Евангелие от Чаквапи - Стукалин Юрий Викторович - Страница 28

— Сколько? — она была ошарашена количеством испанского груза.

— Теперь понимаете мою осторожность? Мои доводы разумны и убедительны. — Харрингтон выпрямился, глядя на нее внимательно, изучающе. — Не обижайтесь на меня. Я же не мог рассказывать об этом всем, у кого покупал информацию.

— Почему же сейчас рассказываете мне?

— Во-первых, вы и без меня будете искать груз, и не исключаю возможность, что удача улыбнется именно вам… Я хорошо изучил вас, Сьюзен, и преклоняюсь перед вашим умом и интуицией. А остаться обделенным, — он улыбнулся, — я не хочу. Во-вторых, объединив усилия, мы получаем больший шанс обнаружить золото. В третьих… полагаю, никто из нас не обеднеет, если мы поделим найденные сокровища… Хватит всем. Что думаете?

— Ваши предложения? — спросила она после некоторой паузы.

— Мы расспросили здесь местных по поводу скал в пустыне, выдавая себя за любителей экстремального альпинизма. Милях в семидесяти к югу отсюда есть нечто похожее. Мы выезжаем через полчаса, — он указал на стоявший возле кафе большой джип. — Вода, палатки, необходимое оборудование — все готово. Так что, если решитесь присоединиться к нам, буду рад.

— Если вы знаете, где находится скала, зачем вам я?

— О! Если бы все было так просто, — он громко засмеялся, обнажая ряд белых, крупных зубов. — Боюсь, Сью, поиски наши не ограничатся исследованием лишь одной скалы. Предстоит долгая, кропотливая работа, и такой знаток истории, как вы, нам, несомненно, пригодится. Решайтесь!

Она задумалась, а затем кивнула и начала подниматься из-за стола:

— Хорошо. Только мне надо забрать вещи из мотеля.

В аэропорту нас встретили двое в штатском, сопроводили до черного «мерседеса» с затемненными окнами и мигалкой на крыше, а сами сели в машину сопровождения. Я уже начал привыкать к эскорту.

— Не волнуйтесь, — успокоила нас Камила. — Все будет хорошо.

Полдня ушло на разговоры с разными людьми из спецслужб. Нас допрашивали вежливо, но напористо. Сперва по одному, затем обоих вместе. Некоторых из этих людей мы уже знали — они вели наше дело после заварухи в Чиапасе. Как и обещала Камила, претензий со стороны мексиканских спецслужб к нам не было. Не откликнуться на просьбу попавшего в беду Диего мы не могли, все это прекрасно понимали. Конечно, нас пожурили за излишнюю самостоятельность, но мы с Ником в два голоса уверяли, что перво-наперво по приезде собирались обратиться за помощью в полицию, однако нападение бандитов Ромео полностью нарушило наши благие намерения. Напоследок нас спросили о дальнейших планах. Я ответил, что мы хотели бы встретиться с Диего и Мари, но нам посоветовали ограничиться телефонным разговором. По крайней мере, пока. Мари находилась на лечении в закрытой клинике, и Диего с отцом не отходили от нее ни на шаг.

Когда список вопросов к нам был исчерпан, нас отвезли в отель — небольшой трехэтажный домик, выдержанный в колониальном стиле снаружи, но вполне современный внутри. Водителя, доставившего нас туда, звали Игнасио. Он оказался парнем разговорчивым и по ходу указывал на всевозможные достопримечательности, а также советовал, куда стоит сходить и что надо посмотреть.

— Обязательно запомните, — смеясь, наставлял он нас, — когда мы проезжали по улице Морелос. — У нас такой огромный город, что названия улиц зачастую повторяются, и сотни улиц носят имя Морелоса, Хуареса или Идальго. Очень легко запутаться, а потому, беря такси, всегда уточняйте район, куда едите, особенно если направляетесь в пригород.

На углу улицы Игнасио притормозил, ткнул пальцем в сторону группы туристов, столпившейся возле огромного, имитированного под красный кирпич красивого дома:

— Это музей вашего революционера Троцкого, — сказал он и медленно поехал дальше. — Сам же домик, в котором он жил, вон там, рядышком, видите?

— А чёй-то он здесь делал? — любознательно осведомился Ник, заставив меня покраснеть от стыда, но Игнасио не обратил внимания, охотно продолжив:

— Он провел в нашей стране долгие годы, после того как бежал из России. Здесь же его и убили.

