Ни пенсом больше, ни пенсом меньше - Арчер Джеффри - Страница 41

— У вас в этом году отличные шансы, Харви, — обратился к нему престарелый банкир.

— Видите ли, сэр Говард, на лошади герцога Девонширского, Краун Принсесс, жокей Лестер Пиггот, а лошадь королевы, Хайклиер, вообще все признают фавориткой, поэтому не стоит недооценивать соперников. Если приходишь третьим два года подряд, а потом, хоть и фаворит, не занимаешь призовое место, то со временем начинаешь сомневаться, что хоть одна из твоих лошадей победит в будущем.

— Ещё телеграмма, сэр.

Снова толстый мизинец Харви разорвал конверт.

— «Наилучшие пожелания и удачи в заезде на Приз короля Георга Шестого и королевы Елизаветы». Это от служащих вашего банка, сэр Говард. Ещё шампанского, джентльмены.

Принесли ещё одну телеграмму.

— Харви, при таком потоке телеграмм вам нужен отдельный кабинет на почте.

Все дружно засмеялись незамысловатой шутке сэра Говарда. Харви опять зачитал телеграмму вслух:

— «Сожалею невозможности быть вами Аскоте. Скоро вылетаю Калифорнию. Буду благодарен найдёте старого друга профессора Родни Портера лауреата Нобелевской премии Оксфорде. Покажите английским буквоедам, чего стоите. Уайли Б. Аэропорт Хитроу». Это от Уайли Баркера, того самого парня, что спас мне жизнь в Монте-Карло: он удалил мне из желчного пузыря камень величиной с булочку, которую вы сейчас едите, доктор Хоган. А скажите на милость, каким боком я найду этого профессора Портера? — Харви повернулся к официанту. — Найдите моего шофёра.

Через несколько секунд щеголеватый Гай Сэлмон подхалимисто изогнулся перед Харви, ожидая распоряжений.

— Здесь сегодня находится профессор из Оксфорда Родни Портер. Иди и найди его.

— Как он выглядит, сэр?

— Я-то откуда знаю, — ответил Харви. — Как профессор.

Шофёр с сожалением констатировал тот факт, что его планы весь день простоять у ограды, глазея на скачки, рухнули, и вышел из ложи, предоставив Харви и его гостям наслаждаться клубникой, шампанским и неиссякаемым потоком телеграмм.

— А вам известно, что в случае победы приз вам будет вручать сама королева? — поинтересовался Ник Ллойд.

— Можете не сомневаться. Это будет звёздный час всей моей жизни: выиграть Приз короля Георга и королевы Елизаветы и предстать перед её королевским величеством. Если Розали победит, почему бы моей дочери не выйти замуж за принца Чарльза, — они почти ровесники.

— Вряд ли, Харви, даже вам удастся устроить этот брак.

— А что вы собираетесь сделать с призовыми деньгами в 81 000 фунтов, мистер Меткаф? — спросил Джейми Кларк.

— Отдам бедным, — ответил Харви, наслаждаясь впечатлением, которое эта фраза произвела на гостей.

— Весьма щедро, Харви. Вы, как всегда, в своём репертуаре, — заметил Ник Ллойд, бросив понимающий взгляд на Майкла Хогана. Даже если другие не поняли, то они оба знали, каков был репертуар Меткафа.

Вернулся шофёр и доложил, что он обошёл весь ипподром, но нигде не встретил одинокого профессора: ни в шампанском баре, ни в кафе на веранде, ни в буфете внизу, — а в помещение для владельцев лошадей его просто не пустили.

— Естественно, болван! — напыщенно высказался Харви. — Придётся самому пойти поискать его. Пейте и развлекайтесь без меня, джентльмены.

Харви в сопровождении шофёра вышел за дверь. Как только они оказались снаружи, где их уже не могли услышать, он вполголоса произнёс:

— Немедленно убирайся отсюда и не мели ерунды, что не можешь найти профессора, а то будешь искать кое-что для себя, например другую работу!

Шофёр умчался галопом выполнять поручение, а Харви, улыбаясь, вернулся в ложу.

— Хочу пойти посмотреть на лошадей и жокеев, стартующих в два часа.

— Он вышел из ложи, — тихонько сказал в передатчик Джеймс.

— С кем это вы разговариваете, Джеймс? — спросил вальяжный голос, который молодой лорд Бригсли тут же узнал. — С собой?

