Евангелие от Чаквапи - Стукалин Юрий Викторович - Страница 22

Дверь раскрылась, вошел человек в военной форме с повязкой на рукаве «дежурный». Санчес встал:

— Лейтенант проводит тебя. Отдыхай, — сказал он, давая понять, что разговор закончен.

В коридоре меня уже поджидал Ник. Он стоял, оперевшись плечом о стену, понуро разглядывая свои рваные, грязные кроссовки. Дежурный проводил нас на третий этаж, открыл одну из дверей, пропустил нас вперед и вошел следом. Мы осмотрелись. Небольшой холл и просторная комната, в которой стояло две кровати с тумбочками, холодильник и шкаф. На одной из тумбочек примостился телефонный аппарат.

— Телефон местный. Если вам что-нибудь понадобится, просто поднимите трубку. В шкафу найдете чистую одежду и новую обувь ваших размеров. Еда и напитки — в холодильнике, — сухо пояснил дежурный и указал на белую дверь в холле. — Здесь душевая кабина и санузел. — Говорил он без эмоций, словно выдавал заученные фразы. — Полотенца, одноразовые бритвы и банные принадлежности там для вас приготовлены.

— Хорошая камера, чистенькая, — Ник кивнул на зарешеченное окно, в которое уже пробивались первые лучи утреннего солнца.

На лице дежурного впервые проскользнула слабая, едва заметная улыбка — лишь немного сдвинулись уголки губ:

— Решетка на окне не должна вас смущать — здесь военная база, а не отель. Это не камера, а комната для гостей. Спокойной ночи. — Он повернулся, намереваясь уйти, но у двери задержался. — Я вынужден вас запереть снаружи, поскольку вы находитесь на секретном объекте. Если возникнут проблемы, свяжитесь со мной по телефону, — и лишний раз напомнил. — Просто поднимите трубку.

Дежурный вышел, раздался звук проворачиваемого в замке ключа, а затем удаляющиеся шаги по коридору. Никита открыл холодильник, достал по бутылке минеральной воды, горку сэндвичей, и устало опустился на кровать.

— Они меня допрашивали как вражеского шпиона, — удрученно пробурчал он набитым ртом. — Спрашивали мое звание в ФСБ и сколько танков я поставил боевикам ФАРК в прошлом году. Сказали, что ты уже раскололся и даешь показания.

— Вот козлы, — глядя на него, я не мог не рассмеяться. — Не переживай Ник, я свалил всю вину на тебя.

— Уроды тупые, — он начал отчаянно жестикулировать, зло цедя сквозь зубы. — Я им объясняю, что нас похитили в Мексике, а они все талдычат свое: «На кого работаешь, скотина? Давай нам явки, пароли!» Объясняю им, мол не Штирлиц я, а они: «Кто такой Штирлиц? Какое место он занимает в иерархии русской мафии?»

Никита был настолько серьезен в своем простодушном возмущении и так красочно живописал в лицах допрос, что я расхохотался до слез.

— И постоянно спрашивали, — он взял второй сэндвич и вопросительно взглянул на меня. — Что мы такое украли из лагеря повстанцев? Дескать, пленный фарковец утверждает, будто мы сперли что-то сверхсекретное. Ты не в курсе, что же мы там уперли, кроме томика картавого пидарчука и порнушного журнала?

— Не знаю, может, бредил с испугу, — говорить о карте сейчас, когда нас наверняка прослушивали, мне показалось неразумным. Я подошел к шкафу, открыл его. На полках лежали аккуратно сложенные армейские брюки и рубашки полевого образца цвета хаки, а внизу стояли две пары высоких, шнурованных ботинок. — Завтра будем выглядеть, как два обыкновенных колумбийских солдафона, — сказал я, поворачиваясь к Нику. — Ладно, ты успокаивайся, а я пойду приму душ, а то от нас воняет, как от бомжей.

— А мы и есть бомжи, — услышал я его мрачный голос, закрывая за собой дверь в ванную комнату.