— Да, да, припоминаю, — закивал Ник. На лице его отразился тяжелый мыслительный процесс. — Ледорубом башку проломили.

— Точно, — подтвердил Игнасио. — Но это было второе покушение. Первая попытка провалилась. В 1940 году вооруженная группа молодчиков, якобы во главе с художником Давидом Сикейросом, прорвалась сквозь охрану и обстреляла дом. Они выпустили более двухсот пуль, но Троцкий с женой и ребенком спрятались под кроватями и не пострадали. А убили его спустя несколько месяцев. Жаль, хороший человек был. У нас его любят.

Слушать нашего добровольного экскурсовода было интересно, если бы не постоянные вопросы Ника, то и дело перебивавшего его. Мы ехали по Койоакану — самому историческому из исторических районов Мехико, любуясь великолепием домиков стиля усохшего модерна, больше подходивших поселку старосветских помещиков, нежели суперсовременному мегаполису. А каменные заборы, со свешивающимися с них вьющимися растениями еще более усиливали это впечатление. Здесь не было современных зданий, как в других районах Мехико, и если бы не проезжающие мимо машины, могло бы показаться, что мы перенеслись на пару веков назад.

— Обязательно потом съездите сюда, — продолжил Игнасио, и в голосе его проскользнули умиление и грусть одновременно. — Койоакан — самый романтический уголок Мехико! Но ему не справиться с натиском стекла и бетона, и он доживает свои последние дни… Простите, у меня Койоакан вызывает ностальгию по детству… И обязательно угостите себя лучшим мороженым из чикосапоте, какое можно отведать только здесь.

— Из чего? — снова перебил его Никита.

— Чикосапоте, — пояснил Игнасио, — это фрукт дерева чикле. Вкусный необыкновенно. — Он оторвал правую руку от руля и, растянувшись в улыбке, погладил свой живот. — У нас даже из риса мороженое есть. Тоже вкусно. Мехико — вообще необычный город. Да что там говорить, здесь яйцо варить надо с полчаса, не меньше! Большая высота над уровнем моря. Вода не кипит…

Изредка по пути попадались слегка накренившиеся старинные церкви и особняки, и Игнасио объяснил, что это последствия разрушительного землетрясения, случившегося лет двадцать назад. Он притормозил еще только один раз, указав на церковь и «госпиталь Иисуса Назаретянина», основанные самим Эрнандо Кортесом в 1524 году на месте, где, согласно преданию, тот впервые встретился с Монтесумой.

— Это самые старые постройки в стране, — пояснил он и с гордостью добавил: — Они до сих пор действуют, а в церкви хранятся останки самого Кортеса.

Мы снова влились в нескончаемый поток машин. Выкрашенные в желтый цвет столичные автобусы наполняли улицу оглушительным ревом, оставляя за собой отвратительный густой шлейф черной гари, и когда один из них оказывался перед нами, весельчак Игнасио чертыхался, сразу же стараясь вырулить на другую полосу. Дышать в Мехико и без того не легко. Город окружен горами, и отработанный газ не имеет возможности никуда выйти. Многочисленные государственные проекты, как вывести газ из города, пока не принесли результатов. Но дело не только в извечном смоге. Город возвышается на две тысячи метров над уровнем моря, и хронический бронхит — обычное заболевание среди местных жителей. Признаться, и у нас с Ником спустя несколько часов пребывания в Мехико начали слегка слезиться глаза, но Камила успокоила, сказав, что скоро это пройдет.

Игнасио подрулил к отелю, высадил нас, попрощался и уехал. День подходил к концу, на улице зажглись первые фонари, ярким светом вспыхнули неоновые рекламы. Мы прошли внутрь, зарегистрировались. Просторный холл украшали многочисленные картины и красочные ковры, но сейчас они нас не интересовали. Силы были на исходе, и единственное, чего нам хотелось — доползти до постелей и спокойно проспать до утра. Управляющий с плохо скрываемым любопытством оглядел нас — двух типов с изодранными лицами в форменных рубашках и брюках колумбийской армии и шнурованных ботинках, более подходящих для джунглей, чем для города. А увидев наши паспорта, удивленно поднял глаза и, не сдержавшись, сочувственно спросил: