Пойманные сном (СИ) - Радин Сергей - Страница 53

Из четверых первым в глаза бросался высокий плешивый тип с неожиданно мясистой нижней челюстью и толстогубым ртом, с глубоко посаженными свирепыми глазками, которые, едва их касался хотя бы световой блик, вспыхивали оранжево-красным. Ещё он отличался широкой костью. Даже странно выглядевший на нём чёрный деловой костюм не скрывал отчётливой костлявости. В руках он, кажется, единственный держал громадный меч с широким клинком.

Другой - меньше и плотней. Лёхин сразу про себя обозвал его Усачом: ничем особым во внешности не отличаясь, он щеголял усиками - редкими и жёстко торчащими в стороны. Усач крепко сжимал обеими руками довольно опасного вида нож.

Металлический перелив сопровождал движения третьего. Он держал цепь вяло, словно малолетний мальчишка, который таскает за собой интересную уличную игрушку, не решаясь выбросить быстро надоевший предмет. Если бы не слишком уплощившийся нос, крысюк напоминал бы симпатичного парнишку, безмятежно взирающего на происходящее. Но Лёхин помнил, как он сам опробовал цепь в качестве оружия, и потому держал цепевика на особом внимании.

Четвёртый постоянно прятался за спинами дружков, но явно не был расположен сбежать при первом же удобном случае, как это сделал пятый. Свет лишь раз мазнул по его лицу, которого Лёхин не запомнил, но приоткрытый узкий рот врезался в память оскалом жадности и нетерпения. Оружие при нём наверняка есть, но - прячется крысюк, не разглядишь, что у него там.

Настроившись на последний шаг к противнику, Лёхин всё же успел мгновенно уйти в сторону, чуть огромный меч Костлявого свистнул к нему. Использовать в этой ситуации меч-складенец пока смысла нет. Зато он вскинул над собой дубинку-черен, встречая вброшенную в воздух цепь, и резко опустил её. Дубинка сильно дёрнулась. Но отнять цепь не получилось. Пришлось развернуться, чтобы прихваченная цепь размоталась - и ударила по инерции падения Усача. Тот свалился на газон.

Лёхин снова развернуться - и в этот момент ему легонько дали под челюсть, призывая взглянуть на поверхность под ногами. Лёхин как раз отступал, только что отдав цепь, - и на ходу ударил ботинком в лицо того, кто прятался за спинами крысюков и, воспользовавшись темнотой, пытался достать его снизу.

Спасибо, Шишики.

Держа меч, словно топор - не, настоящий колун! - Костлявый налетел так, будто побежал не сам, а был влеком рвущимся вперёд оружием. Лёхин, пригнувшись, прыгнул под его оружие, дубинкой ударил в бок плашмя - толкая под неотвратимо летящую Костлявому на голову цепь. Тот успел глянуть на то, что летело сверху. Лучше бы не глядел: цепь обрушилась на него со всей дури - прямо на лицо. Лёхина мороз продрал по спине, когда он услышал чавкающе-смачный хруст ломающихся костей. Костлявый рухнул на спину, основательно шваркнув головой по низкому бордюру между приподъездной площадкой и газоном.

Трое от неожиданности застыли. Погромыхивая, пару раз подскочил на асфальте меч Костлявого и ткнулся концом клинка уже в землю газона. Дрожь постепенно успокаивающегося оружия завораживала. Как завораживало неподвижное тело…

Крысюки подняли глаза на Лёхина. Лица непонятные. Спокойные. То ли они сами решили добиться своего, то ли Альберт настропалил их на победу, но они рванули вперёд, не обращая внимания на оружие в руках Лёхина. Чуть припоздав, к ним присоединился сбежавший было в самом начале стычки крысюк.

Через секунды защиты Лёхин сообразил, что они банально хотят снести его числом. Они лезли к нему, словно безумные, наплевав на раны, которые множились, так как и он не желал поражения. Несколько раз, только чудом - переступив ногами, он умудрился не свалиться от бросающихся под ноги крысюков. Драться же по-настоящему приходилось в основном с Усачом и цепевиком.

Дубинку он вскоре выкинул - за спину. Слишком непривычное оружие, чтобы им можно пользоваться в столь активной драке. В ход шли меч-складенец и руки-ноги. Но - Лёхин отступал. Чтобы удержаться на ногах от кидающихся самоубийц, которые то и дело вынуждали его переводить внимание с бойцов на них.

