Звери на улице - Ефетов Марк Симович - Страница 12

Конечно, Егор Исаевич перевозил не взрослых крокодилов, а крокодилят, и то в специальной ванне. Но и они были капризными и опасными пассажирами.

А как организовать путешествие длинношеего жирафа? Построить для него специальный вагон?

Да, нечто в этом роде пришлось сделать. В эшелоне, который сопровождал Егор Исаевич, проделали в крыше вагона отверстие и накрыли его стеклянным колпаком. Вот было зрелище для тех, кто видел этот поезд! Мчатся закрытые товарные вагоны, и над одним из них жирафья шея и голова с рожками.

Но эта придумка так просто не прошла. На границе железнодорожники покачали головой:

— Хитро придумали — жирафа под колпак. Только придётся вагон этот отцепить. Не пройдёт жирафья голова под первым же путепроводом. Самой малости не хватит — одного или полутора метров. Но и этого достаточно, чтоб снести с жирафа голову. И будет у вас жираф без головы.

Да, сложная получилась ситуация. И с бегемотом тоже хлопот полон рот. Но об этом потом. А пока что надо рассказать о валдайском медвежонке, поскольку эта глава называется «Мишка валдайский».

Когда Егор Исаевич принимал звериный эшелон, разговор вертелся всё время вокруг бегемота и жирафа. Известное дело: язык всегда вертится вокруг больного зуба. А кончился этот разговор так.

— Хорошо, — сказал Егор Исаевич, — завтра будет готов стеклянный колпак для жирафа, и мы выедем. С бегемотом, я думаю, тоже всё обойдётся. Лосят повезём в кассетах. А вот медвежонка придётся оставить до следующего раза. Медведь для берлинцев не редкость. И без него хлопот много.

С проводником не соглашались. В пересыльном зоопарке «постояльцы» ведь долго не задерживаются. Доктора их проверили: измерили температуру, прослушали лёгкие и сердце, просмотрели кожу и шерсть, и в путь. С медвежатами и того проще. Медведь — зверь простой: если от еды не отказывается — значит, здоров. Его тогда и проверять нечего.

Вот и уговаривали работники пересылки Егора Исаевича: «Возьмите медвежонка, возьмите. Он у нас необычный, смышлёный, можно сказать дрессированный. Валдайские медведи всегда отличаются и красотой, и сообразительностью. А этот валдаец — синеглазый красавчик».

Нет, не взял проводник медвежонка. У него и правда хватало забот с жирафом и бегемотом. А может быть, хотел он, чтобы умный валдаец пока что поучил уму-разуму несмышлёныша Лесика. Кто знает? Так и уехал проводник Дидусенко в необычном поезде со стеклянным колпаком, оставив на пересылке Мишку-валдайца.

А теперь посмотрим, что же случилось на границе с жирафом и как прошло сухопутное путешествие водолюбивого бегемота.

Дорожные заботы

В зверином эшелоне, если вы помните, кроме капризных и слишком больших для путешествия по железной дороге жирафа и бегемота, были ещё верблюды и маленькие лоси. Их всех называли одним именем — «бемби». Так вот, с этими бемби и верблюдами дело обстояло проще простого. Лосята покорно втиснулись в кассеты — узкие и высокие ящики, где ни сесть, ни лечь, ни повернуться. Да, вот так, зажатыми со всех сторон, они проехали больше тысячи километров и только глаза бемби, большие и очень грустные, говорили о том, как тяжело далось им это путешествие. Забегая чуть вперёд, я скажу, что в Берлине, когда лосят вывели из кассет, все они опустились на землю: за долгое путешествие ноги у них затекли и сразу же подогнулись. Однако не огорчайтесь. Прошло полчаса, час — и все бемби, один за другим, медленно поднялись, тут же на грузовом дворе товарной станции сделали разминку, с аппетитом поели и отправились в необычное для них путешествие по улицам Берлина.

Итак, лосята, а ещё в большей степени верблюды оказались совсем нетребовательными пассажирами. У верблюда ведь есть большой запас еды и воды в собственном горбе. Он, корабль пустыни, долго может не есть и не пить.

