Евангелие от Чаквапи - Стукалин Юрий Викторович - Страница 35

— Сволочи! — Никита всем телом вжался в руль, испуганно тараща глаза на приближающиеся машины. — Они тоже стреляют!

— Гони! Гони! — заорал я, стараясь вывести его из оцепенения. Он резко крутанул руль и надавил ногой на педаль газа. Джип сорвался с места так, что я ударился затылком в подголовник. Лаваро оказался прямо на нашем пути. Он стоял на месте, опустив голову на грудь и пошатываясь, как пьяный. Никита притормозил, объезжая его, и я выскочил из машины. Ник остановился, нервно ударяя по рулю ладонью и постоянно оглядываясь назад на приближающихся преследователей. Я подхватил Лаваро, распахнул заднюю дверцу джипа и бесцеремонно затолкал его в салон, после чего сам быстро запрыгнул на переднее сидение. Никита не стал ждать, когда я захлопну дверцу, и джип снова рванул с места, набирая скорость. Теперь преследователи гнались за нами почти впритык. Нас разделяло не более трех метров.

Глава 21

— Источник там, — Рико остановился, кивком указывая на большие валуны.

Они были похожи на другие многочисленные нагромождения камней, встречавшиеся на их пути, и Сью не могла понять, как он может различать их. Не ошибся ли он? Вот уже вторые сутки брели они по этой чертовой, выжженной солнцем безводной земле, где даже кактусы вырастали не больше чем на пару дюймов. Днем, когда температура воздуха поднялась до сотни градусов по Фаренгейту, они пытались найти тень среди валунов, но солнце стояло прямо над головой, не давая тени. И тогда Рико выкопал ножом неглубокую яму, велел ей лечь туда и растянул над ней одеяло, закрепив его так, чтобы в щели попадал воздух. Он сел рядом — она видела его сквозь щель — и тихонько покачиваясь телом, пел вполголоса что-то на своем языке. Песня была протяжной, похожей на завывание попавшего в капкан койота, но в ней ощущалась некая древняя сила, исходившая из глубины его дикой души. Слушая, Сью не заметила, как закрыла глаза и заснула. Он разбудил ее через некоторое время и заставил встать и идти. Сил двигаться уже не было, и только надежда на скорейшее обнаружение воды заставляла переставлять ноги… Шаг, еще один… Каждый из них давался с таким трудом, будто ноги увязали в топком болоте, а на плечах приходилось тащить поклажу фунтов в сорок. Иногда поднимался слабый ветерок. Облегчения он не приносил, только поднимал мелкие песчинки, и они забивались в глаза и нос. Голода Сью не чувствовала, но мучительная жажда и страшная головная боль сводили с ума. Она физически ощущала, как от недостатка жидкости кровь сворачивается в ее венах. Вспомнилась история о попавших в завал шахтерах, пивших собственную мочу, чтобы выжить. Раньше одна мысль об этом вызывала у нее содрогание, но сейчас нет. Сейчас ей все равно, что пить — лишь бы жидкость. Что угодно — хоть морскую воду, хоть ослиную мочу. Если бы на их пути попалась грязная, загаженная лужа, она сочла бы это сейчас невероятной удачей, подарком судьбы.

— Вода в расщелине между теми двумя валунами, — Рико уже мало напоминал того героя-мачо, явившегося ей в самый неожиданный момент. Его щеки ввалились, длинные волосы спутались клочьями, губы потрескались, а под глазами образовались темные, заметные даже на его бронзовой коже, круги. Он отпустил поводья, слегка повел пальцами, приглашая девушку следовать за собой, и, пошатываясь, медленно побрел к валунам.

День подходил к концу, солнце садилось. Сью стояла вцепившись в стремя, чтобы не упасть, чувствуя, как подгибаются непослушные ноги. От наползавшего, давящего сумрака рябь в глазах усилилась, замелькала, расползаясь темными пятнами. Девушка сделала неуверенный шаг вперед. Горячий воздух казался вязким, затягивающим… Вода… наконец-то… Как мало надо человеку… Ей хотелось плакать от радости, рыдать, забившись в истерике, но слез не было. Сью больше не могла идти. Стремя выскользнуло из разжавшихся пальцев, и она медленно опустилась на колени, поползла на четвереньках вслед за индейцем, чувствуя, как впиваются в ладони мелкие, острые камешки. Хотелось быстрее добраться до воды, полностью погрузить в нее голову и пить, пить, пить…

— Воды нет, — голос Рико был тихим… Нет, ей показалось… Этого не может быть… Показалось…

— Источник высох, — теперь индеец говорил громче. Он присел рядом с ней на корточки, озабоченно глядя на нее.

