Невеста Единорога - Майклз Кейси - Страница 23

Каролина нахмурилась и еще глубже забилась под одеяло, зная, что даже теплое молоко не поможет ей заснуть. Закрыв глаза, она снова и снова возвращалась к тревожным мыслям о том, что происходит между мужчиной и женщиной, — к тому, что Персик назвала грязным делом, когда впервые заговорила о возможной поездке Каролины в Лондон, где она могла бы заняться бизнесом, если не захочет работать в Вудвере.

Каролина до сих пор помнила, как ирландка, с присущей ей откровенностью и деловитостью, описала этот бизнес, в результате которого — если не вести себя достаточно осмотрительно — начинаются болезни и рождаются нежеланные дети. Если верить Персику, мужчины готовы платить большие деньги за то, чтобы заниматься этим делом, а женщины уступают им со времен Адама и Евы, которые долго жили припеваючи в местечке под названием Рай, не работали и при этом имели все, что им было нужно, но вели себя как-то странно: ходили голыми, как безмозглые олухи, разговаривали со змеями и наконец начали изображать из себя животное с двумя спинами, после чего их счастливая жизнь кончилась.

Откровения ирландки не вполне соответствовали Описанию, данному Эдему герцогом; по его словам, наказание последовало из-за великого греха Евы, в результате чего их с Адамом вышвырнули в мир, преисполненный страданиями. И все же Каролина чувствовала, что, если докопаться до их сути, обе истории были похожи как две капли воды. Адам насладился грязным делом, в то время как на долю Евы выпали одни страдания: месячные и роды. Ничего удивительного в этом не было. Каролина по опыту знала, что все лучшее в этом мире достается мужчинам, а женщинам — только позор.

Мальчиков и девочек в приюте воспитывали отдельно начиная с семилетнего возраста. Однако она много чего насмотрелась в лечебнице и давно уже имела ясное представление о физических различиях между мужчиной и женщиной.

Она даже видела само грязное дело. Однажды вечером, вскоре после ее прибытия в сумасшедший дом, кто-то из прислуги зашел к ней в каморку и пригласил на вечеринку в общее помещение лечебницы.

Каролина отправилась, предвкушая хороший вечер. Еще в коридоре она услышала смех и веселые голоса. С улыбкой на губах она вошла в комнату, надеясь на вкусное угощение, обещанное пригласившим ее человеком. Она никак не ожидала увидеть перед собой такое количество грязных нагих тел, извивающихся на пропитанной мочой соломе.

Куда бы она ни посмотрела, везде были сплетенные тела мужчин и женщин; одни пары прижимались друг к другу бедрами, другие ртами, третьи принимали самые немыслимые позы. Двое мужчин целовались и ласкали друг друга под одобрительные возгласы окружающих, а три женщины атаковали четвертую, тиская и кусая несчастную до крови. Но женщина, по-видимому, совсем не чувствовала себя несчастной: она только смеялась и подбадривала нападавших.

Молоденькая девушка, которой было не больше шестнадцати, забилась в угол и хныкала, прижимая к лицу тряпичную куклу, а один из старших служащих, большой и злобный парень, которого называли Боксером, подошел к ней и начал расстегивать бриджи. Молодая девушка дико закричала.

Больше всего запомнился Каролине этот душераздирающий крик. Она выскочила из комнаты и побежала со всех ног по коридору, пока, истерически рыдая, не наткнулась на мистера Вудвера, который отвел ее в ее комнату. Дорогой мистер Вудвер. При всей своей неспособности справиться не только с больными, но и с собственными служащими, он все же сумел защитить Каролину от низменных инстинктов Боксера. Волею Провидения нашелся человек, который заменил ей Персика.

Почему с ней нет сейчас Персика? Почему она не может спросить ее, какая связь между тем, что она увидела в лечебнице, и самым прекрасным, что ей довелось испытать в жизни, — с поцелуем?

Было ли грязное дело результатом и порождением того чувства, которое влекло Дон Кихота к его Дульцинее?

Или существовал какой-то способ, превращавший грязное дело в чистое? Разумеется, она не могла задать эти вопросы ни мисс Твиттингдон, ни Бетт, ни герцогу. Ни тем более — Моргану Блейкли.

