Золотой мираж - Майкл Джудит - Страница 7

Дом стоял у самого конца длинной дороги, которая обвивала густой лес из великанов-дубов и платанов. Он был чисто-белый, с круто задранной вверх крышей и парадной дверью в вышине и глубине крыльца с гостеприимным фонарем. Огромные окна выходили на широкую лужайку, ограниченную низкой каменной стеночкой, за которой стояли высокие деревья с переплетенными ветвями, защищая от вторжений внешнего мира. Сад начинался сразу же от дорожки к крыльцу, и распространялся вперемежку с клумбами вокруг всего дома, а сзади него протекал маленький ручей.

Внутри дубовые полы отражали бурные потоки солнечного света, и белые колонки поддерживали кленовые перила, которые взлетали до второго этажа, где находилось четыре спальни, одна из них с камином. Спальни выходили на обширную площадку. В угловой спальне Эмма поглядела через окна на деревья и чистое голубое небо, на пузырящуюся речушку, которая текла по июньски свежему саду, наполненному лилиями, поздними ирисами, первыми розами.

— Это самое красивое место в мире, — вздохнула Клер.

Агент провел их по дому.

— Здесь очень много пространства, за миллион с четвертью, очень много пространства, миссис Годдар. Новенькая кухня, как видите, гранит и дерево, прекрасная комбинация современного и традиционного, и все весьма фундаментально; а здесь, видите, камины, и в библиотеке и в гостиной, и двери библиотеки раскрываются так широко; вы и ваша дочь сможете развлекаться по высшему разряду. А теперь нижний уровень: семейная комната, прачечная комната, винный погреб, гимнастическая, шкафы из кедра, склад, и терраса, выводящая к кухне и столовой комнате, все с плиткой, конечно, настоящий.

Уилтон, вы понимаете; это классический ново — английский дом, но со своей особенной теплотой…

— Да, — сказала Клер. — Вы были правы; мне он очень понравился. Я возьму его.

Агент уставился на нее.

— Вы имеете в виду, что можно начинать договариваться о цене?

— Нет, я не хочу волноваться об этом. Я беру его. Я хочу переехать сюда как можно скорее.

Он прочистил горло:

— Цена — один миллион двести пятьдесят тысяч долларов.

— Да, я слышала, что вы это говорили.

— Ну, конечно, это замечательный дом для вас и вашей дочери, по-настоящему необычный дом…

Клер не стала его слушать дальше; она задумалась об оплате дома. Раньше ей представлялось, что она просто подпишет чек, как это делала с машинами, но теперь она осознала, что сделать так не может. Она уже купила две очень дорогие машины и кучу одежды, а еще предстоит меблировать дом. И у нее только два миллиона долларов, или чуть меньше после последних покупок, и это на оставшиеся одиннадцать месяцев и двадцать четыре дня. Всего два миллиона долларов, подумала она вдруг: всего, всею. Что, ради Бога, со мной случилось, что я говорю о всего двух миллионах долларов?

Она закрыла глаза. Это безумие. Еще недавно она считала, что никогда не сможет их все потратить, а теперь она не в силах позволить себе подписать чек и размышляет о малости остающейся суммы. Из горла вырвался унылый смешок. Ей много раз теперь предстоит выбирать что делать.

Агент рассуждал о получении права собственности и ипотеке.

— Если только, — деликатно прибавил он, — вы не хотите платить наличными.

— Нет, нет, я воспользуюсь ипотекой, — сказала она. — Мы можем ускорить это, и я уверена, что получение права собственности не займет много времени. Разве только есть проблемы?…

Агент затряс головой.

— Тогда, если вы позвоните моему финансовому менеджеру, — она вынула карточку Оливии Д'Оро из сумочки и передала ему, — и она устроит все с депозитом и прочим.

— Серьезные деньги, — произнес агент. Он лучезарно улыбнулся. — Вы покупаете особенный дом, миссис Год-дар. Я уверен, что вы будете здесь счастливы.

— Да, — сказала Клер. — Будем.

Она нашла Эмму, все еще находившуюся наверху.

— Где ты хочешь поставить кровать? — она была так взволнована тем, что только что сделала, и так удивлена самой собой, что голос дрожал.

Эмма резко обернулась:

— Ты купила его? Уже?

