Возвращение домой (ЛП) - Хобб Робин - Страница 11

— Прекрати! — в ужасе закричала его мать.

Он даже не вздрогнул, и мы почувствовали себя так, словно сами были призраками. Челли схватила его за плечи и начала трясти. От этого он пришёл в себя и посмотрел на нас с ужасом, а узнав мать, громко закричал, оглянулся и потерял сознание.

— О, помогите мне увести его отсюда, — взмолилась бедная Челли.

Тримартин закинул руку Опли на плечи и практически потащил его на себе. Пока мы шли обратно, свет выключался быстрее, так, словно нас преследовала тьма. Один раз снова загрохотала музыка, но быстро затихла.

Когда мы наконец выбрались через окно на воздух, болота показались нам освежающим местом, полным света и здоровья. Я с ужасом поняла, что пока мы были внизу, прошёл почти целый день.

На свежем воздухе Карлмин быстро пришёл в себя. Тримартин тряс Опли и сердито кричал на него, так что тот тоже вскоре очнулся. Вырвавшись из рук Тримартина, он отошёл в сторону и отказался с нами разговаривать. От вопросов, почему он убежал в город и чем там занимался, угрюмо отворачивался. Отказывался признавать, что был без сознания. На Петраса он смертельно рассердился, и ревниво охранял от наших взглядов драгоценные бусы на своей шее. Они сверкали дорогими камнями всех цветов, но я бы скорее посадила к себе на шею змею, чем надела такие.

— Они мои, — говорил Опли снова и снова. — Очень давно они были подарены мне в знак любви. Теперь никто их больше не заберет!

Челли проявила удивительное терпение и испробовала все возможные уловки, уговаривая его вернуться с нами в лагерь. Даже согласившись, он шёл один, в стороне. Когда мы добрались до окраин поселения, было уже темно и нас облепили насекомые.

Платформы высоко вверху гудели от голосов, словно потревоженный улей. Мы вскарабкались по лестницам, и я была настолько вымотана, что думала только о кровати. Но когда мы поднялись наверх, то были встречены возбужденными криками. Разведчики вернулись. При виде мужа — худого, оборванного, заросшего бородой, но живого, моё сердце сжалось. Маленький Карлмин разглядывал его, словно незнакомца, но Петрас подбежал ближе и поздоровался. И Ритайо мрачно попрощался со мной, исчезая в толпе.

Джетан вначале не узнал своего сына. Но когда узнал, то поднял голову и огляделся по сторонам. Когда его взгляд дважды прошёл мимо меня, я сделала шаг вперёд, держа за руку Карлмина. Думаю, он узнал меня скорее по выражению лица, чем по внешнему виду. Он медленно подошёл и сказал:

— Милосердие Са, Кэриллион, неужели это ты? Сжалься над нами.

Из чего я сделала вывод, что мой внешний вид его не порадовал. Я не знаю, почему мне было так больно от этого и почему мне стало стыдно, когда он взял меня за руку вместо того, чтобы обнять. Маленький Карлмин стоял рядом, всё ещё не узнавая отца.

На этом мне надо прекратить жаловаться и закончить свой рассказ фактами. Они не нашли ничего, кроме болота. Река Дождевых чащоб — основной дренаж, который собирает избыточную влагу с этих земель и несёт её к морю. Воды текут и под землей, и над ней. Они не нашли сухой земли, только торфяники, трясину и мелкие озера. С тех самых пор, как вышли в путь, и до самого конца, они ни разу не видели горизонта. Из двенадцати человек, которые ушли, только семеро вернулись. Одного затянуло в зыбучие пески, один пропал ночью, и троих свалила лихорадка. Эйс, муж Челли, был среди последних.

Никто не может сказать, как глубоко в лес зашёл отряд. Из-за деревьев невозможно было ориентироваться по звёздам, и в итоге они сделали большой круг, выйдя снова к берегам реки.

На обратном пути они нашли тех, кто был на третьем корабле. Их высадили ниже по реке относительно того места, где сбросили нас. Капитан забыл о цели путешествия, когда увидел проплывающие мимо останки второго корабля. Но он оказался более милосердным, чем наш, сгрузил на берег весь багаж и даже оставил одну из своих лодок. Но их жизнь не стала от этого легче, и большинство хочет вернуться домой. Самая прекрасная новость заключается в том, что у них осталось четыре почтовые птицы. Одна была отправлена сразу же после высадки; ещё нескольких с подробным описанием всех трудностей отослали в конце первого месяца.

