Невеста Единорога - Майклз Кейси - Страница 49

«Я останусь. Я останусь. Не заставляй меня покидать тебя… покидать Джереми. Как я могу покинуть кого-либо из вас? Вы — все, что у меня есть! Ты не знаешь, Морган. Ты не знаешь!»

— Морган! — Ричард сел в постели, прижав руки ко рту, с глазами, мокрыми от слез. — Ах, Господи, — простонал он, оглядывая темную спальню, ощущая себя совершенно разбитым. — О Боже, Морган. Ты должен оставить свою затею. Ты должен забыть. Я и так уже мертвец. Ты не можешь мне навредить. Что ты задумал? Что ты задумал?

— Думаю, нам следует устроить прием. — Морган обвел взглядом гостиную, всматриваясь в лица обитателей дома на Портмэн-сквер. Его когорта, его соратники в борьбе. Его не слишком верные союзники. Случалось ли какому-нибудь генералу командовать таким сбродом, таким неуправляемым отрядом?

Сначала он посмотрел на своего отца, становившегося со временем все более нервозным, проводившего почти все время в молитвах и все сильнее сомневающегося в плане Моргана.

Он посмотрел на Ферди, ставшего небольшой сенсацией сезона после вечера у леди Уотерстоун; заранее подготовленные импровизации карлика обличали бесчеловечность общества, пороки человеческой натуры и, к сожалению, превратились в простую графоманию. Ферди стремился поскорее покончить с планом Моргана, чтобы заняться наконец сэром Джозефом, своим проклятым, отвергнувшим сына отцом. Морган был в этом уверен, ибо слушал очень внимательно стихи Ферди, особенно с тех пор, как карлик снова начал импровизировать. Ферди со своей персональной вендеттой становился почти бесполезным для Моргана.

Что касается мисс Твиттингдон, то она начала проявлять некоторое беспокойство в связи с возможностью встречи со своим братом, инфернальным Лоуренсом, который на прошлой неделе неожиданно прибыл в столицу вместе с женой и дочерью. Мисс Твиттингдон отказалась бывать в обществе с тех пор, как прочитала в газете о приезде Лоуренса; этот непредусмотренный бунт весьма ограничил возможности Каролины появляться на людях и, соответственно, возможности Моргана.

Наконец он сконцентрировал внимание на Каролине, своей жене и самом ненадежном из помощников. Он увидел, что ногти на ее руках снова искусаны. Морган знал, что виноват в этом он. Он знал, что она несчастна, в смятении, даже когда беспрекословно выполняет его указания, выезжая с Ричардом Уилбертоном и рассказывая ему басни, сочиненные Морганом.

Она выглядела измученной и печальной.

— Что за прием, Морган? — спросил герцог, возвращая Моргана к реальности.

Ему, конечно, не следовало думать о Каролине, о ее прогулках с Ричардом, о том, что виконт ей нравится, и что она сближается с человеком, которого он собирается уничтожить, — и отдаляется от него, Моргана. Не забыла ли Каролина, что она — его жена? Или ее любовь испарилась из-за его пренебрежения, из-за того, что он одержим этой проклятой местью?

Морган сел на диван рядом с Каролиной, но он был более отстранен и далек от нее, чем когда-либо со времени их первой встречи.

— Я подумал о небольшой семейной вечеринке. Это будет то, что надо, — проговорил он наконец, по очереди вглядываясь в их лица….

Все они выглядели как лакеи в прихожей герцога; они принимали пальто и перчатки у посетителей, которые проходили дальше, в сияющий огнями танцевальный зал.

Но они не были лакеями, эти странно одетые люди в атласных ливреях всех цветов радуги; на головах у них были напудренные парики. С ними были женщины, очень милые женщины с мушками на щеках в форме звездочек, полумесяцев и даже роз; их высокие прически тоже были напудрены, а платья из тафты шуршали при ходьбе.

Многие из гостей, мужчин и женщин, были в масках, их глаза блестели в прорезях; они смеялись, разговаривали и танцевали.

Красивые, счастливые люди. Каролина видела их так, словно находилась высоко над ними, в каком-то потаенном месте, откуда она могла наблюдать за всеми, оставаясь невидимой.

