Гладиатор по крови - Скэрроу Саймон - Страница 9

– И что вы сделали? – спросил Семпроний.

– А что мы могли сделать? Легат[11] приказал, чтобы уцелевшие оставались в крепости, а потом запер ворота снаружи. Нельзя было позволить, чтобы мор перекинулся на наше войско. По прошествии месяца в живых осталась разве что горстка горожан, настолько дохлых от болезни, что они и в рабы не годились. А вот если бы они хоронили своих, как это положено, выживших оказалось бы куда больше.

– Понимаю. Будем надеяться на то, что начальствующий над портом, если таковой есть, примет нужные меры.

Макрон прищелкнул языком.

– Собачья будет работенка, господин.

– Не наша забота, – пожал плечами Семпроний. – Пошли.

Они шли вдоль берега, пока, наконец, не добрались до руин сторожевой башни, охранявшей вход в гавань. Каменные блоки стены высотой в человеческий рост оставались на месте, однако деревянные брусья, на которых располагался помост, снесло волной. То же самое произошло и с воротами, даже стены поддались ярости волны, обрушившейся на Маталу. Порт, раскинувшийся за едва заметными руинами стены, превратился в груду обломков, древесной щепы и битой черепицы, завалившими четкую решетку улиц, некогда кишевших обитателями приморского городка. Теперь лишь горстка людей ковыляла среди руин, а некоторые сидели и отрешенно вглядывались вдаль.

Потрясенные открывшейся перед ними сценой, трое римлян застыли на краю Маталы. Макрон глубоко вздохнул.

– Так просто через город не проберешься. Лучше обойти по краю и посмотреть, как обстоят дела подальше от воды. – Он показал вверх на склон. Утесы по обе стороны бухты уступали место пологим холмам, обрамлявшим город и сужавшимся к лощине, загибавшейся в невидимой дали, уводя от берега.

Все трое пошли дальше, не отходя далеко от изломанных остатков стены. Склон лишился изрядной доли прежде покрывавших его кустарников и деревьев, и теперь его покрывала все та же кошмарная мешанина мусора и трупов людей и животных, с которой трое мужчин познакомились еще на берегу. Они миновали остатки небольшого грузового кораблика, который волна унесла даже за пределы города и разбила на куски об огромный камень, оставив только шпангоуты с несколькими досками обшивки, застрявшими между камней. Зрелище это вселяло священный трепет в душу Катона. Сила волны была столь же ужасна и невероятна в своем могуществе, как гнев богов.

Как только они добрались до лощины, Катон и его спутники обнаружили, что проще всего было перелезть через остатки стены и осторожно пробираться между руинами. Немногочисленная банда молодчиков деловито таскала ценности из разрушенного дома, должно быть, принадлежавшего одному из самых состоятельных семейств порта. Несколько мраморных бюстов уже валялись возле развалин, a грабители усердно выносили из дома серебряные тарелки и шкатулки с пожитками. Прервав свое занятие, они с опаской посмотрели на проходивших мимо римлян. Рука Макрона привычно потянулась к мечу.

– Плюнь, – буркнул Катон, – нам сейчас не до них.

– Жаль, – фыркнул Макрон, опуская руку вдоль тела.

Дальше они шли, не говоря друг другу ни слова. На противоположной стороне лощины открывалась просторная долина, на которой разрушения, вызванные волной, уступали место последствиям землетрясения, потрясшего остров до самого его основания. Здесь не было портового мусора. Большинство домов просто рухнуло на головы тех, кто находился внутри. Другие дома были разрушены только частично, и лишь несколько вовсе не претерпели никаких разрушений. То же самое можно было сказать о крупных зданиях. Некоторые из храмов превратились просто в груду битого камня, окруженного сломанными колоннами, торчавшими из кучи камней, словно гнилые зубы. Другие, неповрежденные, горделиво высились над руинами. Здесь в живых осталось намного больше людей, чем в порту. Сотни горожан разбирали завалы, спасая из своих домов все, что можно было спасти, или вытаскивая пожитки из жилищ убитых. Небольшие группки местных жителей рассыпались по склонам холма и на равнине, на небольшом расстоянии от города. Тонкие струйки дыма тянулись вверх от маленьких костерков, возле которых ночью грелись уцелевшие.