А этот способ должен был существовать. Потому что она не чувствовала, что занимается чем-то грязным два дня назад, когда Морган обнимал ее и целовал. Это было чудесно. И она не чувствовала себя виноватой или испорченной, как те в Вудвере. Это было просто чудесно — и все.

Услышав слабый звук под дверью в коридоре, Каролина быстро села и вытерла слезы, только сейчас осознав, что плакала.

— Бетт? Это ты?

Ответа не последовало, но странные звуки не прекратились: казалось, кто-то скреб по дереву. Отбросив одеяло, она соскочила с кровати, взяла длинное белое домашнее платье и, сунув руки в рукава, подошла к двери, недоверчиво глядя на нее, словно какие-то чудовища затаились с другой стороны.

— Кто там? — спросила она, прижимая ухо к деревянной двери. — Бетт?

Раздался еще один скрежещущий звук. Она увидела, как поворачивается ручка двери. Вне себя от страха (ведь до сих пор она ощущала себя в полной безопасности в гостях у герцога), Каролина попятилась назад. Дверь медленно отворилась.

Но чудовище не появилось. В коридоре вообще никого не было. С минуту ей казалось, что она все вообразила, а дверь отворилась сама. Не надо было так много думать о грязном деле.

И тут она посмотрела вниз и увидела на полу небольшую закрытую корзинку, к ручке которой был привязан большой розовый бант. Некоторое время она стояла неподвижно и только смотрела на корзинку, не в силах поверить, что кто-то оставил ей подарок, а сам тайком скрылся.

Должно быть, это Ферди, решила она, припомнив, что за последние два дня карлик не раз извинялся за то, что без стука ворвался в кабинет герцога и пытался вызвать маркиза на дуэль. Но он не должен был приносить ей подарок. Она тогда обрадовалась его появлению, хотя и испугалась, что карлик поплатится за свою безрассудную смелость.

Она вышла в коридор и осмотрелась, предполагая, что Ферди мог спрятаться за большим сундуком или за одной из кадок с растениями, стоявшими вдоль стен. Никого не обнаружив, Каролина подняла корзинку и торопливо вернулась в свою комнату, заперев за собой дверь.

Забравшись обратно в постель, она поставила корзинку на одеяло и тут заметила аккуратно сложенный листок бумаги, торчавший из розового банта. Каролина вытащила листок, развернула его и поднесла к свече, стоявшей на ночном столике возле кровати, готовясь прочесть рифмованное извинение Ферди.

Она еще не успела ничего разобрать, когда корзинка стала наклоняться и крышка приоткрылась. Каролина испуганно прижалась к спинке кровати, уверенная, что ей преподнесли в качестве подарка змею. Но тут показался маленький розовый носик и два больших желто-зеленых глаза, а затем и вся пушистая мордочка с двумя, острыми ушками с черными кончиками.

— Мя-у, — произнесла маленькая кошечка, словно желая Каролине доброго вечера, потом, окончательно отодвинув крышку корзинки, выбралась на одеяло. — Мяу, — повторила она и начала лизать свою белоснежную лапку.

— Ах какая прелесть! — Каролина поднесла кошечку к лицу, поглаживая ее мягкий белый мех, и вдруг громко засмеялась, заметив, что кончик хвоста кошки, как и кончики ушей, черный. — Ты похожа на мою муфту! — воскликнула она, положив кошку себе на колени и лаская ее розовый животик. — Только ты более теплая, гораздо более красивая, моя маленькая муфточка, моя сладкая Муффи. Ты ведь, знаешь ли, дама, — сказала она, задрав кошке хвост. — Я разбираюсь в таких вещах.

Муффи мгновенно отреагировала — то ли на свое новое имя, то ли на бесцеремонное определение ее пола — и вонзила маленькие острые зубки в палец своей новой хозяйки, а когтями до крови оцарапала ей запястье.

Каролина не обратила внимания на царапины.

— Скоро придет Бетт, Муффи, — сообщила она кошке, которая, защитив свое достоинство, разлеглась на коленях Каролины и громко замурлыкала. — Я попрошу ее принести из кухни еще немного молока и ящик с песком: ты ведь еще слишком мала, чтобы выходить для этого на прогулку. Ты любишь молоко, Муффи? Ну и Ферди! Какой чудесный подарок!