Ну точно — это любовь - Майклз Кейси - Страница 23

— Приятно познакомиться, мистер Холмс.

— Называйте меня Диллон, пожалуйста, — сказал Холмс, высвобождая ладонь из хватки Джона и предлагая ее Джейн. — Похоже, мы будем соседями по столу на этой неделе.

— Да, конечно, — Джон снова облапил Джейн. — Джейни днем подвернула ногу, и сенатор Харрисон любезно помог ей, а потом пригласил нас присоединиться к этому столику. Не терпится поблагодарить его. Не выношу, когда что-то случается с моей малышкой Джейни.

В ход опять пошел локоть. Не то чтобы сильно, но вдавился Джону под ребра. Может, ей любопытно, что он задумал. Хотя сам он не знал этого. Но понимал, что не хочет, чтобы Джейн и Холмс всю неделю пялились друг на друга.

Холмс смотрел на Джона несколько долгих мгновений, потом пожал плечами. Изящно пожал плечами. Весь он был холеный и изящный.

— Так, значит, вы преподаете политологию, Джон? Первокурсникам?

— Выпускникам, — уточнил тот. Интересно, заметит ли кто-нибудь, если он отдерет аристократический нос Диллона и скормит ему?

Что с ним случилось? Холмс — пустое место. Джону должно быть по барабану, если Джейн им увлечется, переспит с ним, выйдет за него замуж и родит детей, пока он содержит любовницу в Бетесде. Ему все равно.

Тогда в чем же дело?

— Вы будете руководить предвыборной кампанией сенатора, Диллон? — спросила Джейн, и Джон про себя поставил ей пятерку за направление беседы в нужное русло.

Холмс улыбнулся, открыв ровные белые зубы, которые, видимо, обошлись его родителям в кругленькую сумму, в несколько тысяч долларов.

— Это еще не решено, Джейни.

— То, что он будет баллотироваться или что вы руководите кампанией? — спросила Джейн, и теперь Джон пихнул ее под ребра, потому что она торопила события. Она что, рассчитывает добыть всю информацию в первый же вечер?

Улыбка Холмса стала еще шире. Должно быть, парень тренировался перед зеркалом.

— Джейни, я и не думал, что вы интересуетесь политикой.

— О, я не интересуюсь, — весело заявила Джейн и посмотрела на своего спутника. — Но Джон сказал мне, что сенатор собирается баллотироваться. Верно, Джонни?

Джонни? Он убьет ее. Беда в том, что она действительно ему нравится. По крайней мере, иногда.

— Нет, Джейни, я сказал, что он должен баллотироваться. Стране нужно больше таких людей, как сенатор Харрисон.

— Именно это я и хотел услышать, — произнес Холмс. — Честное и разумное мнение. Очень Возможно, что исходит оно от человека вашего положения и образования. А вы поделились своими взглядами со студентами?

— Я всегда делюсь взглядами со студентами, — Джон сделал вид, будто не услышал тихий вздох Джейн. — Конечно, это не значит, что они всегда со мной согласны. Например, когда некоторые из них узнали, что я еду сюда, начали высказываться против сенатора как кандидата в президенты.

— В самом деле? — спросил Холмс, явно теряя интерес. — Мы это обсудим. Нужно держать руку на пульсе молодой Америки, решит сенатор баллотироваться или нет. А вот и сенатор с мисс Хаит. Даже здесь, на этом августовском сборище, перед обоими выстраивается очередь желающих получить автограф.

— Перед Брэнди Хаит — конечно, — произнес Джон, но тихо: он знал, что в нем говорит раздражение. Да, он немного нервничал. Совсем чуть-чуть.

И вот наступила минута, когда Джона представили Обри Харрисону (Брэнди в это время разговаривала по мобильнику), человеку, который стал последней каплей нервного срыва Мэри-Джо.

— Очень приятно, сенатор. — Джон ощутил, как его широкую ладонь обхватила рука еще больше, хотя мягкая, без мозолей, с профессионально подстриженными и отполированными ногтями.

— Приятно познакомиться. А вы?.. Все-таки ему не нужен был костюм чудака. Этот человек не узнал его. Трудно сказать, хорошо это или плохо, потому что он хотел под любым предлогом отвести его в сторонку. Нет, хорошо, что не узнал его. Но ублюдок мог хотя бы прокомментировать его фамилию. Много ли Джонов Романовски он встречал?