— Копать надо, — Сью опустилась на колени, голова ее в бессилии упала на грудь. — Копать… добраться до… воды…

— Там камни, — перебил ее Рико.

Сью с трудом приподняла голову, попыталась ответить, но потрескавшиеся губы не слушались, лишь приоткрылись слегка… Она почувствовала, как ужас — леденящий, животный ужас сжимает сердце. Только сейчас она начала полностью осознавать свою беспомощность перед природой. Ее красные, распухшие глаза опустошенно смотрели сквозь склонившегося к ней индейца. Девушка прикрыла глаза и согнулась, прижимая ладони к пульсирующим вискам. Никогда прежде она не чувствовала себя так ужасно. Тело было словно чужим, непослушным, голову пронзала резкая, колючая боль, тошнота комком подкатывала к горлу, сжимая и без того пересохший рот. Сью оторвала руки от висков, опустила ладони на раскаленный песок. Глубоко вдохнула, стараясь отогнать тошноту, но горячий воздух лишь сильнее обжег легкие. Голова закружилась, в глазах потемнело, и она почувствовала, что сознание проваливается в черную бездну.

Рико подхватил ее, не давая упасть, прижал к себе и заговорил быстро, уверенно:

— Все будет хорошо, Сью, — его пальцы растирали ее виски. — Мы выберемся. Верь мне, — словно издалека раздавался его голос. От прикосновения его рук боль в висках смягчилась и уже не разрывала голову на части резкими толчками. Рико осторожно уложил ее на песок, и она свернулась, сжалась в комок, будто ожидала, что сейчас со всех сторон на нее обрушатся жестокие удары. В полузабытье слышала она слова Рико: — Не думай, что пустыня — враг всего живого. Люди и звери живут здесь уже тысячи лет. Надо научиться быть частью ее. Враг не пустыня. Враг — паника… ослепляющая, убивающая надежду. Надо принимать ситуацию такой, какая она есть, а не терять времени и силы на саможаление. Наше главное оружие — холодный рассудок и выдержка. Поддашься панике, потеряешь надежду — ты погиб…

Сью не видела, как апач поднялся и подошел к стоявшей неподалеку лошади. Передние ноги изможденного животного были широко расставлены, колени слегка подогнуты, а голова опущена так низко, что выдыхаемый из ноздрей воздух поднимал с земли маленькие облачка песчаной пыли. Индеец снял с пояса флягу, открутил крышку, а затем острием ножа перерезал вену на шее лошади. Густая, бурая кровь заструилась по покрытой пеной шкуре животного, и Рико, смахнув пену ладонью, подставил флягу, наполняя ее кровью. Лошадь не шелохнулась. Она лишь скосила на индейца свои большие, темные, полные укоризны глаза, а затем захрипела и тяжело повалилась на бок.

Рико вернулся к девушке, присел рядом, обнял ее правой рукой за плечи и приставил горлышко перепачканной кровью фляги к ее губам:

— Сделай пару маленьких глотков. Позже дам еще.

У Сью не было сил спросить, откуда вдруг взялась вода во фляге. Она припала к ней, жадно глотая живительную влагу. Вода оказалась густой, солоноватой, с легким металлическим привкусом…

Ник гнал джип по темным, незнакомым улицам, стараясь оторваться от преследователей. Вцепившись в руль так, что на руках взбухли вены, он напряженно всматривался вперед и громко матерился сквозь сжатые зубы. Стрелка на спидометре зашкаливала за семьдесят, но он не снижал скорости даже на поворотах. Мы не знали города, и оттого становилось еще страшнее. Я постоянно оглядывался назад в надежде, что преследователи отстанут, но они мчались впритык к нам. Две их машины неслись по узким улицам одна за другой и пока не могли нас ни обогнать, ни прижать сбоку.

— Пристегнись! — заорал Ник, стараясь перекричать рев мотора. Он все так же неотрывно следил за дорогой, не имея возможности даже бросить взгляд в зеркало заднего вида.