Джеймс повернулся к лорду Сомерсету, рослому осанистому красавцу, кавалеру Военного креста и ордена «За выдающиеся заслуги», — эти награды он получил ещё в Первую мировую войну. Он всё ещё держался бодро, хотя глубокие морщины на лице наводили на мысль, что он уже перешёл в тот возраст, когда Создатель считает свои обязательства выполненными.

— Вот вляпался… Нет, сэр, я просто… гм… кашляю.

— Кто, по-вашему, выиграет заезд на Приз короля Георга Шестого и королевы Елизаветы? — спросил пэр королевства.

— Я поставил пять фунтов на Розали, сэр.

— Он не отвечает, — сказал Стивен.

— Ну позвони ему ещё раз, — посоветовал Жан-Пьер.

— Что это за шум, Джеймс? У вас что, слуховой аппарат или нечто в этом роде?

— Никак нет, сэр. Это… это… это транзистор.

— Нужно запретить подобные штуки. Мерзкое вторжение в частную жизнь.

— Вы абсолютно правы, сэр.

— Стивен, что происходит?

— Понятия не имею, наверное, что-то случилось.

— Смотри, Харви идёт прямо на нас. Стивен, давай быстро в загон, я следом за тобой. Глубокий вдох, и расслабься. Он нас не заметил.

Харви подошёл к служащему у входа в загон и сказал:

— Я Харви Меткаф, владелец Розали, вот мой значок.

Служитель пропустил Харви. «Лет тридцать назад, — подумал он, — такого типа ни за что не пропустили бы, будь он хоть владельцем всей конюшни». Тридцать лет назад скачки в Аскоте продолжались всего четыре дня в году и были весёлым светским праздником. Теперь они продолжались двадцать четыре дня в году и стали крупным бизнесом. Времена меняются. Жан-Пьер прошёл следом за Харви, молча показав свой пропуск.

Фотограф отвлёкся от выслеживания самых экстравагантных шляпок, которыми всегда славился Аскот, и на всякий случай сфотографировал Харви: вдруг Розали завоюет главный приз. Едва сработала вспышка, как он тут же поспешил к другому входу, где Линда Лавлейс, звезда «Глубокой глотки»[39], фильма, который шёл в переполненных залах Нью-Йорка, но был запрещён к показу в Англии, пыталась безуспешно пройти в загон. Несмотря на то, что её представили известному лондонскому банкиру Ричарду Шпиро. Звезда, в огромной шляпе и утреннем костюме, жакет которого был надет прямо на голое тело, привлекала всеобщее внимание, и, пока она стояла у загона, никто, естественно, не стал бы отвлекаться даже на Харви. Когда мисс Лавлейс убедилась, что все фотографы засняли, как она пытается пройти в загон, знаменитость, посчитав рекламный трюк завершённым, покинула поле боя, ругаясь во весь голос. Харви вернулся к лошадям, а Стивен переместился поближе к нему.

— Кого я вижу! — воскликнул по-французски Жан-Пьер, вальяжно подходя к Стивену и дружески пожимая ему руку, при этом он встал так, что оказался прямо между Стивеном и Харви. — Как поживаете, профессор Портер? — нарочито громким голосом поинтересовался он. — Не ожидал, что встречу вас на скачках.

— Я не особо интересуюсь. Вот возвращаюсь с семинара в Лондоне и подумал, что неплохо воспользоваться возможностью и посмотреть, как…

— Профессор Портер! — закричал Харви. — Для меня большая честь познакомиться с вами, сэр! Я Харви Меткаф из Бостона, штат Массачусетс. Мой большой друг, доктор Уайли Баркер, — он спас мне жизнь, — прислал телеграмму, что вы здесь сегодня один, и попросил сделать так, чтобы вы не скучали.

Жан-Пьер, стараясь не привлекать к себе внимания, отошёл в сторону, не в силах поверить, как все легко получилось. Телеграмма сработала, как по волшебству.

— Её величество королева; его королевское высочество герцог Эдинбургский; её королевское высочество королева Елизавета, королева-мать и её королевское высочество принцесса Анна входят в королевскую ложу.

Объединённые оркестры Гвардейской бригады грянули национальный гимн «Боже, храни королеву».

Двадцать пять тысяч зрителей поднялись со своих мест и, как верные подданные, запели вразнобой.