Мастерская пряток - Морозова Вера Александровна - Страница 7

— Нет, ты и вправду сумасшедшая, — удивлялась мама. — На меня, как конспиратора, крест положила?

Наконец крышку со дна чемодана сняли и приставили к стене. Леля сунула нос в чемодан, потрясенная. Как она поедет дальше, коли чемодан без дна… Вещи будут падать! Только ожидаемой дыры вместо дна у чемодана, к великому удивлению Лели, не оказалось. Внизу было другое дно. Значит, у чемодана не одно дно, а целых два! Чудеса-то какие. Красивая тетя легонько щелкнула ее по носу и приказала:

— Марш на место, курносая команда…

Второе дно устилали газеты, перевязанные бечевкой, свертки и тоненькие книжечки.

— Вот и славно! Вот и славно!.. — радостно говорила мама, трогая свертки руками. — Молодчага… Молодчага…

Мама быстро сдернула с вешалки салоп и вывернула наизнанку. Леле бросились в глаза карманы, которые были пришиты к низу подкладки. Большие, глубокие карманы из плотной ткани. И опять мама заговорила, понизив голос:

— Карманы прочные, из чертовой кожи… Все руки исколола, когда их пришивала. Приходится не только литературу таскать на себе, но и шрифт. А это большая тяжесть. — Мама быстро стала рассовывать по карманам свертки, которые ей давала красивая тетя. Лицо у нее торжественное, в глазах восторг.

— Не жадничай, подруга… Лучше надень пальто на себя, а я проверю, как все это выглядит со стороны и не торчат ли карманы… — Красивая тетя помогла маме надеть пальто и застегнула пуговицы. — Повернись… Повернись…

Леля смотрела во все глаза. Мама сразу пополнела, правда, она и всегда была полной. Но куда делись бумаги, которые только что рассовывала мама? Леля посмотрела, много ли газет осталось в чемодане, и опять поразилась. Бумаги остались лишь в уголке, и все заметнее становилось дно. Она перевела глаза и проверила — на прежнем месте у шкафа стояло точно такое же дно. «Первое дно… Второе дно… — растерянно оглядывалась по сторонам Леля. — Странные люди эти взрослые…»

Катя, в отличие от Лели, не ломала себе голову, сидела в креслице, болтала ногами и рисовала чертиков на конфетной коробке. И думала только об одном, как бы подлиннее нарисовать чёрту хвост да пострашнее приделать рога, чтобы испугать Лелю.

— Жаль — все не вошло!.. — Мария Петровна озорными глазами посмотрела на красивую тетю и прибавила: — Катя, одевайся… Пора и честь знать — посидели в гостях, и хватит. Да и нельзя в таком количестве конфеты уничтожать — зубы испортишь!

Мария Петровна покачала головой с неудовольствием. Катя стояла у зеркала и строила самые невозможные рожицы, чтобы подразнить Лелю. То глаза растянет пальцами, то рожки приставит ко лбу, то острый язычок высунет. Леля, как и полагалось взрослой девочке, внимания на нее не обращала. Правда, изредка она показывала язык, но делала это быстро, чтобы не терять солидности в глазах красивой тети.

Мама разложила пальтишко Кати. Красное плюшевое. На кокетке и в частых оборках. Такое же пальто было и у Лели. Пальто было выходным, и играть в нем не разрешали ни мама, ни Марфуша. И сегодня день был таким прекрасным еще и потому, что девочкам разрешили надеть выходные пальто.

И опять быстрые руки мамы разыскали карманы на подкладке Катиного пальто, которые ни Леля, ни Катя не замечали. «Скорее всего, мама пришила эти карманы ночью», — подумала Леля. В карманы мама стала запихивать свертки.

Наконец-то чемодан опустел. Красивая тетя вложила второе дно и с равнодушным видом принялась заталкивать туда кофты и юбки. Придавила чемодан ногой, заперла замки и затянула его ремнями. И достала коробку для шляп. На ковер полетели на этот раз шляпы. Большие и крохотные, с широкими полями и узкими. С цветами и лентами.

— Эти шляпы в подполье зовут фасоном «вороньего гнезда», — усмехаясь краешком губ, проговорила Эссен. — И действительно, не шляпа, а воронье гнездо — чего здесь только не накручено.

— А что будешь делать со вторым дном? — спросила обеспокоенно мама. — Найдут — беды не оберешься.

