Гладиатор по крови - Скэрроу Саймон - Страница 11

– Центурион Портиллус!

Офицер торопливо повернулся, уловив командную нотку в голосе сенатора.

– Центурион Портиллус, в настоящей экстренной ситуации я возлагаю на себя обязанности правителя. А также верховное командование всеми армейскими и флотскими силами, присутствующими на Крите, начиная с твоей когорты. Ты понял?

Портиллус был явно изумлен подобным поворотом событий, как и все прочие в комнате. Судорожно глотнув и всплеснув руками, он проговорил:

– Но, господин, правитель, как ты только что слышал, назначил меня.

– Правитель действовал, исходя из того факта, что ты являешься старшим среди уцелевших офицеров. Он не мог знать, что на острове присутствую я или эти двое офицеров. Будучи центурионами легионов, они превосходят тебя в чине, a я, будучи сенатором, пользуюсь соответствующими полномочиями. Именно я являюсь подходящей заменой правителя Гирция и потому намереваюсь принять на себя верховное командование. Надеюсь, это понятно?

Портиллус кивнул и прикусил губу.

– Ты оспариваешь мое решение?

– Ну… словом, да, господин. Остается вопрос протокола.

– Протокола? – проворчал Макрон. – О чем это ты?

– Строго говоря, чтобы вступить на землю провинции, сенатор нуждается в разрешении императора, – нервным тоном продолжил Портиллус.

– Что? – возвысил голос Макрон. – Какую чушь ты несешь? Наш сраный корабль течет, словно решето. Куда еще мы могли бы приплыть? Или, по-твоему, нам следовало бы сперва доплюхать до Рима, чтобы получить одобрение императора, который милостивым кивком разрешил бы нам ступить ногой на этот трижды поганый островок?

– Этого требуют правила, господин.

– Вот дерьмо! – возмутился Макрон. – Плевать на всякие правила, дурак.

Вмешался Семпроний.

– Центурион Портиллус совершенно правильно поднимает этот вопрос. Однако с учетом обстоятельств… чрезвычайных обстоятельств, я бы сказал… полагаю, что общепринятую процедуру можно проигнорировать. К тому же, – он повернулся к Портиллусу, – я уверен в том, что ты охотно переложил бы ответственность за когорту на старшего по званию офицера. Разве не так?

Портиллус склонил голову.

– Конечно, господин. Как прикажешь… – Посмотрев на застывшего возле двери гонца, он продолжил решительным тоном: – Однако я естественным образом хочу иметь твою расписку в том, что ты настоял на том, чтобы принять командование, и возлагаешь на себя полную ответственность за свои действия, господин.

– Как тебе угодно, ты получишь такую расписку, – ответил Семпроний, постаравшись изгнать из голоса презрение. – Итак, я принимаю командование. Ты согласен?

– Да, господин.

– Тогда начнем с восстановления порядка в Матале и оказания помощи всем, кто выжил при землетрясении. – Сенатор посмотрел на Катона и Макрона и на мгновение задумался, прежде чем принять решение. – Центурион Макрон, возлагаю на тебя заботу о порядке в Матале. Приказываю тебе сделать все необходимое для того, чтобы помочь местным жителям. Ты распоряжаешься всеми оставшимися запасами съестного и уцелевшими домами. Особое внимание уделяй спасению раненых и засыпанных в руинах. И никаких грабежей, подобных тому, что мы видели на пути сюда. Любыми средствами предотвращай подобные беззакония. Понятно?

– Да, господин.

– Хорошо. Тогда, центурион Катон, мы с тобой немедленно выезжаем в Гортину. Нужно посмотреть, что там осталось от властей провинции. И там нам придется задержаться, чтобы восстановить правление на Крите и управиться с этим хаосом.

Катон кивнул.

– Да, господин. А как быть с кораблем и теми, кто остался на борту?

Семпроний улыбнулся:

– Юлии там пока ничто не грозит.

– Но здесь она будет под более надежной охраной, господин.

– Конечно. Центурион Макрон позаботится и об этом.

Макрон потрепал друга по плечу.

– Доверься мне, брат.

– Можешь, кстати, позаботиться обо всех остальных матросах и пассажирах, – продолжил Семпроний. – Добавь их к составу когорты. Пусть они не солдаты, но люди надежные. Они более чем доказали, что на них можно положиться в беде.

