Оборотни - Шах Эдди - Страница 64

— Напуганное дерьмо! — говорил таксист. — Просто хотел драпануть из Нового Орлеана. Накажи меня дьявол, ему приснилось что-то страшненькое ночью…

Другие таксисты, включая и Мариуса, рассмеялись и стали напоминать друг другу о страшных ночах и перепуганных туристах, которые уезжали и никогда больше не вспоминали о Новом Орлеане.

Пятнадцать минут спустя Мариус сообщил об этом разговоре Такеру, который нашел Картера в закусочной. Когда они справились в регистратуре, то обнаружилось, что за два часа до этого из отеля выбыл Альберт Гуденах. К тому времени, когда они связались с аэропортом и постарались выяснить, куда направился Гуденах, ученый уже улетел в Нью-Йорк, где намеревался пересесть на аэробус, вылетавший прямо во Франкфурт.

К 9.30 Эдем побрился, принял душ, надел свежую рубашку и направился позавтракать. Картер остановил его и сказал, что желает немедленно с ним поговорить.

— Прекрасно. Давайте поговорим за завтраком, — холодно ответил Эдем.

— Нет, к черту! Мы не можем обсуждать такие вопросы на публике.

— Но я умираю от голода. Поэтому либо присоединяйтесь ко мне, либо устройте так, чтобы мы могли повидаться позднее.

— Думаю, что нам нужно переговорить сейчас же.

— Это мне подходит, — улыбнувшись, сказал Эдем и пошел дальше.

— Послушайте, я же хотел сказать, что… — вскипел Картер, но уже было слишком поздно, и ему не оставалось ничего другого, как проследовать в дежурный ресторан, где они уселись за угловым столиком. Картер кивнул на вопрос Эдема, хочет ли он кофе, откинулся назад и стал ждать, когда англичанин оторвется наконец от меню. Далее последовал заказ: яичница из двух яиц, две порции бэкона, три сосиски, овсяная каша, суфле из черники и дарджилийский чай с молоком.

— Ну и любите вы пожрать! — прокомментировал это Картер, не в силах скрыть своего раздражения.

Эдем не обратил на это никакого внимания.

— Чем могу быть вам полезен, мистер Картер?

— Вы же напрашиваетесь на беду. — Знаете ли вы это?

— С холестерином у меня все в порядке. Мне всегда нравилась жирная пи…

— Не хитрите со мной.

— Зачем мне это? — усмехнулся Эдем. Человека ЦРУ легко было подколоть.

— Почему вы нам не сообщили, что обстреляли половину Нового Орлеана? — Картер уничтожающе посмотрел на Эдема, но это не вызвало у англичанина никакой реакции.

— Мы знаем, что там происходило.

— Где?

— На этом поганом кладбище. Мы знаем, что там случилось.

— Тогда расскажите мне. — Эдем решил притвориться несведущим. Он не верил, что Билли могла рассказать что-нибудь. Сведения поступили извне, возможно, из полиции. Или от Фрэнки.

— Подразумевалось, что вы работаете с нами.

— Нет. Я работаю на свое собственное правительство. Временно использовался вами. Меня прислали сюда для защиты Триммлера.

— Не совсем успешной, не так ли? — съехидничал Картер.

— Ваш человек, ваше управление были на дежурстве, когда они убили Триммлера. Вам не следует об этом забывать.

— Трахнуть бы вас.

— Найдите такую прекрасную возможность.

— Что?

— Ничего. Я делал то, что меня просили. Ваши люди прошляпили.

Картер изменил тактику. Он великодушно улыбнулся и протянул руки ладонями вверх, как символ примирения.

— Мы знаем, что вы участвовали в стрельбе. Черт с вами, я был бы рад, если бы копы забрали вас. Но объясните одну вещь. Вы полагаете, что те парни на кладбище замешаны в убийстве Триммлера. Но это значит, что они могли находиться под контролем иностранной службы. Мы должны это расследовать.

— Что заставляет вас думать, будто они замешаны в смерти Триммлера?

— Это не мы. Это вы так думаете. И только это нас сейчас интересует.

— Тогда я представлю полный отчет, когда вернусь в Лондон.

— Желательно, чтобы это было сделано немного побыстрее. — Он наклонился над столом. — Я знаю о бутылке.

