Гнездо для птенца - Майклс Ли - Страница 12

Не отрывая глаз от Рори, Элинор спросила:

— Вы пообедали?

— Нет, — ответил Мак. — Мы решили не останавливаться, чтобы не быть застигнутыми бурей.

— Позвоните Паркеру и скажите, чтобы он немедленно об этом позаботился.

Она не повысила голоса, но ее слова прозвучали как недвусмысленный приказ. Уэнди растерялась — это она Маку приказывает? Но тут послышались легкие шаги в соседней комнате, и сиделка ответила:

— Да, мэм.

— Не утруждай себя, мама, об этом уже позаботились. — Мак склонился к матери и нежно поцеловал ее в щеку.

— Ну что ж, увидимся утром.

Уэнди машинально сделала шаг, чтобы взять ребенка.

— Нет, — сказала Элинор резко.

Уэнди отпрянула, словно ее ударили. В последние несколько минут власть явно перешла в другие руки. По всей видимости, у нее больше не осталось никаких прав на Рори.

— Извините, — быстро поправилась Элинор. — Я не хотела вас обидеть. Я только хотела сказать, что моя сиделка уложит ребенка спать, чтобы вы могли спокойно поесть и отдохнуть. Вы, должно быть, очень устали.

Уэнди с трудом сглотнула и постаралась ответить вежливо:

— Да, конечно. Очень вам признательна.

Это действительно было так. Она настолько устала и проголодалась, что была не в силах заниматься с Рори. То, что Элинор Берджесс заметила это, свидетельствовало о ее чуткости. У Уэнди не было никаких оснований испытывать что-либо, кроме благодарности. И все же, когда она провела рукой по кудряшкам Рори и пожелала ей спокойной ночи, она словно сказала «прощай».

ГЛАВА ПЯТАЯ

Несмотря на угрозу Мака, они все-таки не нагрянули в кухню. Вместо этого Мак повел ее в просторную столовую в задней части дома, где Паркер уже накрывал на две персоны. Мак попридержал стул для Уэнди, затем сел сам рядом с ней.

Паркер зажег свечи в центре огромного стола, налил два бокала вина и стал разливать суп.

— Миссис Кордоза посылает свои извинения за этот наскоро приготовленный обед, сэр. — Он поставил перед Уэнди суповую тарелку из тонкого фарфора.

Она вдохнула деликатный аромат супа, и ей почудилось, что он приготовлен из сливок с омаром. Уэнди вспомнила арахисовое масло на тосте, который она ела в тот вечер, когда к ней пришел Мак. Очевидно, миссис Кордоза и понятия не имеет, что такое по-настоящему наскоро приготовленный обед.

Паркер подал суп Маку.

— Кстати, сэр, я приказал одному из людей отогнать машину в гараж.

— Спасибо. Я совсем забыл о ней. Завтра надо будет ее помыть. — Мак расправил салфетку и взял ложку. — Пока я не увижу ее при дневном свете, я не смогу решить, оставить ли ее.

За супом последовал салат, заправленный острым соусом из меда и уксуса, и горячие булочки из муки грубого помола. Паркер незаметно убрал ее пустую тарелку, и только Уэнди собралась сказать, что она уже сыта, как он внес большое блюдо, накрытое крышкой, и спросил:

— Кусочек филе, мисс?

Она даже не успела ответить, а он уже ловко отрезал несколько кусочков говядины и веером разложил их на фарфоровой тарелке. К этому добавил ложку пассированных овощей и, прихватив тарелку полотенцем, поставил ее перед Уэнди.

— Очень горячо, мисс, — предостерег он, поворачиваясь, чтобы приготовить то же самое для Мака.

— Когда вы сказали, что мы нагрянем в кухню, я подумала, что вы имеете в виду что-нибудь простенькое, — вполголоса сказала Уэнди. — Сандвичи или что-нибудь такое.

Мак улыбнулся.

— Миссис Кордоза меня любит. Я умею оценить хорошую кухню.

Паркер бросил заключительный взгляд на стол, собрал все лишнее и удалился.

Мак потянулся к бутылке вина, стоявшей у его локтя, и снова наполнил бокал Уэнди.

Она откусила кусочек филе. Оно было восхитительно — сочное, розовое, с чудесной корочкой по краям. Давно уже она не ела ничего вкуснее.

После ухода дворецкого в воздухе возникло напряжение.

