительная и обаятельная («Обалдеть!» — прошептала Анюта). Сейчас два разведчика перестанут понимать друг друга, хотя уже можно говорить вслух. Подружиться с Мигелем и Марком — ползадачи. Главная твоя задача — очаровать их, сделать так, чтобы они полюбили тебя.

Девочка озадаченно надула щёки и выпятила губы. Ну и ну! Что это ещё Юлий придумал?.. После недолгих размышлений она ответила:

— Попробую. Только уже сейчас я чувствую себя маленькой дурочкой.

— Никаких дурочек! Говори с ними, как говоришь со мной, — больше ничего не надо!.. Вот заболтались, а? Марк меня ждёт, наверное.

— Беги! А я пока в сад.

Она обошла машину, пересекла внутренний двор и по служебному входу и разбитый при кухне огород прошла в сад. Основной вход сюда в обход дома ей тоже нравился, но сейчас больше интересовала скамейка у забора, разделяющего огород и сам сад. Приземистая, вросшая в мшистую землю, скамейка пряталась под кустом, его ветви опирались на её высокую спинку, и разглядеть скамейку можно, только подойдя к ней вплотную. Здесь можно посидеть, подумать, помечтать. Любимое детское местечко Юлия. Знакомя Анюту с поместьем, он показал несколько укромных убежищ от постороннего глаза…

Девочка нырнула под навес из веток, присела на скамейку и попыталась разрешить для себя несколько вопросов. Однако мысли упорно удирали с предназначенного для них пространства и дружно сворачивали у одной точки, вокруг которой и мельтешили, не желая собраться в нечто стройное и понятное. Мишка и Вадим. Каким образом?.. Вот начало множества вопросов. Ни на один ответа нет. Мигель и Марк. Зачем?.. Зачем? До сих пор Анюта доверяла Юлию, но лавина возникших сегодня вопросов заставила задуматься.

Утренний прохладный ветерок зашелестел листьями над скамейкой. Девочка встала, оправила платье и, приподняв подол, чтобы не мешал бегу, помчалась в дом.

Итак, решено. Юлию о личностях Мишки и Вадима она не скажет. Пока Марка нет, надо посидеть с ребятами и разобраться с заклинаниями. А предложение Юлия насчёт дружбы с внезапными гостями она выполнит на пять с плюсом. Почему‑то она чувствовала, что их дружба и ей пригодится.

Глава 3.

Каждое утро в доме Юлия Анюта сомневалась: а может, она всё‑таки спит, и ей снится интересный сон с продолжением? Конечно, на впечатление нереального настраивал сам дом, для маленькой девочки поутру похожий на опустевший замок: здесь царило неожиданное сочетание дремоты и настороженности. Чтобы развеять уже привычные сомнения, девочка заглянула на кухню поздороваться с поварами и тут же получила для дегустации первую сегодня плюшку. Плюшка оказалась вкуснейшей, хотя держать её в руках трудновато — горячая, с пылу с жару. А потом захотелось пить, и Анюта вспомнила, что в столовой зале на столах всегда стоят кувшины с соком.

За ближайшим к двери столом в одиночестве сидел Марк. Он никого не замечал вокруг, глубоко погрузившись в думы, которые обозначились морщинкой между бровями и горестно опущенными уголками рта.

Увидев его, Анюта хотела развернуться и сразу бежать к Мишке и Вадиму. Но замерла. Что‑то в Марке встревожило её. Здесь, в огромном зале, он казался совсем маленьким и несчастным.

«Наверное, он переживает, из‑за того что поссорился с мамой», — жалостливо подумала девочка, и эта мысль уже привычно отозвалась воспоминанием о похожем случае с Мишкой. В отличие от Анюты, Миша терпением не обладал, часто ругался с матерью. Взрослые списывали частые скандальные вспышки между Ангелиной и сыном на издержки его взросления и излишнюю опеку матери. Но зато как и Мишка потом психовал, не умея помириться! До слёз доходило. Бегал к отцу, чтобы тот выступил в качестве миротворца… А Марк приехал к лучшему другу. И тоже, видно, за помощью.

Она робко присела рядом на отодвинутый от стола стул, нерешительно коснулась его руки. Марк вздрогнул.

— А, это ты… Юлия ищешь?

— Нет, пить захотелось. Можно, я из вашего кувшина налью?

— Пожалуйста. Давай сам. Вот так. Ты давно здесь?

— Почти неделю. Только Юлий пошутил насчёт праздников, ну, что они в честь меня. Они для другого человека.

— Значит, здесь замешан другой человек, — пробормотал Марк, и его лицо смягчилось. — Интересно, какой?

— Какая, — поправила Анюта. — Очень красивая и весёлая. — И без перехода и без паузы добавила: — Вы не переживайте, что с мамой поссорились. Мой старший брат часто ссорится с мамой, а папа говорит, что виноваты оба: мама — потому что брат вырос на её глазах и она не видит его взрослым, он для неё всегда маленький, и она обращается с ним как с маленьким; а брат виноват, потому что не хочет понять её.

— Ты думаешь, только поэтому могут поссориться родители и дети? — усмехнулся несколько удивлённый Марк.

— В таких делах я не разбираюсь. Я ещё маленькая — это точно. Есть ещё одна причина. Это мне тоже папа сказал и я с ним согласна, потому что очень похоже. Родители очень сильно и‑де–а‑ли–зи–руют (она произнесла слово нараспев, чтобы не споткнуться) своих детей. А когда видят, что дети не такие, какими их придумали, обижаются.

— А ты с мамой ругаешься?

— Пока нет. Я очень терпеливая. — Девочка так тяжело вздохнула, что Марк ей сочувственно улыбнулся ей. — Но буду обязательно. И даже знаю — почему.

— Знаешь, потому что папа сказал?

— Сказал. И не надо смеяться. Он очень умный человек.

— И какую же причину он нашёл для тебя? Что‑нибудь особенное?

— Совсем и нет! Папа сказал: что мама в своём детстве недополучила, она пытается впихнуть в меня. И смешно, и жалко. Потому что мне этого не нужно.

— А что тебе нужно? Тебе самой?

— Мне–е…

Девочка задумалась. Двигая бокал по столу туда–сюда, она смотрела на шероховатое от оставшегося на стенках сока стекло и хмурилась от напряжения. Марк с любопытством ждал её ответа.

— Точно я не знаю. Я и правда маленькая… Но… Мне нужен весь мир. Я хочу увидеть всё. Нет, не всё, а только лучшее. Хочу везде побывать… Нет, не то. Не так. В общем, я не знаю, чего я хочу, но чувствую: мне нужно всё без остатка. Увидеть красивое. Прыгнуть с какой‑нибудь жуткой высоты. Сделать какую‑нибудь вещь чтобы про неё сказали: это сделала Анюта! Хочу научиться стоять на серфе, и чтобы вокруг были громадные волны, и многое всякое такое. И чтобы люди мне радовались: пришла Анюта! Вот… Каша, да? Поэтому я и буду ссориться с мамой: ей нужно одно–единственное, и она хочет, чтобы этим одним я занималась. А я хочу всё.