— Бутылка? — Эдем уже не сомневался, что это Фрэнки рассказал ЦРУ.

— Да. Бутылка. С кровью и мочой.

— С кровью маленькой девственницы и мочой?

— Извольте, с кровью маленькой девственницы и мочой.

Картер был доволен, что заставил его приоткрыться.

— Не знаю, о чем вы говорите. — Он усмехнулся, заметив выражение гнева на лице Картера. — Ну, не расстраивайтесь. Вы же знаете, как это плохо для артериального давления.

Прежде чем Картер смог ответить, подошел официант и поставил на стол завтрак Эдема.

— Выглядит неплохо, — сказал Эдем, настраиваясь на еду.

— Вы напрашиваетесь на беду. Мне следовало бы передать вас копам. Пусть бы они поговорили с вами по-своему.

— Вы не можете этого сделать. Вам не разрешат.

— Тогда расскажите мне, что произошло. Какого черта отправились туда? Что вам известно такого, чего не знаем мы?

— Все это будет в моем отчете. Как только я вернусь.

— Мы переговорим с Лондоном.

— Прекрасно. Если они мне скажут, я представлю полный отчет вам.

Картер резко поднялся, чуть не свалив стул. Он подхватил его и придвинул к столу.

— Не уезжайте, пока я не вернусь.

— А знаете, что мне совершенно непонятно?

— Что?

— Почему при всех ваших технологиях и экспертных знаниях вы, американцы, не можете приготовить настоящий бэкон. — Он поднял на конце вилки тонкий ломтик. — Слишком жесткий. Ну куда, к черту, такая жесткость! — Картер метнулся к выходу, не в состоянии более сдерживать свои эмоции. — Эдем усмехнулся. — Да не вскипайте вы, пожалуйста, только потому, что мне не нравится ваш бэкон.

Овальный кабинет

Белый дом

Вашингтон, округ Колумбия

На этот раз ЗДА хранил молчание.

Он прибыл с директором и исполнительным директором ЦРУ, которые докладывали президенту о таких делах. Сам он присутствовал здесь на случай потребности в дополнительной информации. Он был побочной, незначительной деталью в этом механизме исторических решений.

Когда исполнительный директор закончил свой доклад, президент откинулся в большом кожаном кресле своего кабинета и развернулся, чтобы посмотреть в окно.

— События развиваются с адской скоростью, — сказал руководитель штаба президента Чарлз Мейги. — Вы уверены, что ничего не случилось с тех пор, как мы начали это совещание?

— Моим сотрудникам приказано информировать меня незамедлительно о любом значительном событии, — ответил директор.

— Это дело может протекать миллионом мельчайших ручейков. В нем может быть замешан любой, пытающийся нанести нам ущерб. В том числе и русские.

— Мы понимаем это.

— И вы все еще не продвинулись с компьютером?

— Пока нет. Но мы сужаем сферу поиска в нужном направлении.

Мейги вспылил:

— Не окажетесь ли вы вообще без необходимого стране фундамента данных, если будете сужаться с такой скоростью?

— Горячность не может решить проблему, — сказал президент, разворачивая кресло так, чтобы видеть всех. — Могут ли это быть русские? — спросил он директора.

— Я так не думаю, мистер президент.

— Почему же нет?

— Потому что не вижу в этом их интереса. У них слишком много сегодняшних проблем, чтобы возвращаться к своим старым трюкам. При любом раскладе у них нет повода выбивать агентов, которые просто стары, чтобы представлять для них угрозу.

— А китайцы?

— То же самое. Никакого выигрыша, — ответил директор.

— А когда прояснится дело с «Призраками Луцы»? — спросил президент.

— Сегодня, во второй половине дня, в моем офисе состоится совещание, на котором наш русский связной проинформирует нас, что они знают.

— О’кей. Держите меня в курсе дела. Триммлер… Я когда-нибудь с ним встречался? — спросил президент у Мейги.

— Да, мистер президент. Я думаю, что он был вам представлен. Он участвовал в некоторых наших делах по научному обмену. Всего раза три. — Мейги оперативно поставлял президенту всевозможные сведения и потому был нужным человеком.

— И у него оказалось нацистское прошлое?