Но вот одна из дам подняла голову, смеясь тому, что говорил ее спутник, и Каролина поняла, что она обнаружена. Она продолжала наблюдать, не испытывая страха, но предчувствуя что-то приятное, а дама извинилась перед кавалером и направилась к лестнице. Она приказала лакею принести для противной девчонки маленький поднос со сладостями, раз уж та не легла спать.

Но тут, как раз в тот момент, когда прекрасная леди готова была поцеловать Каролину, сказать, что она ее любит, — сцена исчезла.

Было темно. Очень темно. Каролина едва могла пошевелиться. Она едва могла дышать. И тут раздался удар грома. Потом какой-то гневный голос.

Она должна выбраться наружу! Должна отыскать прекрасную леди!

И наконец она появилась. Но леди уже не была прекрасной. Она не смеялась. Она лежала неподвижно, а ее вопли звучали в ушах Каролины. Каролина потрогала ее, потрясла, умоляя открыть глаза. Проснись! Проснись?

— Проснись! Каро! Послушай меня — проснись! Тебе приснился кошмарный сон. Каро! Ради Бога, проснись!

Каролина с трудом выходила из кошмара, повинуясь голосу, который имел над ней больше власти.

Она открыла глаза.

— Морган… — проговорила она, чувствуя прикосновение его пальцев к своей руке. Она попыталась сесть, утирая слезы. — Извини.

— Тебе есть за что просить прощения, — мягко, даже ласково сказал Морган. — Разве это дело, что есть силы кричать «Проснись!» — так что я ворвался сюда, полагая, что в доме, по меньшей мере, пожар. Тебе приснился дурной сон, крошка?

Она села.

— Да, сон был не особенно веселым. Я… я ничего не помню, кроме того, что кричала «Проснись!». Со мной такое уже случалось. Приютские дети в таких случаях колотили меня деревянными башмаками. Они думали, что их зовут на завтрак. Но с тех пор кошмары не повторялись.

— Откуда ты знаешь? Ты же сказала, что ничего не помнишь, — заметил Морган. Наверное, он был прав, хотя в этот момент она не нуждалась в разумных доводах. Она нуждалась в том, чтобы он обнял ее, приласкал. Ведь она чувствовала себя такой потерянной и одинокой. Такой обманутой.

Муффи начала драть когтями одеяло; мурлыканье кошки звучало как раскаты грома. Гром! Каролина облизала пересохшие губы.

— Морган, — обратилась она к мужу, избегая смотреть ему в глаза, — ты можешь идти. Обещаю, что больше не побеспокою тебя, тем более, я понимаю, что тебе нелегко было прийти в мою комнату, после того как ты избегал меня всю последнюю неделю.

— Тебе не терпится отделаться от меня? — В тоне Моргана не было злости. Его голос звучал задумчиво, слегка печально. — Наш дорогой общий друг Ричард позаботился о том, чтобы ты весело проводила время, гуляя в парке и посещая театры с ним и с его матерью. Боже милостивый — вместе с его матерью!

— Леди Уитхемская очень милая женщина, Морган, — сердито заметила она. — Поскольку тетя Летиция упорно отказывается выходить из дома, это был для меня единственный способ сходить в театр. Мне пришлось бы долго ждать, чтобы ты взял меня куда-нибудь с собой, не правда ли? Если бы не Ричард, я бы умерла от скуки у Альмаков.

— Ричард, всегда Ричард. — Морган придвинулся к ней, и она увидела, как блестят его черные глаза. — Кажется, твои чувства изменились. Не ты ли клялась мне недавно, что любишь меня?

Каролина покачала головой.

— Не будь дураком, Морган, — проговорила она, разозлившись настолько, что перестала контролировать себя. — Ричард не более чем хороший друг. Можно было бы подумать, что ты ревнивый муж. Разве у меня есть муж? Уходи, Морган. Мне нужно отдохнуть, если ты хочешь, чтобы я приняла участие в твоей завтрашней вечеринке.

— Маленькая колдунья! Я заставлю тебя вспомнить! Ты не смеешь забывать!

Внезапно Морган обнял ее, и его губы слились с ее губами.

— Так давно… — пробормотал он, оторвавшись от нее. — Слишком долго… Каро, моя сладкая, сладкая Каро.

Ее дыхание стало прерывистым, тело пылало. Забыв о смущении, она стянула с себя ночную рубашку. Она сгорала от нетерпения.