Диллон поспешил представить всех. Такой услужливый и расторопный парень.

— Профессор… или Джон? Давайте называть друг друга по имени. Никаких формальностей, в этом, отчасти, вся прелесть конференции, — произнес Харрисон, уже поглядывая на Джейн. — Здравствуйте еще раз, дорогая. Очень рад вас видеть. Как нога?

— Замечательно, сэр, — ответила Джейн, явно не зная, поклониться или сделать реверанс, и тоже подала руку. — Как мне отблагодарить вас за приглашение сидеть за одним столом с вами? Это такая честь!

— Это честь исключительно для меня, дорогая. А теперь, когда Брэнди наконец наговорилась по телефону, давайте сядем. Официантам уже не терпится налить нам вина и подать ужин.

Джейн и Джон поздоровались с Брэнди Хаит, которая вроде бы искренне радовалась знакомству, — хотя она превосходная актриса, — и Джон пожал руку Генри Брюстеру, который оказался еще лучшим актером. Поздоровавшись, он тут же неправильно произнес фамилию Джона.

Генри выглядел хорошо. Лучше просто не может выглядеть коротышка, который носит галстуки-бабочки. Его когда-то морковные волосы наконец потемнели, так что он хотя бы тянул на свой возраст, такой же, как у Джона. Талия слегка расплылась, потому что он любил поесть и терпеть не мог физические упражнения. Идеальное времяпрепровождение для Генри, даже в университете, — столик на одного в хорошем ресторане, открытая книга и два десерта.

Джону нравился Генри. Всегда нравился.

Он не мог дождаться, чтобы остаться с ним наедине, запихнуть в чемодан и отправить на почтовом самолете обратно в Манхэттен.

За их столиком было свободнее, чем за остальными, где сидели по восемь, но атмосфера была довольно плотной. Джон чувствовал себя слишком закупоренным, поэтому решил ослабить галстук и расстегнуть верхнюю пуговицу.

Джейн все-таки села слева от Харрисона, а Брэнди — справа. Джон решил не обращать внимания на Джейн, потому что каждый раз, поймав его взгляд, она выразительно смотрела на него.

Рядом с Брэнди сидел Генри Брюстер, затем Джон — почти напротив Джейн — и, »наконец, Диллон Холмс.

Прямо одна большая семья.

Может, надо свести Джейн с Генри. Он безопаснее Холмса, и его проще переварить.

Нет. Ни за что. Пусть Генри сам найдет себе девушку.

Харрисон завладел беседой с первой ложкой фруктового салата и весь ужин рассказывал о Нью-Джерси больше, чем нужно для написания путеводителя.

Кейп-Мэй — старейший морской курорт Америки, и этот самый « Конгресс-Холл » служил летним Белым домом для четырех президентов.

Джон Филип Суза[11] играл свои марши прямо здесь, перед восхищенными слушателями.

Больше ста битв прошло в Нью-Джерси во время Войны за независимость, и штат стал известен как «перекресток революции».

Томас Алва Эдисон изобрел лампу накаливания, кинокамеру и фонограф в лабораториях «Вест-Оранж» и «Менло-Парк» в Нью-Джерси.

В Нью-Джерси есть спорткомплекс «Медоулэндс», где тренировались «Гиганты» и «Ракеты»[12].

— А Джимми Хоффа похоронен в одной из зон защиты, — прошептал Джон Генри Брюстеру, который благоразумно закашлялся в платок.

Гадрозавр был «динозавром штата».

— Сразу после Харрисона, — прошептал Генри Джону, ведь была его очередь.

Более ста пятидесяти видов фруктов и овощей растет в Нью-Джерси, «штате Садов», который на четвертом месте по спарже и на пятом по кочанному салату.

— Я бы не прикоснулся к тому, который на пятифутовой подпорке, — прошептал Джон Генри и еле сдержался, чтоб не поморщиться, Джейн нахмурилась, будто училка, которая говорит: «Как тебе не стыдно, Джонни, будь умницей и веди себя хорошо».

Александр Гамильтон, первый министр финансов США, был ранен на дуэли с Аароном Бэром, умер прямо здесь, в Нью-Джерси, в его возлюбленном Вихокене.

— Не первая политическая карьера, рухнувшая в Нью-Джерси.

Джон резко повернулся направо, потому что произнес это Диллон Холмс.