Когда я вернулся, он уже спал, свернувшись на кровати поверх одеяла, так и не раздевшись. Я выключил свет, лег на соседнюю кровать, накрывшись одеялом, и впервые за несколько дней уснул, как нормальный человек. Сколько часов я проспал, не знаю, но когда проснулся, солнце уже светило вовсю. На стуле возле кровати, глядя на меня и утирая текущие по щекам слезы, сидела Камила…

Глава 14

Вертолет завис метрах в десяти от земли над небольшой поляной. Летчик не рисковал опускаться ниже в такой темноте, боясь задеть лопастями винта деревья, а освещать джунгли прожектором было еще опаснее. Луч света слишком далеко видно в ночи, и патрули ФАРК могли заметить его. Пять человек один за другим быстро скользнули вниз по сброшенной веревке, и мгновенно растворились в густых зарослях. Едва последний из коммандос оказался на земле, вертолет поднялся и взял курс на юг. Через три часа вертушка должна вновь подобрать их здесь. Если они не успеют выполнить задание за отведенное время, им придется ждать следующей ночи. Теперь, после недавнего боя в затерянном глубоко в джунглях лагере повстанцев Энрике Мартинеса, командование не решалось посылать туда вертолеты в дневное время. Если не удалось разгромить данное подразделение ФАРК, следовало для начала обезглавить его, и задача, поставленная перед капитаном спецназа Лаваро была четкой — уничтожить Энрике Мартинеса. На этот раз операцию разработали досконально, учтя все мелочи. Задействовали даже службы спутникового слежения.

Плотные облака закрывали луну, а мелкий дождь моросил по листве, заглушая шаги бегущих трусцой людей. Лишь благодаря приборам ночного видения они могли передвигаться по ночному лесу. Пройти мимо охранявших лагерь ФАРК патрулей и пикетов не составило труда. Группки повстанцев по три-четыре человека, накрывшись плащ-палатками, жались от холодных капель дождя под деревья, ничего не различая в кромешной темени леса. Спецназовцы без труда проскользнули мимо и вошли в пределы лагеря. Каждый из них хорошо помнил расположение хижин и палаток по снимкам из космоса. Теперь оставалось только выяснить, в какой из них спал Мартинес. Время от времени по лагерю проходил патруль из двух человек, освещая себе путь фонариками. Иногда лучи света скользили по окрестным зарослям, но разглядеть затаившихся бойцов в причудливых тенях, отбрасываемых сучковатыми ветвями и колыхавшимися на ветру широкими листьями, было невозможно.

Едва патрульные миновали прячущихся в чаще коммандос, те неслышно выскочили наружу и молниеносно набросились на них сзади. Схватка была тихой и скоротечной. Только фонарики упали на землю и тут же потухли, вдавливаемые в мокрую землю тяжелыми ботинками. Одного из патрульных убили сразу, второго оглоушили рукоятью ножа. Коммандос быстро втащили их в кусты. Когда лежавший в беспамятстве фарковец пришел в себя, его рот был зажат чей-то ладонью, руки и ноги крепко связаны, а к горлу приставлено острие ножа.

— Хочешь жить, отвечай на вопросы и не шуми, — прошептал склонившийся над ним Лаваро. — Понял?

Патрульный кивнул, и Лаваро убрал ладонь с его рта.

— Где Энрике Мартинес?

— В большой армейской палатке. Если пойдете прямо, она будет третьей слева.

— Сколько в ней еще человек?

— Он один.

— Если обманешь, я убью тебя.

— Он действительно там один, — голос патрульного дрожал от страха. — Я говорю правду.

— Хорошо, верю тебе, — прошептал Лаваро, снова наложил ладонь на рот фарковца и с силой вдавил лезвие в его горло. Тело дернулось и обмякло.

Осмотревшись, коммандос медленно двинулись по спящему лагерю. Армейская палатка оказалась именно там, где говорил убитый патрульный, но едва они приблизились, как заметили метнувшегося к ней человека. На нем, как и на них, был прибор ночного видения, и он легко ориентировался в ночи. Коммандос застыли. Лаваро включил тепловизор. Два силуэта отобразились на экране — один лежал, а другой, вошедший, крался к нему, занеся руку. Лаваро подал команду, и первым ринулся в палатку. Высокий, широкоплечий человек, с перебитым, как у боксера носом и выбритой наголо головой, стоял возле распростертого тела Мартинеса, нанося ножом один удар за другим. Лаваро мгновенно вскинул пистолет с наверченным на ствол глушителем и выстрелил. Пуля пробила лоб нападавшему ровно между бровей, и он тяжело повалился на земляной пол. Капитан подскочил к Мартинесу. Тот был сильно изрезан, но еще жив. Он безуспешно пытался подняться с кровати, хрипя и сплевывая кровавую пену.