Звери на улице - Ефетов Марк Симович - Страница 2

Адрес Зооцентра Слава всё-таки получил. И — что главное — правильный. Слава думал, что Зооцентр где-нибудь на окраине или действительно я парке (звери же), а оказалось, что в самом-самом центре Москвы, там, где что ни дом, то контора или там управление — учреждения, одним словом. И потом ещё оказалось, что в этом Зооцентре ничего звериного не было.

Всю дорогу Слава думал, как он туда войдёт, что скажет, о чём спросит. И ещё он думал о том, что взрослым все двери открыты. Куда ни войдёт взрослый, что ни спросит, ему всегда ответят. А таким, как Слава: «Мальчик, не мешай», «Иди, иди, мальчик, не до тебя». Взрослые даже специальные поговорки придумали: «Много будешь знать, скоро состаришься» — и ещё что-то в таком духе.

Размышляя об этом, Слава так и не придумал, как он будет выведывать в этом самом Зооцентре о своём Мишке. А в размышлениях своих он уже подошёл к воротам, сбоку которых стеклянная вывеска: «Зооцентр».

Зашёл. Никаких зверей нет. Из всех дверей слышно, как пишущие машинки стучат. Гардеробщица отложила вязанье и поднялась навстречу Славе:

— Мальчик, ты куда?

Слава растерялся, но быстро сообразил, что, если замешкается, выгонят, и сказал:

— А я насчёт медведя. Валдайский, кличка Михаил.

И всё это у него так гладко получилось, будто он каждый день ходил по всяким Зооцентрам.

Гардеробщица посмотрела на мальчика так пронзительно, что можно было отступить, но Слава тоже смотрел, не испугался, хотя гардеробщица была высокая и грозная. И был на ней блестящий такой чёрный халат. Она посмотрела на мальчика в упор, увидела, что он не пугается, и сказала:

— Раз так — снимай пальто и шапку. У нас одевши нельзя. И топай наверх. Там отдел хищников.

Слава разделся, взял номерок, пригладил перед зеркалом волосы и пошёл в отдел хищников.

Отдел хищников

Оказалось, что в отделе хищников — пишущие машинки, телефоны, секретари и никаких зверей. Только на стенах фотографии всякие развешаны. Там в рамках не люди, а львы, тигры и даже на одной огромная змея — удав. Славе интересно было посмотреть на эту фотопортретно-звериную галерею, но он боялся, что на него обратят внимание и прогонят.

Вокруг торопливо проходили люди. У одних были бумажки, которые они читали на ходу. Эти шли как слепые. Другие размахивали папками или шли нахмурившись: глаза в пол. Нет, к ним Слава подойти не решался. Он выбрал толстячка и незаметно пристроился за ним. У человека были чёрные нарукавники и много ручек и карандашей в карманах, а лицо румяное и доброе, с отвислыми усами, какие раньше Слава видел только на картинках. Толстячок ходил от одного стола к другому и за всеми столами бумагами шуршал. Как-то раз он быстро так повернулся, и Слава от неожиданности ткнулся ему головой в живот.

— Тебе, мальчик, что? — Толстячок положил пухлую руку Славе на плечо, и Слава сразу же почувствовал тепло этой руки.

— Да я тут… насчёт медведя…

Толстяк чуть отошёл, посмотрел на Славу и при этом улыбнулся, отчего усы его разъехались по щекам.

— Невелик. Из пионерлагеря, что ли?.. Что ж вожатого не прислали? Да, молодёжь у нас пошла самостоятельная.

Говорил он это вроде бы и не Славе, а так просто — думал вслух. А потом крикнул куда-то в глубину комнаты:

— Мария Петровна, вот займитесь товарищем!

Слава обернулся и увидел Марию Петровну.

Она была помоложе Славиной мамы. А платье на ней было с кружевами, очень красивое. В другом месте Слава принял бы её за артистку. А вот ведь: Зооцентр.

Мария Петровна подошла к Славе и сказала:

— Пройдёмте, товарищ, — так, будто он и был пионервожатым или даже самим начальником пионерлагеря.

«Да, — подумал Слава, — со зверями дело имеют, а сами такие вежливые. Держись, Славка, не оскандалься».

А дальше разговор у него с ней получился, как у взрослого со взрослым. Мария Петровна не сюсюкала, как некоторые: «Тебе, деточка, этого не понять», «Вот так, значит, деточка», — а сразу по-деловому:

— У вас, товарищ, какой вопрос? Слушаю вас.