На большой скале располагался городской акрополь[12], относительно не затронутый катастрофой. Стены остались на своем месте, хотя одна из приземистых башен съехала вниз, на город, с небольшого утеса, раздавив при этом несколько домов. Несколько солдат охраняли верхнюю часть пологого откоса, ведущего к воротам акрополя, a за стенами были видны крыши административного здания, также выдержавшего землетрясение.

– Похоже, что на лучшее рассчитывать было невозможно, – заметил Катон. – Туда нам и надо.

Семпроний кивнул и возглавил путь по главной улице, шедшей к акрополю от окраины. Прежде эта улица была шириной в пятнадцать шагов, но теперь края ее скрывали развалины, и только по самой середине между битым камнем тянулась узкая тропка. Добравшись до насыпи, трое римлян направились вверх к воротам. Часовые немедленно зашевелились и попытались преградить им дорогу. Макрон с прохладцей посмотрел на них. У часовых были овальные щиты вспомогательных войск, однако они выглядели взволнованными и им было не по себе. Их предводитель, оптион[13], шагнул вперед и поднял руку.

– Не подходите ближе. Кто вы и по какому делу?

Семпроний кашлянул и принял важную позу.

– Я – Гай Семпроний, римский сенатор. Это мои спутники, центурионы Макрон и Катон. Нам необходимо повидать старшего римского сановника в этом городе. Немедленно.

Оптион внимательно рассмотрел стоявших перед ним мужей. Бесспорно, назвавший себя аристократом держался именно так, как и полагалось персоне его ранга, а того из его спутников, что был ниже ростом, украшало достаточное количество шрамов, что вкупе с крепким сложением делало его подходящим для солдатской профессии. Однако второй был худощав и молод и не обладал внешними признаками высокого чина. Помимо армейских мечей, ничто не могло подтвердить слова первого пришельца. Все трое были одеты в простые туники, на грязных лицах проступала щетина.

– Сенатор, говоришь? – Оптион нервно облизнул губы. – Прости меня за такие слова, господин, но чем ты можешь доказать это?

– Доказать? – нахмурился Семпроний, выставляя вперед руку, чтобы показать золотое сенаторское кольцо, перешедшее к нему от отца. – Вот! Тебе достаточно?

– Ну, наверное… – осторожно проговорил оптион. – А что-нибудь еще есть?

– Что еще тебе нужно? – возмутился Семпроний. – Кольца довольно. А теперь впусти нас, и пусть кто-то из твоих людей проводит нас к тому, кто командует здесь. Пока я не подверг тебя наказанию за неподчинение.

Оптион вытянулся в струнку и отсалютовал.

– Да, господин. Открыть ворота!

Двое из его подчиненных бросились к воротам и потянули тяжелые створки. Дверь со стоном отворилась. Взяв с собой четверых своих людей, оптион лично повел сенатора и обоих центурионов в глубь акрополя. За воротами оказался небольшой дворик, по обеим сторонам которого тянулись приземистые складские помещения, a впереди располагалась базилика[14]. С крыши ее съехало несколько черепиц, и она была разрушена с одного края. В остальном здание оказалось неповрежденным. Солдаты вспомогательных войск сидели в тени стены акрополя, и кое-кто из них с любопытством проводил взглядом оптиона, сопровождавшего римлян к входу в базилику.

– Похоже, что вам повезло, – заметил Макрон. – Здесь, наверху, особых разрушений не видно.

– Да, господин, – оптион огляделся. – Увы, многие из парней находились в городе, когда начался трус земной. A потом ударила волна. До сих пор не могу досчитаться половины когорты[15].

– Когорты? Какая когорта здесь стоит?

– Двенадцатая Испанская, господин.