Наши разведчики принесли им не оставляющие надежды вести, и колонисты бросили все попытки обустроиться. Семеро молодых мужчин вернулись в наш лагерь, чтобы помочь нам переправиться туда. После того, как мы соберёмся в одном месте, в Джамелию будет послана почтовая птица с мольбами о помощи. Потом мы вдоль реки вернёмся к побережью в надежде, что нас спасут.

Когда Челли, Ритайо и я вернулись, наши друзья как раз обсуждали, что вряд ли кто-то пришлёт нам корабль. Но, несмотря на это, все уже собирали вещи. И тут мы привели сына Челли, обвешанного драгоценностями. Когда она попыталась рассказать всю историю толпе, слишком большой, чтобы нормально слышать, произошёл раскол. Некоторые мужчины захотели немедленно идти к башне, несмотря на темноту. Другие требовали, чтобы им сначала дали пощупать драгоценности, и, так как Опли отказывался дать их кому-то, началась потасовка. Мальчик вырвался и, спрыгнув с края платформы, побежал, словно мартышка, перепрыгивая с ветки на ветку, пока не скрылся с глаз. Я молюсь, чтобы с ним ничего не случилось, но возможно, сумасшествие окончательно поглотило его.

Сумасшествие другого рода охватило наших людей. Я спряталась в своём убежище вместе с обоими сыновьями. Снаружи, на платформе, раздаются громкие крики. Я слышала, как женщины просили уйти, а мужчины отвечали: «Да, да, скоро, но сначала мы посмотрим, что там в этом городе с сокровищами». Почтовая птица с драгоценным камнем на лапке приведёт корабль быстрее, смеялись они. Их голоса были громкими, глаза сверкали.

Моего мужа не было рядом со мной. Несмотря на долгое отсутствие, он предпочёл эти споры своей жене и сыновьям. Заметил ли он, что моя беременность прошла, но руки пусты? Я очень сомневаюсь.

Не знаю, куда делась Челли с дочерьми. Её подкосило известие о том, что Эйс не вернулся. Муж мёртв и сын сбежал, или даже хуже. Я так сочувствую ей.

Я думала, что возвращение разведчиков принесёт нам радость. Не знаю, что я сейчас чувствую, но это точно не радость и даже не облегчение.

Седьмой или восьмой день золотой луны

Четырнадцатый год правления Сатрапа Эсклепиуса

Он пришёл ко мне ночью, в темноте и, несмотря на усталость и сыновей, спящих рядом, я позволила ему взять то, что он искал. Я жаждала нежных прикосновений и в то же время злилась на это желание и на то, что он пришёл только после того, как завершил все неотложные дела. Он был скуп на слова и получил своё удовлетворение в темноте. Можно ли его винить? Я знаю, что от меня остались кожа да кости, лицо огрубело, а волосы стали сухими, как солома. Сыпь, поражающая детей в лагере, теперь расползается и по моей спине, словно змея. Я боялась, что он будет прикасаться к ней: это напомнило бы мне, что она всё ещё там. Но он не стал. Не стал тратить время на ласки. Я смотрела поверх его плеча в темноту и думала не о своем муже, а о Ритайо. Он был простым матросом и разговаривал с портовым акцентом.

Во что же я здесь превратилась?

Итак, я снова жена лорда Джетана Кэррока, и моя жизнь находится под его командованием. Он устроил нашу судьбу. Когда исчез Опли, а Ритайо и Тримартина нигде не было видно, Джетан заявил, что тайный город открыт его сыном и это даёт ему право претендовать на все сокровища. Петрас должен отвести его и других людей обратно к подземной башне. Они соберут все сокровища и вернут милость Сатрапа. Он очень гордился тем, что именно Петрас нашёл башню и, таким образом, большая часть заслуги принадлежит Кэррокам. И его ничуть не беспокоило, что Опли всё ещё не найден, а Челли и её дочери с ума сходят от беспокойства. Он говорил только о том, как сокровища обеспечат его славное возвращение в общество. Он, казалось, забыл о лигах болот и о море между нами и Джамелией.