Узник Гуантанамо - Шахов Максим Анатольевич - Страница 39

– Тарасов?! – переполошились на том конце беспроводной линии. – Белорыбин где?! Дайте немедленно Белорыбина! Что у вас происходит?! Немедленно отвечайте, «Гамма»!

Артем вогнал трубку между держателями и, кивнув, побежал в сторону «красной линии». Краем уха он услышал, как Саня отдает команду водителям бэтээров. «Справа, за дом, понял?! Фарой светить! И огонь выше окон! Длинными очередями! Над крышей! Зацепите стекла – яйца оторву!»

«Хороший парень Саня! – одобрительно подумал Тарасов. – Только не командир… а кто тогда?! Ну да – заместитель! Хороший заместитель… жаль, что уже не мой…»

Хорошее боевое спокойствие овладело Артемом. Он легко прополз последние полста метров до «красной линии», за которой начиналась мертвая зона, свободная от людей и машин.

Впереди, за чахлыми деревьями, напуганно мигали рекламные огни торгового центра «Лебедушка». Гас и вновь вспыхивал свет в окнах. Мотались за стеклами колючие тени. Неразборчивый гул слышался оттуда, и, кажется, доносились крики. Слава богу, стрельбы не было. И террористы ведь молчали – может, сдрейфили: над головами у заложников постреляли, и все?

Тарасов представил сейчас, как в набитых китайским ширпотребом тоннелях «Лебедушки» блуждают террористы без лиц со вскинутыми к потолку автоматами. Шарят, выискивают укрывшихся посетителей, берут их в заложники. Кого-то тащат за шиворот, сгоняют в одном месте – люди, неудобно сидящие на полу; люди, люди. Женщины и мужчины. Соотечественники. Москвичи и гости столицы. И где-то там бледная напуганная Даша. И им всем угрожает опасность. Артем мало знал Дашу, но был уверен, что она-то плакать не станет: скорее исцарапает ублюдкам морды и получит пулю в грудь, чем подчинится.

«Хрен вам!» – Тарасов произнес эту фразу как заклинание, стискивая оружие. Чувство опасности внезапно обожгло Артема. И опасность исходила не из нутра ярко освещенной «Лебедушки», а откуда-то с противоположной стороны, из сумерек.

Интуиция не подвела Тарасова: из-за угла двигались бойцы полицейского спецназа, похожие на космонавтов в своих тяжелых бронежилетах и «сферах». Под мышкой у движущегося впереди бойца были оранжевые трубки дымовых шашек.

Артем мягко перебежал через улицу и помахал Белорыбину рукой. Тот поднял глаза от экрана мобильника.

– А сейчас, Саня, звони, куда можешь: сейчас менты вперед попрутся – потом только трупы останется вынести. Звони, Саня!

Белорыбин воспринял эти слова очень серьезно. Он ухватился за рацию, потом в сердцах бросил трубку радисту и набрал номер на мобильном. До Тарасова донеслись слова:

– Если сейчас не остановить полицию, за успех не ручаюсь!.. Так точно, понимаю!.. И не в звездочках тут дело, товарищ генерал… Не в звездочках и не в пряниках!..

Подействовало средство: «космонавты» полежали на асфальте минут пять и по одному тихо стали оттягиваться назад, на исходную.

Артем вернулся к «красной линии», улегся рядом с комвзвода-один и шепнул тому в ухо:

– Ну что, готовы, панфиловцы?

Лейтенант чуть повернул горбоносый профиль – с Кавказа, что ли, или казак донской?

– Порядок, товарищ майор, – с готовностью ответил комвзвода. – А что, пора?

Эти слова «товарищ майор» согрели душу Артема.

– Трехминутная готовность, – ответил Тарасов. – А ты меня помнишь, что ли?

– Так точно! – Губы лейтенанта сложились в мягкую улыбку. – Я курсантом еще был, а вы учения проводили… В Подмосковье, помните?

Загудел мотор со стороны «Лебедушки» – «Скорая» медленно, как во сне, разворачивалась на разметке опустевшей автостоянки.

– Помню, конечно! – соврал Артем.

– Разрешите вопрос, товарищ майор?

– Валяй!

– Вы к нам обратно насовсем?

Тарасов покачал головой:

– Это как бог даст…

– И еще вопрос, товарищ майор… А кто такие «панфиловцы»?

Артем не успел ответить. С тыла раздался рокочущий звук, с которым невозможно спутать никакой другой: завелись белорыбинские «БТР-80» – три как один. Белый сумасшедший свет прожекторов заплясал в мглистых сумерках. Перекрещиваясь и утраиваясь, поток света стремился к «Лебедушке». Белый свет разгонял мрак, слепил и сеял ужас.