Всё произошло слишком быстро. В очередной раз бросился под ноги вернувшийся - с диким визгом, от которого Лёхин шарахнулся. Жёсткий удар под колени. Откуда здесь… Вон откуда. Он же пятится. Это бетонная ступень крыльца. Одновременно в воздух стремительной змеёй метнулась цепь и вытянула его, потерявшего равновесие, по лицу слева. Боль взорвалась и заполыхала яростным огнём во мраке.

Из ослабевшей ладони выпал меч. Человек упал боком. Как ни странно, цепь милосердно развернула в последний момент тело - и он не рухнул, а будто сложился…

Крысюки, запаленно сопя, замерли, всматриваясь в лежащего. Потом переглянулись. Схватка произошла настолько молниеносно, что в столь поздний час ни жильцы дома, ни прохожие не успели заинтересоваться, чем таким занимаются на площадке перед домом почти невидимые в темноте молодцы, тем более - явно опасные.

Усач сунул под пиджак свой широкий нож и слегка попинал Лёхина по ногам. Тот не шевельнулся. Крысюк склонился над человеком. Остальные пристально наблюдали за обоими. Усач что-то проворчал и разогнулся, пошёл к упавшему мечу. Постоял, медленно ощериваясь узкой челюстью…

На приближающийся к подъезду по дороге перед домом перестук крысюки внимания не обратили. Как не обратили внимания на внезапно проснувшийся ветер, где-то нашедший поиграться целые вихри сухих листьев.

Забавно и жутковато принюхиваясь, Усач не наклонился, а точно перетёк в поклон, протянул руку к мечу-складенцу. И - с суматошным визгом отпрянул. На клинок, ближе к рукояти, наступила чья-то нога в сапоге.

На бетонную плиту крыльца высыпала целая орава взволнованных домовых. Впереди - Елисей, держащий в руках Шишиков.

Крысюки сбились в кучу, что-то перепуганно ворча и повизгивая.

С дороги перед домом к подъезду, всё так же тихонько перестукивая копытами, пошла гнедая лошадь, направляемая твёрдой рукой женщины, которая по-мужски сидела в седле. Едва лошадь остановилась (листья, несомые разыгравшимся ветром, шаловливо обвевали её ноги), всадница повернула голову взглянуть на крысюков.

Высокий русоволосый мужчина, помешавший крысюку взять меч, поднял оружие и подошёл к Лёхину. Второй, похожий на первого, разве что повыше и худощавей, взял под уздцы лошадь и помог всаднице спешиться. Зашелестели листья её одеяния, когда женщина скользнула с лошади. Осенница сонно кивнула ему и присела перед Лёхиным. Домовые, не решавшиеся подойти, следили, как она медленно обирает что-то с человека, в то время как двое мужчин в старинных воинских одеждах сторожат её, сверху вниз поглядывая на крысюков. Те уйти не могли: защита дома не пускала в обе стороны.

Длинные волосы с вплетёнными в них травами и листьями почти касались лица Лёхина. Тонкие пальцы двигались дремотно, но уверенно… Осенница встала. Мужчина, подобравший меч Лёхина, подошёл и взвалил человека на своё плечо. Домовые бросились в подъезд - неизвестный последовал за ними. Легко, словно не ощущая ноши на плече.

Тем временем Осенница снова села в седло. Сонные глаза равнодушно скользнули по лежащему крысюку с разбитым лицом.

Мужчина, оставшийся с нею, обернулся к газону и тихо свистнул. Из высоких сиреневых кустов, ещё не сбросивших пожухлую листву, тенью из тени, вышли два вороных коня. Едва воин взялся за их узду, к месту происшествия подъехал чёрный джип.

Крысюки оживились, злобно зашипели на Осенницу, пока та искоса не взглянула на них. Лиственный вихрь взвился перед ними и застыл, будто листья нанизали на проволоку. Крысюки замолчали. Будучи недавно обычными людьми, они пока ещё не разбирались в том мире, частью которого стали.

Вышедший из джипа водитель почтительно открыл дверцу салона. Альберт встал на краю площадки. Крысюки бросились к нему. Женщина на лошади не шелохнулась.

Не обращая внимания ни на неё, ни на крысюков, Альберт осмотрел площадку и направился к Костлявому. Взяв его за шиворот, он неожиданно легко потащил его за собой к машине. Крысюки поплелись за ним. Альберт буквально зашвырнул безвольное тело в джип, выждал, когда в него сядут крысюки, и сел сам. Джип уехал.