Ну точно — это любовь - Майклз Кейси - Страница 8

— Здрасьте, мэм, — прогнусавил Джон, растягивая слова, и заулыбался. — Я профессор Романовски. Здесь проводят Шестую ежегодную интеллектуальную конференцию? Я забронировал люкс. Только для некурящих, само собой. Я надеюсь, у вас мыло без запаха? Аллергия, понимаете ли. Я посмотрел по Интернету, количество пыльцы в Нью-Джерси приемлемо, и я привез ингаляторы, но из-за мыла с запахом у меня вырабатывается больше слизи.

Тетушка выключила шланг, прикрыла рукой рот — глаза навыкате, плечи сотрясаются. Она издала несколько невнятных звуков, потом не выдержала и разразилась хохотом.

— Ты… Ты что, так и скажешь? — выдавила она сквозь смех. — Ингаляторы? Вырабатывается слизь? Ох, Джон, нет.

— Слишком?

— Ты перешел все границы еще до того, как открыл рот, — тетушка Мэрион покачала головой. — Серьезно, Джон, ты переборщил. Сенатор Харрисон тебя не узнает, не свяжет твое имя с Мэри-Джо. Я сама-то еле тебя узнаю. Так что эти штаны, эта рубашка — и слизь — должны исчезнуть.

— У меня есть вязаная жилетка, я могу надеть ее поверх рубашки, — предложил Джон, взяв один из чемоданов. — Она такая, вся в клеточку. Ну, знаешь, похожа на большой носок в ромбик.

— Только попробуй, — тетушка Мэрион ткнула в него пальцем. — Ну-ка топай обратно в дом и показывай все, что собрал. Потому что ты кое-что забыл, племянничек. Ты не сложен как чудак. Посмотри на свои руки. Сплошные мышцы. Ну и волосы, конечно. А эти плечи? Тело выдает, что ты тренируешься каждый день. Чудаки не занимаются спортом, Джон. В этом я уверена. У тебя не появятся мускулы от печатания на клавиатуре или передвижения шахматных фигурок. Только круглый дурак не опознает в тебе фальшивку, как только ты появишься в этом ужасном купальном костюме.

Джон посмотрел на свои руки и вздохнул.

— Ты правда считаешь, что я хватил выше крыши?

— Выше крыши, выше гор, выше луны, — сказала тетушка, подталкивая его к двери. — Ты забавлялся, Джон Патрик, а я отошла в сторонку и дала тебе поиграть, ведь это отвлекло тебя от сенатора Харрисона и Мэри-Джо. Но сейчас пора вмешаться.

— Я это делаю ради страны, которая заслуживает лучшего, чем ублюдок Харрисон. Мэри-Джо тут ни при чем.

— Ври себе, Джон Патрик, но мне врать не надо. Джон подобрал чемоданы, зная, что теперь тетушку ничем не убедить.

— Хотя бы очки я могу оставить? — спросил он, пока тетушка толкала его к двери.

— Если снимешь изоленту, то да, — ответила она строго и убежденно.

— А волосы?

Тетушка Мэрион закатила глаза.

— Хорошо, оставь волосы и очки. Ты выглядишь, как цыганский вариант Кларка Кента, что не так уж и плохо. Но этой рубашки, штанов и белых носков быть не должно. Особенно белых носков. Ты можешь пожертвовать новую одежду в приют для бездомных чудаков или отдать хозяину «кролика». Тебе нужна маскировка, а не маскарадный костюм. Это конференция, а не вечеринка на День Всех Святых. Ты можешь быть скучным, занудным и безобидным безо всей этой чепухи.

— Да, мэм, — сказал Джон, а тетушка занялась его чемоданами. — Мне надо выехать через двадцать минут. В одиннадцать я встречаюсь в Вашингтоне со своей спутницей.

— Да, и если ты не хочешь, чтобы она сбежала с воплями ужаса, я все тебе перепакую.

— Ты умеешь испортить все удовольствие, тетушка.

— Кто-то должен за тобой присмотреть, Джон Патрик, — она сняла с него очки и стала разматывать изоленту. — Кто-то должен.

Глава 3

Джейн точно знала, что когда-то нервничала сильнее, чем сейчас, но не могла вспомнить, когда и почему.

Она так волновалась, что уже открыла рот, чтобы позвать Молли — та шла к своему «мерседесу», припаркованному в запрещенном месте, собираясь уехать на еженедельный сеанс в салоне. Джейн осталась у большого окна «Тэйлорс Эскорте», пойманная, словно в капкан.