Ну, Слава сразу ей и выложил. Про то, как медвежонка из Валдая привезли, как он его у мельника видел и потом от валдайского жителя услышал, что медведя этого отправили в Зооцентр, а оттуда будто бы за границу — в ГДР.

Мария Петровна Славу ни разу не перебила, только так глазами, а иногда улыбкой вроде бы подтверждала, что понимает, и говорила ему: рассказывайте дальше.

«Вот бы все люди так слушали», — подумал Слава. Потому, наверно, он ни разу не сбился, ничего лишнего не сказал и гладко так всё объяснил, как, наверно, только учитель может объяснить.

Когда Слава кончил говорить, Мария Петровна спросила:

— У вас всё?

— Всё.

— Ну что ж, товарищ, сейчас поищем вашего Мишку. Ведь его и зовут Мишка?

— Точно.

— Тогда пройдёмте со мной сюда.

Она подошла к небольшой двери, но какой-то очень крепкой. Дверь эта производила впечатление такой, что и топором её не проломишь. Пока Мария Петровна доставала ключ и ворочала им в замке, Слава подумал:

«Неужели сейчас, вот прямо тут, в самом центре Москвы, где вокруг стучат на пишущих машинках, я его увижу — Мишку? А почему говорили, что его отправили в ГДР?»

Таинственная комната

У тяжёлой двери Слава прислушался. Нет, никакого рычания или возни он не услышал, а только почувствовал, как стучит его сердце.

Дверь открылась, и Слава увидел небольшую комнату, сплошь уставленную шкафами из ящиков. А посреди лесенка в виде буквы «Л», как в библиотеке.

Да, Мария Петровна всё увидела на Славином лице и всё поняла. И, наверное, решила: вот глупыш, вообразил, что в центре Москвы в учреждении держат всех медведей, которых отправили сюда за полгода или год. Взрослый бы, наверно, такое себе не представил. А этот мальчишка…

— Вы не удивляйтесь, — сказала Мария Петровна. — Многие удивляются, почему мы запираем эту комнату. Так тут ведь все паспорта хищников. Я ими ведаю. А если бы все сотрудники имели доступ к этим шкафам, могла бы получиться путаница. Садитесь. Сейчас я поищу…

Она говорила с ним и открывала ящик за ящиком, перебирая в них какие-то не то карточки, не то бумажки.

В тот день Слава узнал много неожиданного. Каждый зверь или даже птица, которая попала в Зооцентр, имеет свой паспорт. Есть там, конечно, графы — пол, год рождения и всякое такое, но есть там и особые приметы: перечень всех болезней, перенесённых владельцем паспорта, и даже справка о характере зверя.

Мария Петровна подошла к Славе с двумя небольшими тетрадками:

— Скажите, ваш Мишка был весёлым?

Слава вскочил:

— Да, Мария Петровна, очень. Он знаете что вытворял…

— И ничем не болел?

— Ничем.

— Ну, пойдёмте, товарищ.

Они вышли из паспортной комнаты, и теперь уже Слава смотрел на тетрадки. Мария Петровна зажала их под мышкой, пока запирала дверь. Он знал уже, что в одной из этих тетрадок всё-всё сказано про его весёлого Мишку: как живёт, что он делает и, главное, где живёт — в тетрадке должен быть его точный адрес.

— Так вот, — сказала Мария Петровна, положив перед собой обе тетради, — медвежат из Валдая, по кличке «Миша», было у нас двое. Два, так сказать, валдайца…

— Машка! — воскликнул Слава. — Вторая — это Машка.

— Нет, мальчик, перебивать не надо. Машка — это она, и тут ошибки быть не может. Двое медвежат, и оба весёлые. Приметы сходятся. Один из них тот, о котором вы спрашиваете. Оба медвежонка были отправлены на проверку в звериную больницу, а оттуда — один в цирк, а другой в ГДР.

— В Германскую Демократическую Республику? — переспросил Слава. — Да?

— Да, — подтвердила Мария Петровна, сложила обе тетрадки и протянула Славе руку: — Приходите завтра. Я всё выясню и уже точно скажу вам. Вы не волнуйтесь: адрес вашего Миши мы обязательно установим. — Она улыбнулась. — До завтра.

Мишкины проказы

О том, что медвежонок попал в ГДР, Славик уже слышал. После Москвы Мишка попал на мельницу возле Валдая. Вот мельник и говорил, что медвежонка, кажется, увезли в Берлин. Но сказал об этом мельник кому-то в Валдае, этот «кто-то» передал Славиным друзьям, те рассказали Славе.