Но с бегемотом пришлось повозиться. Его в кассету не воткнёшь. И вообще, какая там кассета, когда этот ещё подросток — бегемот весил две с половиной тонны. Для него была приготовлена специальная дорожная клетка, конечно, тоже тесная, как футляр. Пытались его туда заманить и так и эдак — не идёт, и всё тут. Попробуй сдвинь с места две с половиной тонны на коротких и толстых ногах. Недаром говорят:

Егор Исаевич решил использовать бегемотью слабость — прожорливость. Ничего не скажешь, больше всего любит эта зверюга поесть. Вот и положили в дорожную клетку кипу свежего пахучего сена, а поверху этот салат для бегемота украсили ещё разноцветными овощами — морковкой, брюквой и свёклой. Заманчиво получилось и очень уж аппетитно. Можно предположить, что сердце бегемота дрогнуло, и он, медленно перебирая ногами-тумбами, втиснулся в клетку-футляр. Мгновение — и за ним захлопнулась подъёмная решётка — шибер.

Можно ехать?

Ничуть не бывало.

Пронёс по воздуху трёхтонный подъёмник дорожную клетку с бегемотом, втащили её в вагон, а затем туда же стали вкатывать бочки. Четыре бочки огромные, а пятая поменьше. Бочки поставили на попа и откупорили. В четырёх была вода, в пятой — вазелин.

Тронулся поезд, и Егор Исаевич зачерпнул ведром из бочки, обдал бегемота водой.

Как же тот отфыркивался и раскрывал пасть, выражая этим свой восторг!

Ещё и ещё ведро. Теперь бегемот морщил кожу, собирал её в складки и отряхивался. Вода не задерживалась на бегемотовой коже — она стекала с неё как по маслу. И впрямь бегемот был покрыт жиром. Ведь и мы смазываем иногда кожу жиром, чтобы она не потрескалась от загара или от большой сухости. Так же поступил Егор Исаевич с бегемотом. Окатив его водой, он зачерпнул деревянной лопаточкой вазелин и принялся растирать чёрную блестящую спину. А бегемот при этом вертелся, будто и не было в нём этих тонн веса. Он подставлял то один бок, то другой, перебирал своими короткими ножками и, если бы мог выразить свои чувства словами, наверно, сказал бы: «Спасибо, Егор Исаевич. Эта процедура мне очень-очень по душе».

Да, у проводника дорогой со своими пассажирами много работы: накорми и убери, убери и накорми. И спят-то звери не обязательно ночью, а когда им вздумается. Проводнику же круглые сутки с ними забота. Но в тот раз пассажиры были особенно беспокойные: бегемота надо было то и дело мыть, а в жирафовом вагоне взбираться на лесенку-стремянку, чтобы кормить длинношеего путешественника.

Что же до лосят, то они смирно стояли в своих узких ящиках, жевали корм и отфыркивались, когда наедались и хотели сказать проводнику, что хватит их кормить.

Половина трудного путешествия осталась уже позади, когда на границе ГДР железнодорожники вдруг отцепили вагон с жирафом. Почему это случилось, мы уже знаем: путепроводом снесло бы голову жирафу. Ведь стеклянный колпак был намного выше трубы паровоза, а над трубой этой путепровод нависал всего лишь в полуметре.

Ну что, отправлять жирафа от границы до Берлина пешком? Не дойдёт. — Вернуть обратно? Нет, это было не в характере Егора Исаевича.

А тут, как назло, бегемот начал нервничать. Души душами, а всё ж таки это не бассейн. Ещё два-три дня, и это толстокожее, но очень уязвимое животное погибнет.

Проводник это понимал и потому дорожил каждым часом. Немецким железнодорожникам он сказал:

— У меня одна только просьба: подцепите к вагону с жирафом открытую платформу.

— А путепровод? Его же выше не поднимешь.

— Знаю.

— Не было бы беды?

— Не будет. У меня нет ни минуты. Бегемот нервничает. Надо торопиться.

И немецкие железнодорожники сделали всё быстро: состав расцепили, за жирафовым вагоном пошла открытая платформа. Когда же поезд остановился перед путепроводом, Егор Исаевич влез на крышу вагона, отвинтил прозрачный колпак, уложил его на платформу и вошёл к жирафу.