Тарасов вскинул руку, растопырил пальцы – и, пригнувшись, первым побежал вперед. Артем знал, что в эту секунду чернявый лейтенант пристроился за ним метрах в трех, тронулось первое отделение, держа автоматы наперевес, за ним второе, под беззвучную сержантскую команду…

«Даша! Дашенька!» – мелькнуло в голове Тарасова, и на долю секунды ему стало страшно. Страшно не за себя…

Из окон их еще не заметили. «Шурх-шурх!» – слитно звучал топот идущего на штурм спецназа. Из-за угла справа выставились морды бэтээров – один чуть задержался, дал вправо, обрушив на асфальт стойки газетного киоска. И заработали пулеметы. Белорыбинская угроза подействовала – крупнокалиберные «владимировы» изливали всю накопившуюся ярость, не останавливаясь ни на секунду. Подломившись, рухнула с плоской крыши «Лебедушки» срезанная очередями радиомачта. Заполошно замелькали огни в бесконечных окнах.

А там, в ста метрах позади, оттолкнулся от асфальта, поднялся и пошел вперед по плану «Ц» второй взвод… «Чему их Саня учил?! И научил ли?! Ох, любил он учебный процесс на самотек пускать… Эх, пацаны мои, пацаны, не подведите! Выживите, пацаны, очень вас прошу!..»

Наплывал освещенный первый этаж, прыгал перед глазами круглый мячик багровой лампы под гипсовым рельефным потолком. Колыхнулась в проеме чахлая тень в балаклаве. Артем вскинул автомат…

* * *

– К окнам! Гранаты у Рыжего?! Давай его сюда! – прохрипел похожий в своей балаклаве на гнома-переростка вожак. – И не подымать голову никому! – проорал он в сторону торгового зала, где у кассового барьера сгрудились заложники. – Стреляем без предупреждения!

Подбежал второй террорист в алой балаклаве, из прорези которой светились угольно-черные глаза.

– Слышь, двое внизу говорят: движения нет… Выжидают. И по телику молчат – только про теракт в пятый раз долдонят…

Вожак сплюнул:

– Испугалась твоя Москва! Я же говорил!

– Испугалась-то испугалась, а вот Кремль молчит – мы ведь напрямую требования выдвигали, – возразил подошедший здоровяк в грязном камуфляже.

– Может, хлопнуть парочку да из окна выбросить? – предложил тип в алой балаклаве. – Или девку какую пощупать?

– Я те щас пощупаю! – прикрикнул вожак. – Нашел время! Мы – политические требования выдвигаем! Тебе что, мало сказанного?! «Мы требуем освобождения политических заключенных, предоставления им права свободно высказываться…»

– Чес все это! – проворчал здоровяк, всовывая в губы сигарету. – Мои политические требования простые – один хрен, пожизненное светит, так я лучше красиво доживу!.. Это кому там, на хрен, в туалет?! – заорал здоровяк в сторону нахохлившихся заложников. – За барьер зайди и мочись! А можно и под себя – не облезете!..

Без малого четыре десятка людей надышали в зале, так что не продохнуть. Воздух, казалось, все больше сгущался. Один из террористов со скуки ковырял кассовый аппарат. «Цанг-цанг!» – падали в тишину резкие удары по железу.

– Эй, хватит там! Иди окно паси! – Вожак повел носом и приказал: – Ты и ты – вниз! На подкрепление к тем чертям! Черный ход – прочно?

– Там баррикада – все в норме! – заверили его.

Двое, сердито хлопнув дверьми, затопали вниз по широкой лестнице. Качнулись у них над головами яркие женские кофточки на вешалках.

И над крышей «Лебедушки» грянул пулеметный гром…

* * *

Тарасова опередил похожий на грузина лейтенант: точным одиночным выстрелом он срезал противника, и звук этого выстрела утонул в грохоте очередей с белорыбинских бэтээров. Дало трещину и осело тяжелое витринное стекло.

Артем первым вбежал на первый этаж. Со стороны сквера уже хлопали одиночные выстрелы: не удержался-таки Белорыбин, пустил третий взвод с фланга. Пускай – уже все равно. Удача – это «Гамма», а «Гамма» – это удача…

«Дашенька! – мысленно орал Тарасов, перебегая между одежными стойками. – На пол! На пол падай! Падай и лежи, моя девочка, только не вставай!.. Даша-а-а!..»