— Не волнуйся, уничтожу при первом случае, — ответила красивая тетя.

На шляпы, как и на вещи, извлеченные ранее из чемодана, ни мама, ни Эссен не обращали внимания. Только у Лели разбегались глаза. Какие удивительные шляпы — черные, из соломки, и маки, словно живые. Другая шляпа была вся в лентах и с белыми перьями, которых Леля и не видывала. И капор из кружев. В Саратове даже у губернаторши нет наряднее шляп. И Леля очень гордилась, что у красивой тети такие распрекрасные шляпы. Она плохо слушала, о чем говорили взрослые. Вот и опять дно от шляпной коробки валялось на полу. Только оно было не таким, как у чемодана, — круглым и не очень большим. Из коробки мама доставала свертки. На этот раз осторожно их раскладывала по карманам Лелиного пальто. И Леля разглядела, что подкладок на ее пальто две — к первой пришивали карманы, а второй закрывали карманы, когда они наполнялись свертками. И как интересно все было придумано, коли распахнуть пальто — то виднелась обыкновенная подкладка…

— Ты, Маша, молодчага! — с чувством сказала красивая тетя. — Времени зря не теряешь. Обязательно о твоих хитростях расскажу Владимиру Ильичу. — Она вложила в коробку дно и запихала шляпы без всякого уважения, не боясь их измять.

Мама застегнула на девочках пальтишки. И Леля посмотрела на себя в зеркало — обыкновенная, только пальто расширяется в складках.

— Присядем на дорожку, — предложила красивая тетя, и лицо ее стало грустным. Девочек она не тискала, боялась испортить пальто. — Вот и не думала, что так все просто решится. Да, гениальное — всегда просто.

— Главное, чтобы руки оставались свободными. Пришла дама с детьми, поговорила с приятельницей и отправилась восвояси, ничего не вынося из каюты! К чему придраться можно? Твои господа с разбойничьими лицами ждут, что я сразу вьюк навьючу да взвалю его на спину. — И мама счастливо рассмеялась, как в тот день, когда у больной Кати первый раз появилась на градуснике нормальная температура.

На палубе сверкали начищенные медные перила. Крупные наклепки на медных перилах напоминали Леле набалдашник на трости папы.

Погода, как капризная красавица, вновь изменилась. Дул южный ветер, обдавая теплым дыханием. Волга еще не очистилась полностью ото льда, и льдины наползали одна на другую, голубея под солнечными лучами. День разгулялся и стал солнечным и праздничным. Девочки задохнулись от счастья и вынужденного бездействия в каюте. Катя выпустила мамину руку и продолжала запихивать за пухлые щеки шоколадку. Ей исполнилось пять лет, и она понимала, что дома так много шоколада и за год не дадут.

Леля увидела, как два господина в черных мягких шляпах, очень похожие друг на друга — крепкие, с колючими глазами, в пальто с бархатными воротниками, — внимательно изучали красивую тетю и маму. И еще они смотрели на руки мамы. Лица их вытянулись. Один от удивления даже плечами пожал. Красивая тетя говорила с мамой на французском языке. Мама смеялась и что-то ей громко отвечала. Эссен шла по палубе, не выбирая дороги, на этих господ. Гордая. Неприступная. Леля не могла в ней узнать тетю, с которой они играли на диване в кучу малу полчаса тому назад. Она стала выше ростом, подобралась. Ветер поднимал перышки на шляпе. И талия как рюмочка. И тонкие лайковые перчатки в руках. И опять на красивую тетю смотрели пассажиры. Господа в черных мягких шляпах и в пальто с бархатными воротниками отошли к трапу и уступили дорогу.

Катя, проказливая Катя, побежала по медным листам палубы. Она громко хохотала и оглядывалась, боялась, что ее догонит Леля. Зацепилась ногой за медную наклепку и упала. Это было у самых сходен, когда палубу от воды отделяли только канатные поручни. Красивая тетя вскрикнула. Еще секунда — и Катя могла очутиться в воде. И тут вырос городовой. Со свистком на крученом серебряном шнуре. И с большими усами. Он ловко перехватил Катю и высоко поднял над головой. Катя и тут нисколечко не испугалась, показала язык Леле. Странная девочка! Леля сердиться на нее сейчас не могла.

Мама заспешила к городовому. И выхватила Катю из рук городового.