Молли, как всегда эффектно, всего лишь несколько минут назад устроила перед владелицей агентства Имоджен потрясающее представление в стиле «Я женщина», заставив Джейн вопить.

Джейн тихонько проблеяла, зная, что Молли не отступится, пока она не ответит.

— Что за жалкий писк? Правда, Имоджен? Вопи, Джейни. Ты женщина и должна вопить.

Ну, она и завопила. Вроде того. И Молли, наконец довольная, бросила ее и поехала к Рафаэлю, а Имоджен разговаривала сейчас по телефону с клиентом.

Была суббота, день открытия конференции в Нью-Джерси. Через два дня Молли возьмет на себя детский сад, который будет работать только до вечера вторника, а потом закроется на двенадцать дней. Два дня с Молли во главе. Что может натворить даже такая легкомысленная кузина, чтобы за два коротких дня разрушить шесть лет тяжелого труда?

Желудок Джейн сжался.

Все-таки ни разу в жизни она так сильно не нервничала.

По крайней мере, выглядит она хорошо. Молли так и сказала, а это кое-что значит — пройти сложнейший тест Молли на внешний вид.

На ней была короткая юбка в цветочек и мягкая светло-зеленая безрукавка, которая едва доходила до пупка. Маленькие узкие сандалии из самой мягкой кожи на свете. На шее золотая цепочка, плетение колосом, еще одна обвивает правое запястье, третья — на щиколотке. Неброско, зато «богато выглядит», как сказала Молли.

Молли даже отобрала у нее часы с крокодиловым ремешком и большим круглым циферблатом с секундной стрелкой — водонепроницаемые, клеенепроницаемые и почти полностью пластиковые, они так подходили для детского сада — и заменила их четырнадцатью каратами позолоченного серебра. Джейн казалось, что на запястье почти ничего нет. И выглядели они дорогими.

Но главное — волосы. Сказочная работа Ангела и эти «ломтики» заставляли Джейн глядеться в каждое зеркало. В зеркала на стене, зеркальце над кроватками в детском уголке, зеркало в машине — даже в окно эскортного агентства.

Ей нравилось, как волосы покачивались при каждом движении. Ей нравилось убирать их за уши, когда она наклонялась к малышам, чтобы поменять пеленки. И особенно ей нравились цвета. Карамель и сливочный крем. Пряди обоих цветов, смешанные с ее непримечательными волосами, — и все смотрится совсем по-другому, лицо выглядит совсем иначе. Карамель и сливочный крем. Кто же знал, что может сотворить цвет. Ангел, очевидно.

А еще макияж. Как только Ангел закончил работу, он проводил ее в уединенный кабинет макияжа и передал на попечение Иветт, еще одного мастера цвета. Теперь у Джейн было полно косметики. Иветт все подобрала и научила, как этим пользоваться, чтобы выглядеть «естественно». Удивительно, сколько косметики нужно, чтобы выглядеть «естественно».

Но Джейн потренировалась, и ей пришлось признать, что затраченное время того стоило.

Она была вылощена и накрашена, подстрижена и стилизована, напудрена и напомажена, одета с головы до ног в повседневную одежду, хотя цена этой одежды была далеко не повседневной.

Доспехи. Вот что это такое. Защитные доспехи, ведь она шла на битву, чтобы сразить злодея сенатора Харрисона и вернуться домой с трофеем — «планами крупной шишки».

Может, Джейн волновалась из-за задания? Нет. Не по-настоящему. Во-первых, необязательно добиваться успеха, нужно просто попробовать, чтобы Молли была довольна. Во вторых, она хороший собеседник, и люди ей всегда доверялись, открывали самые сокровенные тайны — хотела она их слушать или нет.

Пугал ее Джон Романовски.

Пугал, хотя Молли и ее подруга Имоджен повторяли, что Романовски нужна просто спутница, так как все приедут парами — вроде Ноева ковчега, сказала Молли. Он не ждет ничего другого. Никаких шашней. Никакого тисканья. Отдельные комнаты. Только деловые отношения.

Снова и снова они успокаивали ее. Самый обычный бизнес. А что, агентство Имоджен только для этой конференции подобрало пары пяти гостям.

Почему же она так волнуется? Может, среди рутинной жизни она не перестала мечтать о приключении, о прекрасном принце, который однажды должен прискакать на холеном белом жеребце (хорошо, приехать на «БМВ») и увезти ее? Она все еще лелеет романтические фантазии, верит в сказки? Неужели она действительно надеется где-то в глубине души, что эта неделя окажется волшебной?