– Я учту это.

– Моряки? – Центурион Портиллус покачал головой. – В Двенадцатой Испанской? Парни не потерпят этого, господин.

– Потерпят все, что я прикажу, – твердым тоном проговорил Макрон. – И судя по тому, что я видел, они окажутся желанной добавкой к бездельникам, валяющимся под стенами акрополя. А теперь, Портиллус, я хочу, чтобы всех солдат и офицеров созвали на построение. Пора познакомить их с новым командиром.

Как только Портиллус поспешил исполнять приказание, Семпроний пожал руку Макрона.

– Удачи тебе, центурион. Делай все возможное. Если что-то потребуется, посылай ко мне гонца в Гортину.

– Да, господин. И как долго ты намереваешься там остаться?

Подумав мгновение, Семпроний пожал плечами.

– Пока будет необходимо, наверное. Только богам известно, что мы там обнаружим и какова ситуация в остальной части провинции. Ознакомившись с ней, я пришлю тебе известие в Маталу.

Сенатор и Катон позаимствовали из кладовой префекта пару плащей, чтобы не замерзнуть во время ночной скачки в Гортину, выбрали двух лучших коней из конюшни, располагавшейся в углу между двух стен акрополя, и сели в седла. Когда обе лошади направились в сторону ворот, солдаты когорты уже строились под неодобрительным взглядом Макрона, остававшегося в тени колоннады базилики. Проезжая мимо, Катон повернулся в седле.

– До скорой встречи, Макрон.

– Береги себя, дружище. Похоже, что нас ждут сучьи времена.

Возле ворот Семпроний прищелкнул языком и перевел коня на рысь, направляясь вниз по откосу к основной улице города, обрамленной руинами. Проехав через остатки ворот, Катон бросил последний взгляд на море. Хотя он не мог видеть ту сторону бухты, где на берегу остался «Гор», сердце его пронзила острая тревога за Юлию.

Семпроний заметил выражение на лице молодого офицера и улыбнулся.

– Успокойся, Катон. Пока она находится под защитой Макрона, ей ничто не грозит.

Катон заставил себя улыбнуться в ответ.

– Знаю. Не позавидовал бы тому человеку, который дерзнет бросить ему вызов.

Они ехали по ведущей в Гортину дороге, пролегавшей по плавным холмам, где можно было видеть новые картины произведенных землетрясением разрушений. Здание за зданием, виллы, фермы, придорожные святилища были обрушены и превращены в груды кирпича, черепицы и ломаной древесины. Уцелевшие вытаскивали из руин раненых; то и дело попадались рядки обряженных в саваны тел, приготовленных к погребению или кремации. Живые взирали на проезжавших мимо всадников с откровенным ужасом и немым изумлением, и Катон, ощущая себя виноватым, следовал за Семпронием, пытаясь не обращать внимания на страдание, своей тяжестью придавившее землю вдоль всей дороги до Гортины.

Когда начали сгущаться сумерки, Семпроний велел остановиться и дать коням отдых на окраине небольшой деревеньки. Здесь не уцелело ни одного дома, и на пороге ночи живые в зловещем молчании жались друг к другу под теми остатками крова, которые еще можно было найти. Не слышно было ни горестных стенаний, ни стонов раненых. Только от близлежащих руин небольшой фермы доносились тихие всхлипывания. Привязав своего коня к стволу дерева, Катон направился на звуки плача.

– Катон, – негромко остерег его Семпроний, – не заходи далеко.

Центурион кивнул и осторожно направился дальше. В сумраке еще была видна поваленная стена и разлетевшиеся по земле возле нее черепицы. Звук сделался более громким. Пригнувшись к каменным блокам, прежде образовывавшим стену, молодой человек заметил движение под одной из лежавших неподалеку больших черепиц. Он пригнулся и аккуратно снял черепицу. Тонкий голосок вскрикнул, и Катон увидел верхнюю часть тельца маленького, двухлетнего на первый взгляд, ребенка, лежавшего на спине. Малыш был без одежды, пухлое бледное тельце покрывала грязь и запекшаяся кровь. Черепица ударила его по голове, содрав часть кожи вместе с волосами, и черная липкая масса запекшейся крови закрывала часть головы. Глаза ребенка были открыты, круглые синие глаза внимательно смотрели на Катона, и он не переставая скулил.