— Да, а почему нет? Разве он не чудесный? Я всегда мечтала о таком доме. Тебе он нравится, да?

— Нравится? О, мама!

— Ну тогда…

— Да, но… я не знаю… я только думала… ты понимаешь, дом… он такой большой. Я думала, что ты поговоришь с кучей людей, прежде чем купишь такое… но ты не стала, и с машинами… так что…

Ужас сковал Клер. С высот своего счастья она нырнула в сомнение. Конечно, ей следовало с кем-нибудь поговорить. С Джилой или со своим менеджером, или с кем-нибудь с работы, кто разбирался в покупках домов. Она могла получить хороший совет и хорошенько над ним подумать, и тогда уже, если все окажется в порядке, приниматься за дело.

Но я не хочу осторожничать, сказала она себе. Я была осторожной. Я все знаю о том, что это такое. Теперь кое-что изменилось: все теперь изменилось. И я сама и то, как я поступаю, и я хочу этот дом.

— В любом случае, он великолепен, — сказала Эмма мечтательно, поворачиваясь на месте. — Эта комната невероятна. Я могу принимать здесь друзей; здесь достаточно места для двух кроватей. И я могу устраивать вечеринки в семейной комнате — мы и танцевать там сможем — о, а здорово бы заиметь музыкальный автомат? Нет, он, наверное, целое состояние стоит.

— Конечно, мы купим один автомат, — сказала Клер. — Отличная идея.

— Правда? У нас вправду будет музыкальный автомат? Мама, ты у меня просто невероятная. Каждый раз, когда я говорю — хочу, ты говоришь — ладно. — Эмма закружила по комнате: — У меня будет много вечеринок.

Я ненавижу то, как все шляются по парку: они просто там прозябают и убивают время. Это так тупо и скучно. А теперь я могу всех принимать здесь, и мы будем делать все, что захотим. Целая семейная комната… как маленький частный клуб, с баром и всем прочим.

— Конечно, — повторила Клер.

Она вслушивалась в бурлящий голос Эммы и думала, что он звучит слишком молодо и счастливо, и невинно, но, часто, в последние годы, она задумывалась, а насколько в действительности Эмма невинна. Так много раз ей хотелось спросить ее, девушка ли она, но всегда казалось что время выбрано не слишком удачно для таких вопросов, или для досужей, но испытующей беседы между матерью и дочкой, которая может многое открыть о сексе, наркотиках и алкоголе, всех тех вещах, о которых сообщают в новостях по телевизору, и с которыми, кажется, ничего нельзя поделать. Эмма сказала ей однажды, почти случайно, что она и ее друзья не пользовались наркотиками — то есть, что она никогда этого и не пробовала — и Клер поверила ей, но знала, что все может измениться; всегда молодые проводят эксперименты, о которых совсем не собираются сообщать домашним. Эмма, казалось, никогда не напрашивалась на совет, и поэтому и не задавала вопросов, которые давали Клер шанс на вдумчивые, мудрые ответы, и, заодно, на то, чтобы выяснить, насколько ее дочь умудрена сама в таких вещах. Она не могла представить себе Эмму в постели с мужчиной, но теперь ее весьма волновало, что именно подразумевала Эмма, говоря о том, что она с друзьями может делать все что захочет в своем маленьком частном клубе. А что они захотят?

— Насчет частного клуба мы посмотрим, — сказала Клер. — Вероятно, введем некоторые правила.

Уголки рта Эммы опустились:

— Ты хочешь сказать, что не доверяешь мне?

— Конечно, я тебе доверяю. — Мгновенно Клер решила избежать объяснений любой ценой. Упрямство Эммы вспыхивало и исчезало так же быстро, как луч прожектора в небе, но Клер всегда хотелось, чтоб его не было вовсе. — Мы не будем устанавливать такие правила, которые помешают твоей радости, Эмма. Я не пытаюсь сделать тебя несчастной, ты же знаешь.

— Знаю, знаю, это просто оттого, что все так дико… да? Я поверить не могу, что мы станем жить здесь, съедем из… ох.

Ее лицо снова помрачнело:

— А что же с Тоби? Что, если он вернется, а нас уже нет?

— Не знаю. Кажется, я не слишком много думала о Тоби в последние дни.