Порванный шелк - Майклз Барбара - Страница 8

Эта коллекция напоминала коллекцию тети Рут только разнообразием представленных стилей, начиная с прекрасного нижнего белья ручной работы эдвардианской эпохи и заканчивая пресловутым серебряным кафтаном и тюрбаном, которые миссис МакДугал надела на свою первую встречу с будущей невесткой. Рут до сих пор не забыла о том, в какой шок поверг ее вид этого кафтана; она рассказывает об этом по сей день.

Но это были не копии — это были оригиналы. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в этом. Карен дотронулась до складок одного платья, хрустальные бусины которого сверкали, как крошечные кусочки льда; посмотрела на этикетку.

— "Бэленсайга", — прочитала она.

Миссис МакДугал кивнула.

— Где-то есть еще парочка таких бесценных вещичек. Он мне приданое готовил, но я отдала кое-что уборщице.

У Карен невольно вырвался тяжелый вздох:

— Вы отдали эти бесценные вещи уборщице? Но он — он был модельером всех королевских домов Европы и Англии!

— Еще много чего осталось. В свое время я была словно рама для сушки белья: одежды приобреталось видимо-невидимо. — Миссис Мак указала на белоснежное платье из тончайшей, напоминавшей паутинку ткани, каждый дюйм которого был расшит шелком или украшен кружевом: — У меня их было дюжины — эдаких платьиц для невинных девушек. А вот это... — Она взяла великолепное платье из серебряной с золотом парчи, воротник и широкие рукава которого были оторочены собольим мехом.

— Я была в нем на «Девушке из Юты» в театре Никер-бокер в 1914-м. — Она стала напевать немелодичным голосом: — Ла-ла-ла-а...

— Джером Керн? — спросила Карен, усмехаясь.

— Верно. У тебя просто нюх на антиквариат. Кстати, что это за термин — «мода»?

— К таким вещам он не подходит. Это все классика — произведения искусства. — Карен подняла руки, как бы протестуя. — Я не могу принять этого.

— А кто говорит, что я тебе все это отдаю просто так? — глубоко посаженные глаза миссис МакДугал хитро прищурились. — Какова будет прибыль? Около двухсот процентов, не так ли? Я получаю треть, так что никакого риска.

Карен беспомощно развела руками и рассмеялась:

— Вы невозможный человек.

— Спасибо. Давай все-таки позавтракаем. Я уже проголодалась.

Она подняла серебряную крышку и вдохнула аромат только что принесенной яичницы и обрамлявших ее сосисок.

— Мне бы, конечно, есть не стоило, — сказала Карен. — Я и так вешу больше нормы.

— Готова поспорить, ты уже начала худеть. Наверняка хорошим аппетитом ты в эти дни не отличалась. У меня была подруга, — задумчиво сказала миссис МакДугал, — которая целый год после развода жила на джине, копченых устрицах и артишоках.

— Вы это выдумали?

— Деточка, нет нужды выдумывать замысловатые истории. Люди совершают порой такие вещи, какие ни один писатель не в состоянии придумать. А когда человек, подобно мне, уже прошел по жизни девяносто лет, он все это видел неоднократно. Так вот, она похудела на двадцать фунтов. — Затем миссис МакДугал добавила: — Не подумай, что я советую тебе придерживаться ее диеты. Лучше съешь сосиску. После завтрака мы сходим посмотреть магазин, который я имею в виду.

— Миссис Мак, даже речи быть не может о том, чтобы открыть свой магазин в Джорджтауне. Арендная плата и налоги здесь просто астрономические. Нужно поискать подходящее место где-нибудь в пригороде — Гейтерсберге, Роквилле. Это как раз то, с чего начинала Джули; она перенесла свой бизнес в Джорджтаун всего несколько лет назад; и думаю, она об этом очень сожалеет.

— Согласна с тобой, — спокойно сказала миссис МакДугал.

— Вы? Но вы же сказали...

— О, я всего лишь хотела проверить, все ли у тебя в порядке с мозгами. Теперь я вижу, они на месте. Так каковы же твои планы?

Карен совсем не была уверена, что у нее были хоть какие-нибудь планы. Тем не менее, побуждаемая поощрительным ворчанием и кивками, она услышала себя как бы со стороны, многословно объясняющей планы на будущее; перспективы, которые она продумала во сне, — не иначе, потому что во время прогулок она этого точно не делала. Походы в музеи, где она могла бы изучать костюмы и ткани, из которых они сшиты; способы обработки антикварных вещей; поездки на выходные в близлежащие города в поисках новых источников пополнения на местных аукционах и распродажах... К тому моменту, когда они закончили завтрак, Карен осознала, что в общих чертах план у нее готов; и она недоверчиво посмотрела на миссис МакДугал, которая облизывала пальцы, доедая шестую сосиску.

