Не могу отвести глаза - Майклз Кейси - Страница 4

Ограждена.

Стреножена.

В ловушке.

Ей двадцать пять, а она все еще почти девственна, не считая одной, принесшей разочарование ночи на втором курсе колледжа. Шелби была влюблена, она могла бы поклясться в этом. До следующего дня. До того момента, как узнала, что ее «возлюбленный» треплет всем, кто готов его слушать, о том. будто он «снял Снегурочку».

А Паркер? Он обращается с ней так, словно она из хрупкого хрусталя. Паркер сказал, что уважает Шелби, а потому подождет до первой брачной ночи. Тоже мне принц…

Частные школы. Частная жизнь.

Избалованная.

Задыхающаяся.

Поступай правильно, Шелби. Встань здесь. Улыбайся. Помни, что ты — Тейт. Охраняй свою личную жизнь, береги честь, никогда не пятнай свою фамилию.

Составь хорошую партию.

Выходи замуж сейчас.

Замуж? Зачем?

— Мисс Тейт? Что-нибудь еще?

Шелби вздохнула и взглянула на молодую горничную.

— Нет, спасибо, Сьюзи. Тебе не стоило меня дожидаться.

— Да, мисс. Что ж, если больше ничего не надо?..

— Иди-иди. — Шелби снова повернулась к окну, к виду на ничто. Так она простояла еще минут пять, глядя, как на полную луну набегают облака, потом плывут дальше, оставляя под собой залитый серебром сад.

Внизу открылась дверь, и на кухонный дворик упал луч желтого света. Шелби видела, как Сьюзи, в шортах и трикотажном топе, пересекла дворик и сбежала по ступенькам на лужайку.

Шелби пошире раздвинула шторы и открыла створку окна, когда услышала мужской голос, окликнувший Сьюзи. Молодая девушка бросилась бежать, а навстречу ей от тени деревьев отделилась фигура. Не прошло и минуты, как Сьюзи очутилась в объятиях мужчины, который закружил ее, обнял и стал целовать.

Шелби слышала их смех, ощущала их радость.

Что бы она почувствовала, если бы Паркер вот так ждал ее в свете луны? Подхватил бы, крепко поцеловал, унес под деревья и, опустив на землю, неистово и страстно занялся с ней любовью?

Как будто такое могло случиться…

Глава 5

Агентство «Д. энд С. секьюрити» занимало весь шестнадцатый этаж большого современного офисного здания на Маркет-стрит в центре города. Грейди хотел двадцатый — верхний — этаж, но Куинн не уступил, напомнив своему слишком увлекающемуся другу и партнеру, что арендная плата возрастает с каждым этажом. «Д. энд С. « процветало, но это не значило, что Куинн был готов швырять деньги направо и налево только для того, чтобы разделить крышу с филадельфийскими голубями.

Но Грейди был рожден для денег… приобретенных старомодным образом: он унаследовал их. Если бы ему позволили, «Д. энд С. « не только заняло бы помещения в пентхаусе, но эти помещения были бы устланы антикварными коврами, отделаны настоящей кожей, а на стенах висели бы подлинники хороших картин. Так или иначе, кабинет Грейди напоминал уголок закрытого мужского клуба. Куинну, когда он туда входил, постоянно казалось, что он сейчас увидит какого-нибудь седовласого старикашку, похрапывающего в одном из кресел, обитых бордовой кожей.

Куинн вырос в типичной семье среднего класса, если можно считать типичным переезд из штата в штат каждые несколько лет в соответствии с новыми назначениями отца, Куинну пришло время поступать в колледж, когда они приехали в Ардмор, под Филадельфией, а когда его семья уехала во Флориду, он остался, находясь еще на первом курсе Университета Пенсильвании.

Его сестра поступила подобным образом за четыре года до этого и осталась в Чикаго, а их родители, выйдя на пенсию, вернулись в Аризону. Все они каждую неделю перезванивались, навещали друг друга по праздникам и все такое прочее, но большую часть времени Куинн чувствовал себя совершенно самостоятельным. В свои тридцать два года он считал такое положение дел вполне естественным.

На следующее утро после дежурства у Тейтов Куинн пришел в контору попозже, рассудив, что честно заслужил несколько лишних часов отдыха за необходимость мириться с Богатыми и Отвратными. Не то чтобы все прошло так уж плохо. Сомертон и его маленькая женушка вели себя вполне прилично, а дядя Альфред, тихо нагрузившись, большую часть вечера подпирал колонну в бальном зале и заглядывал за вырез всем проходившим мимо дамам.