Уэнди обдумала и отбросила несколько тем для разговора и наконец спросила:

— А что с вашей матерью?

— Ревматоидный артрит.

— О, это ужасно.

— Временами да. Ей то становится легче, то хуже. Сейчас у нее как раз обострение. Таким больным противопоказаны стрессы, и после смерти Мариссы улучшений у нее не было.

Уэнди ловко подцепила крошечную морковку и отправила в рот.

— Так вот почему вы хотели подготовить ее, прежде чем привезти Рори.

Мак утвердительно кивнул.

— Ей станет лучше?

— Я надеюсь. Такое и раньше случалось.

— Но она сможет заботиться о ребенке?

— Ей поставили диагноз сразу после рождения Мариссы, и она справлялась. Конечно, ей помогали сиделки.

— Интересно, не это ли имела в виду Марисса, говоря о том, что ребенка погубят, — вслух размышляла Уэнди. — Сиделки вместо матери…

В голосе Мака появились металлические нотки:

— Марисса любила все драматизировать.

— Но ведь растили-то ее все-таки сиделки?

— Ну да, так.

Уэнди положила вилку и сказала — почти нежно:

— А теперь вашей матери еще хуже, не правда ли? Вы ведь понимаете, что она не может по-настоящему заботиться о ребенке. Если даже подержать Рори на коленях причиняет ей боль…

Мак пожал плечами.

— Она что-нибудь придумает.

— Сиделки? Няньки? Вот чего вы хотите для Рори? Ваша мать не в состоянии даже приласкать ее. А ваш отец ею едва интересуется. Но от отца трудно ожидать, чтобы…

Дверь столовой распахнулась, и их прервал веселый голос:

— Так ты привез ее! — В комнату влетел молодой человек и хлопнул Мака по плечу.

Очевидно, один из его братьев, заключила Уэнди. Этот юноша был не так высок, как Мак, и, вероятно, лет на десять моложе — или, может быть, так только казалось из-за его приветливого, открытого лица. В нем не было ничего от сдержанности Мака.

В его присутствии Мак казался более тяжеловесным. Но это не так. Вовсе нет. Он был надежным, вот правильное слово. Женщина спокойно может опереться на плечо Мака.

Молодой человек протянул Уэнди руку:

— Привет. Я Митч.

Уэнди вежливо пожала ему руку.

Митч направился к буфету и изучил то, что осталось от их обеда. Очевидно, решив, что это заслуживает его внимания, он достал с полки фарфоровую тарелку и отрезал себе изрядный кусок говядины. Сев напротив Уэнди, он принялся есть, разглядывая девушку с выражением искреннего интереса.

Взглянув на его тарелку, Мак спросил:

— Разве ты не обедал?

— Только один раз. И к тому же это была форель, а не то, что у вас. Почему миссис Кордоза всегда готовит для тебя так, словно ты какой-то особенный?

— Потому что я очень разборчив в еде. Я могу оценить ее усилия. А тебе все равно, что есть.

Митч, проигнорировав замечание брата, повернулся к Уэнди:

— Как вам нравится Чикаго?

Она решила ответить дипломатично:

— Мне пока не довелось увидеть город. Только снег.

— Мерзкая погода, да? Вы выбрали самое отвратительное время года для приезда. А я уеду на Гавайи, когда кончу университет. Я бы уже сейчас был там, если бы не Мак, который уверен, что я стану проводить все свое время за серфингом, вместо того чтобы учиться. Это напомнило мне, Мак, что нужно поговорить с тобой о занятиях по статистике.

— Только не теперь, Митч. Как насчет десерта, Уэнди?

Паркер появился словно по волшебству, и Уэнди не могла решить: то ли он читает мысли, то ли Мак воспользовался каким-то скрытым от глаз средством связи.

Она тряхнула головой.

— Я не осилю больше ни кусочка. Не буду вам мешать. Я пойду спать, если не возражаете.

Митч вскочил, чтобы отодвинуть ее стул.

— Только не подумайте, что я хочу избавиться от вас, — признался он. — Но это действительно очень важно, поэтому спасибо за понимание. Знаешь, Мак, нечасто встретишь женщину, которая понимает с полуслова и при этом не устраивает сцен. Может, тебе стоит подума…

Мак не дал ему докончить:

— Ты об этом хотел со мной поговорить, Митч?

Паркер слегка поклонился.