«Она колдунья, — подумала Карен, — настоящая колдунья в восемнадцать карат. Как она могла догадаться, о чем я думаю, когда я сама не знала об этом? Или она просто вложила свои мысли в мою голову? Неудивительно, что Пат стал интересоваться магией и религиозными предрассудками. Его воодушевило поведение матери».

— Похоже, у тебя все под контролем и продумано, — произнесла миссис МакДугал. — Что касается товара, то в этом я тебе могу помочь; у меня найдется несколько друзей, которые с удовольствием согласятся заработать пару долларов на стороне.

— Я буду должна платить вам комиссионные.

— Сколько? — с надеждой в голосе спросила миссис МакДугал.

Карен начала было смеяться, но передумала. Миссис МакДугал была очень серьезна.

— Вы уверены? — отважилась спросить она, указывая на пышные наряды, разбросанные по комнате.

— Вполне. Я не доставлю моему предприимчивому сыну удовольствия распоряжаться этими вещами, но в одном он прав: этот дом слишком велик для меня и моих слуг. Джозеф скорее умрет, чем откажется хотя бы от одного из обычаев, который он считает существенным, а однажды он и вправду умрет. А остальные слуги такие же старые, как Джозеф, — Рейчел, моя горничная, — ты помнишь Рейчел? — и повар, и другие. В числе прочих я и им предлагала уволиться, но они отказались; по правде говоря, я не могу себе представить свою жизнь без них. Они — мои друзья. Итак, я решила все распродать, возможно, в конце лета.

— Патрику не нужен дом?

— А что он с ним будет делать?

— Как досадно, такое замечательное место выпускать из семьи после стольких лет.

Миссис МакДугал презрительно фыркнула.

— Пустая сентиментальность, девочка моя. Это место — обременительное имущество; оно разрушило моего отца, который старался жить соответственно этому месту и дому, не имея достаточных средств для этого; и он потерпел неудачу еще до того, как я вышла замуж за Джексона. А кроме того, вещи сами по себе ничего не значат. Только люди имеют значение. В доме нет ни одной вещи, включая сам дом, которой бы я не смогла пожертвовать, чтобы добавить хоть год к жизни Джозефа.

— Да, конечно. Но...

— Никаких «но». Решено. Ты уже закончила? — И, не дожидаясь ответа, миссис МакДугал нажала звонок, вызывая прислугу. Рейчел открыла дверь сразу, ожидая, видимо, где-то поблизости. Рейчел еще не успела войти в комнату, а косматое создание, извиваясь, уже направилось прямо к Карен. Та торопливо подняла ноги, и собака, промахнувшись, злобно вцепилась в ножку стула.

— Ужасная собака! — хором стали ругать ее Рейчел и миссис МакДугал, устремившись к животному с двух сторон. Миссис МакДугал первой подскочила к собаке и взяла ее на руки.

Рейчел крепко обняла Карен.

— Я надеюсь, это кошмарное существо тебя не поранило, душечка! — воскликнула она. — Я старалась не пускать ее сюда, но ей как-то удалось проскочить мимо меня. Сейчас я уже не такая быстрая, как раньше.

— Собака промахнулась. — Карен осторожно опустила ноги, поглядывая на Александра.

Главным достижением Александра было первое место в состязаниях «Самая безобразная собака Вашингтона». Мероприятие проходило под патронажем миссис МакДугал. Она влюбилась в пса с первого взгляда и преследовала его владельца до тех пор, пока он не согласился ее продать.

Александр выглядел, как... Воображение всегда покидало Карен, когда она пыталась найти сравнение. Александр не был похож ни на одно вымершее или живущее существо. Размером он был с карликового пуделя, с той разницей, что кривенькие лапки его были короткими, как у таксы. Лохматый, как бобтейл, хвост он имел непристойно лысый. А цветовая гамма была настолько обширной, что в глазах рябило: черный, рыжий, коричневый, белый, и все это на общем сером фоне. В сравнении с ним канюк и крокодил выглядели просто красавцами. Он любил только две вещи — есть и кусаться. Его обожаемая хозяйка настаивала на том, что два этих пристрастия имеют родственное начало и что попытки Александра откусить кусочек от посетителя были результатом плохого зрения. Но, отдавая должное Александру, нужно сказать, что он обычно кусал одного и того же человека всего один раз. Обычно.