Обеспокоила Куинна только Шелби Тейт, и он до сих пор страдал из-за того, что она намеренно отказывалась признать его или хотя бы потрудиться посмотреть на него, запомнить его имя.

И еще там был этот высокомерный, пустоголовый тип, с которым Шелби помолвлена. Куинн попытался представить себе этих двоих в постели, за разговором об этой скучной процедуре.

Хотя, похоже, за ледяной маской Шелби Тейт теплится намек на пламя. Она только что не кидалась на старину Паркера, пытаясь возбудить его, прижимаясь к нему своим длинным, до бесстыдства соблазнительным телом и спрашивая, не чувствовал ли он когда-нибудь, что умрет, если немедленно не поцелует ее.

Шелби, вероятно, добилась бы большего, если бы прошептала этому типу на ухо котировки ценных бумаг.

Куинн серьезно, без дураков, не любил богатых, и Грейди был одним из немногих исключений. Богатым все падало прямо в руки, и никто из них, видимо, не чувствовал себя благодаря этому счастливым. При большинстве из них состоял на жалованье психиатр. Они разводились с регулярностью смены времен года и проводили время, утверждая, будто помогают экономике тем, что покупают яхты стоимостью три миллиона долларов, поскольку это обеспечивает занятость рабочим на верфях. Жуткие. Вот они какие — богатые.

Что нужно этим богатым, так это пинка под зад. Что нужно Шелби Тейт, по грубому выражению из беспутной юности Куинна, так это вставить ей по первое число. Ей необходим необузданный, сумасшедший секс, так, чтобы пар валил. Кто-то, кто вытащил бы заколки из идеально уложенных волос Шелби, содрал с нее коллекционные одежды девственницы и страстно, до безумия, занялся с ней любовью, пока мертвые глаза этой девицы не полезли бы на лоб.

Едва ли Куинн согласился бы на такую работенку.

Он круто развернулся, когда лифт вполз на шестнадцатый этаж, и ступил на белый с черным мраморный пол, который Грейди назвал необходимыми затратами, так как первое впечатление можно произвести только один раз.

В приемной за своим большим полукруглым столом сидела Мейзи, на белой мраморной стене за ее спиной взору открывались слова «Д. энд С. секьюрити, инк.», составленные из больших латунных букв. Очень впечатляет тех, кто хочет, чтобы на него произвели впечатление. Многие из их клиентов хотели.

На голове Мейзи красовались наушники от портативного телефона, пристроенные на буйных, неестественно рыжих, завитых волосах. Круглое лицо невысокой, несколько пухлой хозяйки приемной наверняка взялся бы нарисовать автор комиксов Чарльз Шульц. Подпиливая наманикюренные ногти, она бормотала в микрофон: «Угу. Угу».

Увидев Куинна, Мейзи улыбнулась ему, указала на наушники и скорчила кислую мину, отчего стала похожа на херувима, страдающего несварением. Наклонившись вперед, она нажала на кнопку отключения микрофона и сказала:

— Утро доброе, дорогуша. Ты припозднился, а ненормальные одолевают уже с самого утра. Вопрос к тебе. «Д. энд С. « хотят охранять пару дюжин слонов, пока цирк в городе? Не-а, я так не думаю, поэтому избавлюсь от этого мужлана. Мужлана… понял? Ой, ты еще не видел Грейди!

Куинн ждал от нее объяснения, но она внезапно состроила гримасу и снова нажала кнопку отключения микрофона, чтобы включиться в разговор.

— Нет, дорогуша, бесплатный арахис не заставит нас передумать. Угу, да, ко уверяю вас, что «Д. энд С. « любят животных… В этом-то весь и смысл, дорогуша… они хотят держаться подальше от них. Но спасибо за звонок. Удачных представлений.

Мейзи была их первой линией обороны и относилась к своей работе абсолютно правильно: быстрота реакции, ум, необходимое при общении с психами чувство юмора и напористость, позволяющая совладать с самыми требовательными клиентами.

Куинн засмеялся, покачал головой и через стеклянную дверь вошел в большую квадратную комнату без окон — нервный центр «Д. энд С. секьюрити». Пять секретарей, обслуживающих две дюжины телохранителей, которые составляли штат агентства, сидели за своими столами, все слишком занятые, чтобы растревожить сердце Куинна… и его бумажник.